Страница 10 из 52
«Монашествооченьславноипохвальновоспетовсемисвятымиотцами, этоестьвысшийобразжизнидлячеловеканаземле. Конечно, жизньмонашескаядолжнапредставлятьсядлянасоченьзаманчивой, икакойнастоящийхристианиннежелаетвглубинедуши, немечтаетобиноческомпути?!» — пишет архимандрит Лазарь (Абашидзе) в своей статье «О монашестве».
Монашество есть великая тайна Божия. «МонашествоестьустановлениеБожие, отнюдь
нечеловеческое», — пишет святитель Игнатий (Брянчанинов).
Господь Иисус Христос верующим в Него указал два пути, ведущих к спасению, два образа жизни. Один из них путь монашеский, ведущий к совершенству. По мнению святых отцов, в Евангелии есть два места, относящиеся исключительно к монашествующим. Первое — приведённый выше отрывок о богатом юноше. Господь сказал ему: «Еслихочешьбытьсовершенным, пойди, продайимениетвоёираздайнищим, … иприходииследуйзаМною» (Мф. 19, 21). И второе — о скопцах: «естьскопцы, которыесамисделалисебяскопцамидляЦарстваНебесного. Ктоможетвместить, давместит» (Мф. 19, 12). Здесь говорится, конечно, не о том, чтобы буквально оскоплять себя, а о безбрачии. Быть совершенным совсем не просто. Быть может, поэтому этот образ жизни ещё называют сверхъестественным жительством.
Несмотря на то, что у каждого верующего может возникнуть произволение принять монашеский образ жизни, святые подвижники предупреждают, что для монашества от человека требуются особое внутреннее расположение, как они говорят — дар к монашеской жизни и призвание Божие. К сожалению, часто бывает, что по неопытности за Божие призвание принимаются случайные стечения обстоятельств или какие-либо беды и неудачи в мирской жизни.
«Отпечалинедолжноидтивмонастырь, вкоторыйможновступитьтолькопопризванию. Все, сколькоихзнаю, поступившиевмонастырьпокаким-либообстоятельствамвнешним, анепопризванию, бываюточеньнепрочныинепременнооставляютмонастырьсбольшиминеприятностямидлямонастыряидлясебя», — предупреждает святитель Игнатий. В той же статье архимандрита Лазаря «О монашестве» читаем: «НооченьнепросторасценитьистинныйзапаснашейревностиилюбвипоБогу, силутогоогня, скоторымтолькоиможновступитьжитьвмонастырь. Ксожалению, наблюдаетсято, чтобольшаячастьприходящихсегоднявмонастырьруководитсяктомусамымичуждымимонашествупричинами». То есть к монашеской жизни призваны далеко не все, а в таком случае гораздо лучше быть хорошим мирянином, чем плохим монахом.
Второй путь, второй образ жизни, указанный Господом, — это мирской путь верующего человека, он называется путём, ведущим к спасению. Условия спасения заключаются в вере во Христа, в соблюдении заповедей Божиих и во врачевании покаянием недостатка соблюдения заповедей. «Спасениепредоставлено, ионовозможновсем, приобязанностяхислуженияхпосредимира, непротивныхЗаконуБожию», — говорит святитель Игнатий.
Конечно, мирская жизнь изобилует заботами о хлебе насущном, трудностями семейной жизни, проблемами воспитания детей, земными попечениями и суетой. Но эти тяготы и скорби могут быть спасительными для души мирянина: они смиряют его, учат состраданию и милосердию, наполняют его жизнь целенаправленной деятельностью, собирают его волю.
Да, истинный православный христианин настолько любит Бога, что готов презреть всё земное и полностью отказаться от мира. В этом для человека, не ставшего всё же монахом, заложено некое противоречие, которое, на первый взгляд, кажется неразрешимым: с одной стороны, Господь призывает человека к Себе, с другой стороны, земная жизнь требует стольких попечений, что в этой «суете сует» невольно отвлекаешься от Бога. Как тут быть? Это противоречие разрешается на пути смирения. Смирение (о котором более подробно мы будем говорить в другой главе) есть главная добродетель христианина. Смирение есть желание исполнять во всём волю Божию, а исполнять её можно в любом жительстве и на любом месте. В своём Послании к римлянам апостол Павел говорит: «Имеешьлислужение — пребывайвслужении; учительли — вучении; раздавательли — раздавайвпростоте; начальникли — начальствуйсусердием; благотворительли — благотворисрадушием». То есть у православного человека есть возможность в любом положении соединить свою жизнь с Богом, направить её на служение Богу и исполнить Божий замысел о себе.
В природном мире из одного семени вырастет дуб, из другого — берёза, из третьего — нежный колокольчик, из четвёртого — роза, и всё это в совокупности составляет разнообразие единого растительного мира. Так и мир человеческий разнообразен и богат: один становится монахом, другой — учителем, кто-то — художником, кто-то — плотником, кто-то — солдатом, кто-то — предпринимателем… По нашим знаниям, умениям и склонностям мы избираем себе профессию и образ жизни. Очень важно не ошибиться в этом выборе. Потому что, если мы пытаемся занять «чужое» место, стать кем-то другим, наперекор своим склонностям и способностям, то мы обрекаем себя на вечное противоречие в своей душе, на многолетнее недовольство своей работой, своей жизнью, на невозможность той самореализации, которая раскроет все заложенные в нашей личности потенциалы. Это в мирской жизни. Но ещё более трагическими бывают последствия непродуманных решений, когда человек без призвания становится монахом.
Ясень или рябина ничем не хуже и не лучше ели, они просто — другие. Как говорится в стихах Григория Поженяна: «Я — другое дерево!» Точно так же можно сказать, что мирской путь для человека не лучше и не хуже монашеского пути, просто этот путь — другой. При правильном устроении души Господь спасает и монаха, и мирянина, при неправильном — гибнет и мирянин, и монах.
В Православии не может быть никакого пренебрежения к мирскому образу жизни, к миру, который нас окружает, в котором мы живём. Иногда приходится слышать, как рассуждают новообращённые христиане. Дескать, здесь, на земле, всем заведует «князь мира сего», а значит, мир — это сущий ад, грязь и похоть, он враждебен миру духовному по своей сути, и чтобы уберечь свою чистую душу, я должен замкнуть глаза и уши и бежать из этого мира куда подальше. А если бежать мне некуда, то хотя бы буду ненавидеть его всеми силами души. Можно ли при таком мировоззрении хоть как-то нормально ощущать себя на земле, не говоря уже о том, чтобы почувствовать себя счастливым? Можно ли строить свою жизнь, учиться, работать, создавать семью, растить детей, ненавидя среду, в которой приходится это делать? Вряд ли. Но вся проблема в том, что зло не есть неотъемлемое качество этого мира, а наша душа, увы, не чиста, а подвержена страстям. Потакая страстям и греху, мы сами творим зло и выплёскиваем его в мир. Если мы не осознали, где находится корень зла, и не решились его вырвать, мы можем бегать по всему миру и от мира туда и сюда, но наше зло всегда нас настигнет. «Ипризваввесьнарод, (Господь) говорилим: слушайтеМенявсеиразумейте: ничто, входящеевчеловекаизвне, неможетосквернитьего; ночтоисходитизнего, тооскверняетчеловека… ничто, извневходящеевчеловека, неможетосквернитьего, потомучтоневсердцееговходит… Исходящееизчеловекаоскверняетчеловека. Ибоизвнутрь, изсердцачеловеческого, исходятзлыепомыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливоеоко, богохульство, гордость, безумство, — всёэтозлоизвнутрьисходитиоскверняетчеловека»(Мк. 7, 14–15; 18–23).
Путаница в вопросах отношения к мирскому может возникать ещё и потому, что слово «мир» многозначно, в Евангелии оно употребляется в двух значениях. «ИботаквозлюбилБогмир, чтоотдалСынаСвоегоЕдинородного…»(Ин. 3, 16). Здесь имеется в виду мир, как всё человечество. И второе значение: «мир» — это совокупность мирского зла и страстей. «Нелюбитемира, нитого, чтовмире: ктолюбитмир, втомнетлюбвиОтчей. Ибовсе, чтовмире: похотьплоти, похотьочейигордостьжитейская…» (1 Ин. 2, 15). (До реформы Луначарского, упразднившего в русском языке i, в самом написании этих слов имелась наглядная разница — «мир», даруемый Христом, есть «мир немiрской, надмiрный, горний». Основная же характеристика мiра дольнего — буйство стихий и страстей. Сравните — «князь мiра сего». — Прим. авт.) Мир, который Господь призывает не любить, находится не вовне, а внутри нас. «Нето, чтовходитвуста, оскверняетчеловека, ното, чтовыходитизуст» (Мф. 5, 11). И вот этот мир страстей и грехов, исходящий из нас, в одинаковой степени всегда готов осквернить и монаха, и мирянина. Его надо не любить, а не тот мир, в котором мы живём.