Страница 11 из 11
– И этот Родик ни с того ни с сего предложил тебе взорвать прачечную?
– Ну… Не совсем. Он как-то спросил, не знаю я кого, кто хотел бы десять «косых» заработать. Я сказала, что знаю. Он говорит: кто? Я говорю: я. Ну, мы посмеялись, а потом он позвонил однажды и предложил встретиться у «Кавказа». Ну и там рассказал, что надо. А через два дня передал деньги.
– Что именно он рассказал? Против кого была направлена операция?
– Не знаю, против кого. Или против чего… Родик только предупредил, чтобы я все время была на телефоне, в состоянии минутной готовности. Сотовым пользоваться запретил. Ну а в тот день он позвонил и сказал: езжай по такому-то адресу, ну… где эта прачечная, «подарок» заложишь в барабан машины № 14. Повторил: в четырнадцатый, только в четырнадцатый. И все. Я поехала, там кто-то стирал, в этом барабане. Парень какой-то. Я отвлекла его и сунула «подарок» в барабан. И ушла. Реле сработало через четыре минуты.
– Сама изготовила взрывное устройство? Или кто-то помогал?
– Нет, я сама.
– Значит, и до этого что-то взрывала?
– Почему? Нет…
– Ну а как твой Родик мог доверить неизвестно кому такое важное дело? – Курбатов хмыкнул. – Да и деньги немалые. Значит, у тебя устойчивая репутация.
Она задумалась на миг.
– После политеха я год отработала на «почтовом ящике», участок сборки пусковых устройств.
– Что за «ящик»?
– Завод «Дизель», в Каспийске. Там можно кое-чему научиться, если захотеть. Военное производство.
Курбатов скорее почувствовал, чем понял: о-па, проговорилась. Где-то здесь начинается узенькая тропинка, ведущая в довольно интересные места… Только где? Куда? Что там может быть? Проверить, работала она там на самом деле или врет, – дело плевое. Суханова это понимает. Значит, в самом деле работала. Только вряд ли младшему инженеру на сборном участке втолковывали, как собирать «адскую машинку». Военное производство. Геннадий Хазанов тоже когда-то работал на военном производстве, за водкой бегал для работяг – но после этого он стал известным комиком… а Суханова отправила на тот свет дюжину с лишним человек… Надо будет хорошенько пошарить на заводе, определить круг ее знакомств – вот что. С кем кофе пила, кто ей очередь в стол заказов занимал, подруги, ухажеры… а может, какой-нибудь начальник смены подолгу обсуждал с ней в кабинете способы повышения производительности труда… И все такое прочее.
– Хорошо, – сказал он. – Мы наконец выяснили, что взрыв в прачечной «Эстер-Люкс» – дело рук твоих и Гулевича. Так или нет?
Пожала плечами.
– Говори вслух.
Безразлично глядя в стену, она сказала:
– Да.
– Очень хорошо. Теперь поехали дальше… Какие отношения были у Родика с Гулевичем, твоим напарником?
Молчание.
– А он, между прочим, рассказал мне кое-что о вашем последнем задании.
Глаза – синяя болотная гладь, ни всплеска.
– Набережная, напротив памятника Степану Разину, – напомнил Курбатов. – Железная урна…
– Не понимаю.
Курбатов положил на стол тонкую папку с бумагами.
– Это заключение взрыво-технической экспертизы. Сравнительный анализ остатков взрывных устройств, найденных на месте взрыва в прачечной «Эстер-Люкс» и на месте гибели городского прокурора Степанцова Владимира Ивановича… Можешь прочесть.
Он пододвинул ей бумаги.
– Предпоследний абзац, Суханова. Там по сути и кратко. «…Идентичность материалов и так называемого „авторского почерка“ исполнения специфических узлов данных устройств оценивается на уровне 85–90 процентов…» Тебе понятно значение этой фразы? Или мне объяснить простыми словами?
Суханова взяла отчет, пробежала глазами. Ожила. Нахмурилась.
– Но я ведь уже говорила… Меня не было тогда на набережной… На нас напали эти кексы, эти мужики, они… Нас связали!
Синее болото пошло волнами.
– Два мужика обкуренных подожгли бумагу под дверью, ворвались в квартиру, связали нас, забрали пакет с «подарком» и смылись!.. Мы не взрывали вашего прокурора!
– Может, мужики записку после себя оставили? – поинтересовался Курбатов. – «Трусы постирали, прокурора взорвали. Тимур и его команда»?
Посмотрела, будто рублем одарила. Задышала сквозь зубы.
– Нет.
Курбатов сделал огорченное лицо.
– Зря упрямишься, Суханова. Два мужика… Маша и три медведя! Что за бред! Пришли, связали, сделали за вас всю работу… Да полное фуфло!
– А еще они позвонили в ментовку, – добавила Суханова, глядя в сторону.
– Ну и?
– Или вы думаете, я сама себя связала? А потом набрала ноль два?
Курбатов подумал.
– Ладно, Суханова… Давай приметы этих твоих… Кексов.
Старший следователь по особо важным делам Курбатов умел говорить веско и значимо. Сейчас он стоял и заглядывал в напечатанную на принтере бумагу. Это придавало его речи вроде как документальность, хотя смысл того, что он произносил, этой документальности не соответствовал.
– Возраст в районе двадцати пяти, рост выше среднего, лицо квадратное, стрижка короткая, глаза маленькие… Что еще?.. Шея бычья. Особая примета: жевательные мышцы неплохо развиты.
Курбатов очень аккуратен, у него всегда тщательно отглажены пиджак и рубашки, брюки никогда не мнутся гармошкой, и этих горизонтальных складок нет, которые расходятся от паха в стороны и не выводятся после самой тщательной утюжки. У любого мужика есть – хоть у Тома Круза, хоть у Жириновского, а у него нет.
– Имеем портрет нового русского в чистом виде, – подытожил прокурор Рахманов. – Под такое описание любой подходит. Выходи на улицу и задерживай.
Кто-то негромко хмыкнул. Дерзон, кажется, – из новеньких.
– Ну а второй?
– Там не лучше, – продолжал Курбатов. – Худощавое лицо. Инженер или компьютерщик, как она выразилась. За метр восемьдесят. Хорошо подстрижен. Нос правильной формы. Пальцы длинные, сильные. Ухоженные…
– А зовут его – Аполлон, – пробормотала рядом Таня Лопатко.
В окно прокурорского кабинета стучал дождь. Денис не переставая мял сигарету, которая давно уже перестала хрустеть и стала мягкой от пота. Он украдкой посмотрел на свои пальцы. Они дрожали и никак не походили на «сильные и ухоженные». За последние дни он успел обгрызть ногти до мяса.
– Пока все это, в самом деле… – прокурор прищурил на Курбатова умные спокойные глаза. – Расплывчато. Нужен фоторобот.
– Я думаю, она врет, Евгений Николаевич, – сказал Курбатов. – «Квадрат» и «компьютерщик» могут оказаться их конкурентами, собутыльниками, обкуренными соседями, с которыми они подрались накануне. Да кем угодно.
– Дело взрывников находится на самом высоком контроле, Александр Петрович. Мы не имеем права схалтурить или оступиться. Нужно отработать все версии, каждую ниточку надо дернуть.
Он говорил благоглупости, общеизвестные любому студенту-третьекурснику, даже двоечнику. Но Курбатов глубокомысленно кивал, как будто получал высокопрофессиональные советы, до которых сам никогда бы не додумался. Его выпуклые, желтоватые как у рыси глаза, сейчас не блестели льдом, как обычно, а излучали понимание и благодарность.
– Да, понимаю, Евгений Николаевич. Вы совершенно правы.
– Но и тянуть резину тоже никак нельзя. Мне говорили, что здесь работает лучшая следственная группа в южной России, и вы один из лучших следователей…
– Спасибо за оценку, – Курбатов приосанился. – Только не все от меня здесь зависит, Евгений Николаевич. Вон того же Петровского взять…
Лучший следователь небрежно кивнул в сторону Дениса.
– Что мне, повестку ему выписать по всей форме, что ли? Или приводом доставлять? Несколько дней бьюсь, чтобы он явился в СИЗО для опознания. Говорю, давай сегодня – нет, не могу. Завтра – ну никак. Послезавтра – да нет, вы что, времени нет. Такой занятой! У него работа, а я тут, видите ли, груши околачиваю. Или мне Суханову прямо на дом ему доставить? В «шестисотом» «Мерседесе»?
В голосе важняка звучало благородное негодование, он, изобличая, вытянул руку, указывая на виновника затягивания следствия. Руки у него были маленькие и аккуратные, ладони никогда не потели. И волосы из ноздрей не торчали. Это был очень аккуратный человек.
Конец ознакомительного фрагмента.