Бедность и богатство

Давно замечено, что человек в гневе становится не властен над собой, практически перестаёт себя контролировать. Поэтому ещё древнеримский мудрец Гораций сказал, что гнев – это кратковременное безумие. Гневливый человек на короткое время как будто лишается рассудка, впадает в болезнь. Пройдёт гнев, и человек вполне здоров и вменяем до следующей вспышки гнева.

К сожалению, в состоянии гнева человек может совершать поступки, которые никогда бы не позволил сделать себе в обычном состоянии, а у окружающих чаще всего он вызывает смех и жалость, конечно, если гнев не направлен именно на вас. Гневливцу лучше не попадаться под горячую руку. Потом, когда человек остынет, он чаще всего пожалеет о своем необдуманном и горячем поведении. Но ведь сказанного и сделанного уже не вернёшь. Гнев страшен ещё и тем, что нарушает драгоценный мир и покой души человеческой. И вернуть этот мир бывает потом очень непросто.

Но что же это за чувство такое? Имеем ли мы на него право дома в семье? На работе в отношениях с сотрудниками? Или оно в принципе недопустимо никогда и ни в каком виде? Но лучше ли бесконечно подавлять его в себе? Оно ведь похоже на бурлящий котёл, кипяток и пар которого могут и сорвать крышку.

Давайте посмотрим, отчего проистекает гнев. Гневается человек тогда, когда кто-то поступает не так, как хотелось бы гневливому, не исполняет его воли. То есть корень этой духовной болезни в своеволии: человек живет по собственному хотению и хочет навязать свою волю другому, чтобы и другие жили по его законам. Значит, борясь со своим своеволием, давая право людям поступать не по нашей указке, ошибаться, приобретать собственный опыт, мы можем научиться справляться со своим гневом. Но как быть, если ты – начальник и в твои обязанности входит не только устанавливать правила, которым должны следовать твои подчинённые, но и непременно требовать от них исполнения? Если начальник не будет эти обязанности исполнять и всё терпеть, его попустительство быстро приведёт к распущенности и недисциплинированности весь коллектив. Может быть, всё-таки иногда гневаться нужно?

В христианском учении существует понятие праведного гнева, то есть такого гнева, который и допустим, а иногда и просто необходим. Возьмём такой пример: на ваш дом напали разбойники, они собираются не только ограбить, но и лишить жизни вашу жену и детей. Будете ли вы пытаться в этот момент достичь самой высшей христианской добродетели – смирения, будете ли вы бороться со своим чувством гнева, который в вас естественно возникнет, или дадите гневу волю и возьмёте в руки оружие для защиты своих близких? Конечно, мы взяли для примера крайнюю ситуацию. В жизни ситуации бывают и проще и сложнее, И каждый раз нам придётся испытывать себя и своё сердце на соответствие христианскому поступку.

Каков же в данном случае критерий этого соответствия? Какое чувство двигало Давидом, когда на вызов «Кто хочет сразиться с Голиафом?» он ответил: «Я хочу!» Им двигало не желание, чтобы все вокруг поступали по его воле и указке, им двигало желание истребить грех. В отличие от желания попустить грех, как-то смириться с ним (ну подумаешь, кто-то слегка ворует, слегка лжёт, водить кого-то за нос, ну подумаешь по телевизору развращают нашу молодёжь или рекламируют сигареты). Есть праведный гнев и он является противоположностью неправедной терпимости.

Если христианин видит грех, он должен хотеть его истребить. Другое дело, что первое оружие, припасённое у него на этот случай вовсе не злость и раздражение, не пистолет и кнут. И бороться прежде всего он должен не с человеком, а его грехом. Истребление же человека, как мы видим, допустимо только именно в тех самых крайних случаях на грани жизни и смерти, когда по-другому остановить разгулявшийся грех другого невозможно.

Ну а в обычной, повседневной, бытовой и рабочей жизни? Как правильно испытывать чувство праведного гнева и стараться истребить грех, который мы по своему положению начальствующего должны исправить в других? Тут есть некоторые критерии, расставляющие всё по местам.

В первую очередь надо испытывать праведный гнев по отношению к себе, к своему греху, и только во вторую к грехам других людей (если мы видим, что в отношении своего греха у нас это чувство молчит, а в отношении грехов ближних оно активно вопиет, то ясно, что дело здесь нечисто). А первое оружие праведного гнева, направленного на других, это… любовь.

Вот как пишет в своей книге «Беседы о страстях и покаянии» протоиерей Григорий Нейфах: «Особенно великую осторожность и рассуждение нужно применять, если мы испытываем якобы праведный гнев против наших ближних. Тогда, когда мы видим явный грех, то должны, я еще раз подчеркиваю, заглядывать в свое сердце и стараться его испытать. И здесь надо признать, что часто мы впадаем в заблуждение. Наше око от ярости приходит в смятение и перестает ясно видеть свет и тьму, и правды мы не творим. Наша ненависть ко греху смешивается с ненавистью к ближнему, с гневом на ближнего, и мы не находим путей к помощи, которые мы могли бы найти. И вот здесь нужно сказать, что главное средство, которое существует против греха, – это любовь. Любовь, милость – это есть главное оружие, которым праведный гнев вооружается с охотой. Когда мы ненавидим, казалось бы, грех ближнего нашего, мы можем, мысленно проверяя свое сердце, представить: а вот что, если попробовать исправить его любовью? Если нам сразу станет как-то неприятно, не по себе в сердце нашем, значит, нам только кажется, что гнев наш праведный. На самом деле это самый настоящий гнев, самая настоящая злоба, враг, которого мы должны изгонять. Истинный праведный гнев, который ненавидит грех и любит, даже пораженный грехом, образ Божий, всегда с радостью принимает возможность исцеления этого недуга любовью и с сожалением и сокрушением, по необходимости, берется за меч».

Справедливое замечание или увещевание, сделанное не с раздражением, а с любовью даёт поразительные результаты казалось бы в безнадёжных случаях. Известен случай, когда банда разбойников пришла под видом паломников в монастырь с целью под покровом ночи ограбить его. Настоятель монастыря провидел их намерения, но принял этих разбойников с такой любовью, что они вскоре покаялись и вступили на путь честной жизни.

Это может показаться странным – надо говорить человеку неприятные строгие вещи, как сделать это с любовью? Но любовь – такое чувство, которое ощущается другим и без слов и сквозь всякие строгие слова (кстати, как и агрессия). Мы можем говорить другому слова любви, но, если испытываем при этом агрессию, то неизменно вызовем агрессию в ответ. А, если мы и вправду испытываем к нагрешившему ближнему любовь, то она сама найдёт нужные слова.

Кроме того, существует золотое правило увещевания ближнего. «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи Церкви; а если и Церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь (МФ. 18, 15-17)». Понятно, что эти слова имеют прямое отношение к церковным людям, но ими можно руководствоваться и в мирских делах, по крайней мере, всегда начиная наши обличения с разговора наедине, щадя и уважая человеческое достоинство.

Но можно ли вообще научиться не гневаться тем самым плохим, неправедным гневом, который как бумеранг разит не только ближнего, но и самого гневающегося. Не случайно после приступа гнева и ярости человек чувствует себя чуть ли не полностью «обесточенным». Понятно, что сделать это очень и очень непросто, но другого пути нет: путь гнева и агрессии – гибельный и тупиковый.

Есть такая история. У одного человека был очень вспыльчивый, несдержанный сын. По любому, даже незначительному поводу он легко приходил в состояние ярости и гнева. В этом состоянии он мог накричать на своих братьев и сестёр, ударить друга, разбить или поломать вещь, попавшуюся ему под руку и совершить ещё много такого, за что потом ему бывало очень стыдно. Много раз хотел он исправиться, но у него ничего не получалось.