Хозяин замка «Фалькон'з Хед»

– Клянусь Богом, Кинравен был прав!

Тамар чувствовала, как кровь приливает к ее лицу. Именно он, Росс Фалькон, из всех возможных посетителей. Он выглядел старше, чем Тамар помнила его, ведь сейчас ему уже около сорока, но такой же властный, подвижный и надменный.

Было заметно, что отец Донахью взволнован.

– Росс, что вам здесь нужно?

Росс Фалькон не скрывал своей иронии.

– Вы шутите, святой отец. Я должен был увидеть собственными глазами, что это действительно Тамар Шеридан, а не какая-то отвратительная мистификация.

Священник стоял, скрестив руки на груди.

– Ну а теперь, когда вы ее увидели, вы не хотите поздороваться?

Тамар отпрянула, встретившись со взглядом Росса, исполненным ненависти.

– Что я должен сказать, святой отец? – быстро спросил он. – По-вашему, мне следует приветствовать ее возвращение? Возможно, вы полагаете, что я рад видеть ее?

Тамар похолодела: это было гораздо хуже всего, что она представляла себе.

– Росс! – воскликнул отец Донахью с мольбой в голосе. – Это дом Бога! Здесь живет любовь, а не ненависть!

Взгляд Росса остановился на священнике.

– Да, святой отец, именно так. Но деревня принадлежит мне, не так ли? Поэтому у меня есть право... право, – он говорил резко и решительно, – знать, кто приезжает сюда.

В каждом сказанном им слове чувствовалось презрение. И, выпрямившись, он добавил:

– Но, как вы сказали, это дом Бога, и я не имею права нарушать его святость. Простите меня, святой отец.

И, не сказав больше ничего, он повернулся и вышел из комнаты.

После ухода Росса наступило тяжелое, гнетущее молчание, и Тамар мечтала провалиться сквозь землю. Она представляла себе встречу с Россом, думала о том, что будет холодно-вежлива с ним, слегка надменна, так, как он сам разговаривает с большинством людей. Но даже в самых мрачных своих мыслях она не предполагала, что он отреагирует на ее возвращение так, как это только что случилось. Он ненавидит ее, он действительно ненавидит ее! За что?! Что она сделала, чтобы заслужить такое презрение? Не ему, а ей следовало бы испытывать подобную ненависть. Его поведение уничтожило все добрые воспоминания о нем, которые до этого еще сохранились у Тамар. Как всегда, Росс Фалькон был непредсказуем. Непредсказуем, как и его предки, испанцы, которые высадились на западном побережье острова, когда их корабль налетел на прибрежные скалы.

Отец Донахью подошел к двери и прикрыл ее нарочито медленно и спокойно. Он дал Тамар время привести в порядок свои мысли и чувства, и она была признательна ему за это.

Порывшись в сумке, она вытащила сигарету и зажигалку и дрожащими пальцами прикурила. Потом, сделав глубокую затяжку, она подошла к камину и протянула похолодевшие руки к его манящему огню. Залпом допив шоколад, Тамар поняла, что ее трясет.

Прислонившись к двери, отец Донахью глубоко вздохнул.

– Мне очень жаль, Тамар, – наконец сказал он.

Тамар повернулась к нему.

– Вы сожалеете? Но ведь это не ваша вина. Мне не следовало приезжать сюда. В действительности все совсем не так, как я представляла себе.

Скрестив руки, священник подошел к камину.

– Может быть, может быть, – задумчиво сказал он. – Фальконы очень гордые.

Тамар покачала головой.

– В его словах столько... горечи, боли, – прошептала она чуть слышно.

– Да. – Отец Донахью безнадежно кивнул головой. – У Росса немало поводов для этого.

– Почему? – с удивлением глядя на священника, спросила Тамар. – Почему?

Отец Донахью ответил ей не сразу.

– Вы уехали отсюда, Тамар, и теперь у вас своя жизнь. Вы порвали связь с деревней и с тем, что здесь происходило и происходит. Полагаю, у вас были для этого свои причины. Но я вынужден помнить о том, что, несмотря на вашу долгую жизнь здесь, сейчас вы – всего лишь случайный гость, и я не могу раскрывать перед вами обстоятельства жизни человека, которого я уважаю и которым восхищаюсь.

Лицо Тамар горело.

– Конечно, вы правы, – невыразительным голосом ответила она. – Я не должна была спрашивать вас.

Тамар замолчала, и в этот момент появилась миссис Лери, чтобы пригласить их к ланчу. Стол был накрыт в маленькой столовой, примыкающей к гостиной, и хотя вся еда – и суп, и форель, и салат из свежих фруктов – была очень вкусная, Тамар так и не смогла заставить себя съесть хоть что-нибудь. Она пила воду и с трудом проглотила кусочек рыбы и пару ложек салата, не в силах избавиться от чувства, что чья-то рука сжимает ей горло.

Когда ланч закончился, и они встали из-за стола, она сказала:

– Мне кажется, будет лучше, если я сегодня же вернусь в Лимерик.

Отец Донахью решительно покачал головой.

– Нет, нет, дитя мое, пожалуйста, не делайте этого. Не уезжайте из-за Росса. Я уверен, что позднее он извинится перед вами за свое поведение.

– Нет! – поспешно возразила Тамар. – Я сомневаюсь в этом, святой отец, – добавила она уже более спокойно. – Он совершенно уверен в том, что мне не следовало появляться здесь, и если быть до конца откровенной, я с ним полностью согласна.

– Почему вы приехали, Тамар? – неожиданно спросил отец Донахью. – Ведь вы так и не ответили мне на этот вопрос.

Она пожала плечами.

– Я и сама толком не знаю, – прошептала она. – В Лондоне есть один человек, Бен Гастингс, он хочет жениться на мне...

– И что же?

– Я... – Тамар закусила губу. – Я вообще никогда не думала о замужестве. Я не люблю его. И вообще не уверена, что... смогу полюбить... еще раз...

Отец Донахью ухватился за ее слова.

– Еще раз?

– Да. Мне кажется, я уже не могу полюбить...

Священник улыбнулся.

– С такими волосами! Я сильно сомневаюсь в этом! Тамар тоже попыталась улыбнуться, но улыбка получилась грустная.

– Как бы там ни было, это место не отпускает меня. Я рисовала когда-то маслом «Фалькон'з Хед». Вы помните эту картину? Я нарисовала его перед самым отъездом. И мне показалось, что я должна побывать здесь прежде, чем... я решусь начать новую жизнь.

Она вздохнула.

– Вы можете это понять?

Священник нахмурился.

– Вы уверены, Тамар, что это именно место не отпускает вас, а не Росс Фалькон?

– Я не знаю, что вы имеете в виду.

Отец Донахью помедлил, явно выбирая слова.

– Да простит меня Бог! – прошептал он. – Вы прекрасно знаете! Разве я не видел своими собственными глазами, как вы смотрели на него и как отнеслись к его появлению здесь?!

Тамар сжала кулаки. Она любила отца Донахью, он был единственным человеком в Фалькон'з Верри, которому она доверяла, но даже он не знал, какое горе и отчаяние она пережила из-за Росса Фалькона.

– Вы ошибаетесь, святой отец, – решительно сказала она. – Как еще можно было отреагировать, столкнувшись с подобной ненавистью и самоуверенностью? Я не знаю, за что он ненавидит меня, но если это так, мне лучше уехать. У меня нет ни малейшего желания причинять беспокойство кому бы то ни было.

Казалось, отец Донахью начинал терять терпение.

– Тамар, семь лет назад здесь уже было достаточно волнений! Хорошо! Уезжайте! Уезжайте снова, но не говорите мне, что вы равнодушны к Россу Фалькону, потому что я вам просто не поверю!

Он сердито смотрел на Тамар, и было совершенно очевидно, что сдержанность и спокойствие покинули его.

– За то, что известно мне, вы вполне можете ненавидеть его, но ваши чувства – вовсе не равнодушие, если... если иметь в виду то, что происходило в этой комнате.

Тамар смотрела на священника.

– Вы ошибаетесь, святой отец.

Отец Донахью явно был настроен скептически.

– Хорошо, хорошо, – сказал он. – Если это так, зачем же вы уезжаете? Ваши действия противоречат вашим словам!

Тамар сжала кулаки. Конечно, священник прав. Если она сейчас уедет, она уже никогда больше не вернется сюда и не сможет разобраться в своих подлинных чувствах. Но хочет ли она понять их? Может быть, она втайне боялась того, что откроется ей? Но если она уедет, картина, на которой нарисован «Фалькон'з Хед», всегда будет преследовать ее. Неужели она такой малодушный человек и прежний опыт ничему не научил ее? Куда подевалась маска равнодушия, которая всегда прежде защищала ее в подобных ситуациях? Она глупа и беспомощна, и отец Донахью прав, говоря, что она уезжает потому, что боится.