Страница 1 из 8
Александр Холин
Екклесиаст
http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=6525265
Аннотация
Откуда на людей сваливаются удивительные происшествия? Вопросов и ответов может быть неимоверное количество, но стоит ли гадать на кофейной гуще? Ведь всё что происходит с нами, дано для понимания своего жизненного пути. В книге с героем случается многое, ранее ему неизвестное. Оказывается, существует связь времён, и наше прошлое может легко обозначить настоящее и даже прописать будущее с помощью подзабытой науки паралогии. Но для чего тогда жизнь, если за нас кто‑то давно всё прописал и расставил по своим местам? Наш герой, путешествуя по разным эпохам, знакомится с давно забытыми, но необходимыми человеку знаниями. Перед ним стоит дилемма: либо согласиться стать Екклесиастом и включиться в команду бессмертных, либо выбрать свой личный путь, который у каждого человека только один, но обособленный, отделённый от каких‑либо клубов, команд, избранных эскадронов и т. д. Если человек выбирает то, что от него ждут, – жизнь течёт по накатанному сценарию, если же выбирает альтернативу, то жизнь потечёт по другому руслу, но уже выбранному самим человеком.
Александр Холин
Екклесиаст[1] можешь поиграть с кем‑нибудь другим. Или многомужество сейчас входит в моду, муж мужем, а второй, третий и четвёртый нужен? Да пятый тоже не помешает.
Меня, признаться, куда‑то понесло. И это вместо того, чтобы обрадоваться знаку судьбы – ведь недаром она свела нас! Господи! Что это у меня с губ мерзость срывается? Не напрасно же говорят, что язык твой – враг твой. Надо ж было ляпнуть такое. Настоящие кухонные разборки, приводящие к настоящему совейскому кухонному боксу. Признайся, неужели ты пришёл сюда ссориться из‑за каких‑то там личных неаппетитных проблем? Или решил свалить на девушку всю свою вину, ведь я сам согласился быть любовником Иштар! Никто, даже Сабациус меня не понуждал. Хотя…
– Что?! – зло прищурившись, тут же откликнулась она. – А на ком это ты жениться здесь собрался, когда уже давно моим женихом считаешься? Или просто считаешься? Или гарем собираешь? Я, может быть, и согласилась бы на твоё многожёнство, имей ты за душой хотя бы, на что жён содержать будешь, не говоря уже об остальном прочем. Ведь, если ты на мне женишься и появится ребёнок, то ему придётся ходить по вагонам метро и побираться, ведь так? А на твой писательский гонорар сейчас не проживёшь. Во всяком случае, в проданной и разграбленной России. Или я не права?
Она повернулась ко мне спиной и застыла будто, но обнажённые плечи под тонкой шёлковой блузкой обиженно подрагивали. Надо же, вспомнила нашу респектабельную нескладёху с деньгами, по которой проходит каждый второй россиянин. Только такие бытовые сцены одних разводят навсегда, других наоборот, сводят, и каждый старается помочь своей половине. Таких очень мало, но всё‑таки ещё встречаются.
Неужели же судьба подготовила для каждого человека испытание в нашем необъятном и любимом болоте? Об этом думать пока не хотелось. Сон ведь! Тем более Пасхальный! Но, если мне всё так безумно по‑настоящему снится, то почему эти испытания не проходят, не забываются, как та встреча с Екклесиастом на Дорогомиловской заставе?!
Может быть, мой сон не такой уж Пасхальный? И сон ли это? Разве могло со мной случиться то, что случилось? Ведь все путешествия по Зазеркалью и уговоры согласиться на роль Екклесиаста – есть нечто запредельное, ничуть не похожее на действительность. Да, не похожее. А так ли всё очень не похоже? Смотря, с какой стороны взглянуть, и под каким ракурсом.
Только ругаться с любимой – моя она или не моя – всё равно не надо. Любой из живых может подарить боль другим, а вот радость – не каждый! Причём, ссора обязательно возвращается к тебе же сгустком отрицательной энергии, отнимающим всю положительную.
Я подобрался сзади, осторожно обхватил её за женские по‑дурацки обиженные плечи и попытался зализать нанесённую мной незаслуженную рану.
– Лапушка моя, всё это нам только снится. Обоим. Я так ждал нашей встречи! И недаром нас столкнули прямо в метро, в толпе, то есть сразу испытание – тот ли? та ли? Мы же поняли это. Что сделать, чтобы ты забыла мои глупые сегодняшние выступления? Прости меня, Неженка моя нежная.
Я вкрадчивым, но ненавязчивым шёпотом принялся читать ей последнее, написанное именно для неё стихотворение. Ведь чем поэт может обрадовать свою половинку, как не частью души, принесённой в жертву на алтарь любви, не терпящий лжи:
Кружится зима снежная.
Неженка моя нежная,
ты ответь‑скажи, где ж они,
ласковые дни в пламени
взгляда твоего нежного
и совсем чуть‑чуть грешного.
Обожать тебя, Неженка,
и в твоих руках нежиться –
это ли не суть главная
в суетной мирской гавани?
Только ты скажи, Нежная,
можно я тебя бережно
пронесу сквозь вьюг множество
на руках своих… можно ли?
Эти к месту сорвавшиеся строки спасли меня. Лапушка моя снова повернулась ко мне, обняла, заглянула в глаза. Вот теперь это была настоящая моя Ксюша. Правда, теперь у неё было совсем другое имя, а то, которое дали ей родители, она, наверное, уже не помнит, ведь должность богини ко многому обязывает. И, может быть, второе «Я» той земной Ксении вырастает именно здесь под именем Инана.
– Конечно можно, – прощебетала она, отвечая на стихотворение. – Что мне с тобой делать? Ты даже прощения попросить не можешь, как следует. Всё у тебя не так получается. Ничего не придумывай, никаких глупостей. Слушай сердце своё, оно и только оно никогда не обманет. Ведь я же тебя никогда не обманываю! Значит, нам не просто так устроили встречи в том и этом мире. Ты не думал, что мы, наверное, просто созданы друг для друга?
– Да… Уже не раз…, – но дурацкие мои возражения сгорели в ласковом восхитительном поцелуе и спасли язык мой от обрезания.
– Лапушка моя!..
Вероятно, где‑то в человеке существуют невидимые крепкие нити судьбы, которыми она связывает, как паутиной. До этого держит на каком‑то недопустимом, неотпускаемом расстоянии, потом опутывает, душит, не давая свободы ни на шаг, ни на миг. Да и зачем она нужна, свобода? Только почувствуешь какую‑то победу, тут же приходит конец твоему увлечению. И снова ураганным свистом настигает понятие потерянности, недосягаемости той, единственной, непредсказуемой, непостижимой… вернётся ли? нужен ли я? неужели интересно играть, как пушистой ленивой кошке с пытающимся убежать мышонком?
Ведь в той же небезызвестной греческой школе юных гетерочек учат приманивать мужчин – для этого все средства хороши. Сначала нужно показать себя слабой и беззащитной, чтобы у цели соблазна появилось непредсказуемое мужество, уверенность выступить щитом, оберегом берегини домашнего очага. А чтобы не сбежал, необходимо устраивать временные каникулы, мол, жди меня и я вернусь… может быть… только очень жди.
Если игра обустроена умело, то мужчина никуда не денется, просто не сможет. Это в театре Кабуки у японцев носит название аяцури, то есть управление кукловода марионеткой. Говорят, японцы тоже знают в этом толк, хотя задолго до них над управлением куклами занимались совсем в других вертепах, а именно в Сибирском царстве Десяти городов, где столицей был древний Аркаим, существовала целая академия кукловодческих наук. Именно оттуда по земным царствам стали расползаться скопированные образцы добрых идолов и кукол чёрной магии. Иногда художники даже забывали, зачем и для чего их племя продолжает от века к веку вырезать из камня или же дерева изображение священного идола. Так было, скажем, на острове Пасхи, в Гималаях, в Африке и Южной Америке.
Но для чего тебе голова, Божий странник? Тебе решать: либо ты явился в этот мир для войны, захвата власти любой ценой, для поклонения деньгам, либо для создания единого целого со своей половиной, для умения дарить радость окружающим и не забывать мать‑сыру‑землю. Выбор за тобой.