Желябов

1 Попов - Из революционного прошлого. "Былое" 1907 г. № 7.

Разногласия обострились до крайности; тогда решили созвать съезд. Речь шла о самых коренных -вопросах революции, о судьбах нового, политического направления, о перенесении работы из деревни в город, о новых методах борьбы с правительством. Местом съезда наметили сначала Тамбов. Некоторые уже успели туда съехаться, но в одну из прогулок на лодке, по реке Цне, вследствие неосторожного поведения, собиравшиеся были взяты под наблюдение охранниками. Тамбов пришлось оставить. Съезд перенесли в Воронеж. Митрофаньевский монастырь в Воронеже посещало много богомольцев и приезд новых людей, предполагали, пройдет незамеченным. Помимо общего съезда сторонники нового направления решили собраться отдельно, скрывая это тщательно от своих друзей-противников. Местом сборища назначили Липецк. Липецк находился поблизости от Воронежа. Хотя это был небольшой захолустный город, но в нем издавна имелись железистые источники, грязевое лечение и летом на курорт съезжалось немало больных. Фроленко и Попову поручили объехать ряд мест для организации съезда. Фроленко отправился на юг. Любопытен его рассказ о привлечении к Липецкому съезду Желябова:

- Перебирая южан, - сообщает Фроленко, - я упомянул и про Желябова.

- Да ведь он же завзятый народник.- возразил кто-то,-их целая компания после "большого процесса" (процесс 193-х) решила поселиться в деревнях, и он первый отправился к себе на родину, в деревню.

- Все это так, Желябов, действительно, жил прошлое лето в деревне, но зиму он правел в Одессе, и сейчас не слышно, чтобы он собирался вновь в деревню, - ответил я и при этом рассказал, что заставляет Меня предлагать Желябова и почему в нем и в его согласии нельзя сомневаться.

- Когда действовала группа киевских бунтарей, или вспышкопускателей, как их иронически называли на Юге, я принадлежал к ее членам. Желябов и его компания относились весьма Отрицательно!ко многим членам этой группы, перенося такое отношение и на ее программу. Однако это не мешало его личному знакомству с некоторыми членами нашего кружка. Мне с некоторыми бунтарями приходилось не раз; бывать 108

У него на квартире, когда он жил в Одессе, и вести с ним мирные беседы. Программных споров мы избегали и разговор велся на обычные темы. Желябов, как человек живой, разговорчивый, любил попеть, особенно в компании, любил и порассказать. Мне в особенности хорошо запомнились его рассказы про его студенческие похождения, где он вел постоянную войну, и вступал в схватки то с полицией, то с уличными забияками, то, наконец, в бытность уже в деревне, с быком, которого все боялись и который никому не давал спуску. Желябов с вилами в руках пошел один на этого быка и обратил его в бегство, к удивлению всей деревни.

- Да он больше бунтарь, чем мы,-сама собой напрашивалась мысль во время его повествования, и я не раз высказывал это вслух, когда мы уходили от него…

- Мне поручено было поговорить с ним, и если он изъявит согласие на принятие участия в покушениях против Александра II, то пригласить его в Липецк.1

1 Фроленко - Записки семидесятника Липецкий и Воронежской съезды.

В рассказ Фроленко о быке, между прочим, Прибылева-Корба вносит значительные поправки.

- Происшествие… было ему (Желябову. - А. В.) очень дорого, как одно из ярких воспоминаний его ранней молодости. Я. передам его здесь в той безыскусственной форме, в какой слышала его от самого Желябова. Однажды его мать отправилась в поле, и случайно он пошел с нею. По дороге они расстались, и Желябов пошел домой, а мать продолжала итти по полю. Вдруг он услыхал отчаянный вопль матери; он оглянулся и увидел быка, известного в окрестности своими бешеным нравом и страшной силой, мчащегося по полю с опущенными рогами по направлению к матери. Первая мысль Желябова была об орудии борьбы. Он увидел недалеко от себя плетень, подбежал, вырвал жердь, размахнулся ею и попал по коленам рассвирепевшего животного. Бык упал на передние ноги, и мать была спасена. Желябов говорил, что им овладела во время борьбы его с быком одна мысль, что от быстроты, ловкости и силы его движений зависит жизнь матери и эта мысль удесятерила его силы… Ничего торреадорского в событии нет… 1

1 Прибылеева-К о р б а - "Народная Воля". Воспоминания. 1926 г.,

Действительно, объяснения Фроленко представляются наивными. Свойства торреадора тут были совершенно не при чем.

О своих переговорах Фроленко далее повествует: - Из Киева я пригласил Колодкевича, из Одессы - Желябова. Колодкевич согласился без оговорок. Желябов же потребовал слова, что его приглашают только на один этот акт, а дальше он будет уже свободен. Чтобы понять такое требование, необходимо сказать, что Желябов дотоле был заклятым пропагандистом, народником-поселенцем. Только в таком виде признавал он деятельность революционера наиболее продуктивною, только в таком виде он действовал и самолично. Ни бунтарство, ни террор его не соблазняли…1

1 Фроленко - Начало народовольчества. "Каторга и ссылка" 1926 г. № 24.

Признав, что история движется ужасно тихо и что ее надо подталкивать, Желябов к моменту Липецкого съезда убедился в необходимости политической борьбы и согласился принять участие в совещаниях новаторов-террористов; но душа, но сердце старого пропагандиста-народника не лежат к террору. Он -прирожденный трибун, массовик-агитатор, "демагог". Он не хочет отдаться целиком террору. Отсюда-оговорки. На судебном процессе первомартовцев обвинитель Муравьев старался изобразить Желябова атаманом разбойной шайки, преступником-убийцей. Понятно, образ Желябова ничего общего не имеет с этими глупыми измышлениями. Желябов уходит в террор крайне неохотно, только под давлением чрезвычайных событий и обстоятельств, оставляя пока за собой право отказаться от террористической борьбы при известных условиях. В те дни случилось много такого, что толкало революционера взять в руки бомбу и револьвер.

Желябов знал о подвиге отважного юноши Сентянина. Сентянин, как уже было упомянуто, предпринял попытку освободить из харьковской тюрьмы политического заключенного Медведева-Фомина. Переодевшись жандармским офицером и подделав бумаги, Сентянин явился в тюрьму с требованием выдать ему арестованного, но тут обратили внимание на мелкую неправильность в бумагах Сентянина, запросили жандармское управление и, не получив подтверждения, арестовали молодого революционера. Он пытался отстреливаться. На допросе отважный юноша заявил:

- Сентянин, секретарь Исполнительного комитета социально-революционной партии.

Желябов знал о подвиге этого смелого человека.

Знал Андрей Иванович и о попытке Перовской, Александра Михайлова, Квятковского и Баранникова отбить у жандармов Войнаральского. Это поистине необычайное нападение было описано в № 4 "Земли и Воли".

…- Из города показалась тройка с жандармами… Мы начали осаживать лошадей и остановились, свернув немного е дороги.

Двое наших быстро выскочили из брички. Одетый офицером, выступив на дорогу, крикнул жандармам:

- Стой!

- Ямщик осадил лошадей, "о они с разбега пробежали еще некоторое пространство.

- Куда едешь?-спросил наш офицер (Баранников), подойдя к кибитке.

- В Новоборисоглебск, - отвечал сидевший против Вонаральского жандарм, делая под козырек.

- Наш второй товарищ выстрелил в него, но промахнулся…

- Что тут? Что это? - крикнул в испуге сидевший по другую сторону Войнаральского жандарм, но пуля нашего офицера свалила его на дно повозки…

- Испуганные лошади жандармов дернули и помчали. Произошло смятение…

Желябов, конечно, знал обо (всем этом и жалел, что жандарму удалось скрыться и увезти Войнаральского.

Он знал, вероятно, и о побеге Перовской с дороги и как она скрывалась в кустарниках.

Знал о невинных людях, о юношах и девушках, которыми набивали тюрьмы и ссылки, - о казненных за отказ давать показания, об областях, отданных на произвол генерал-губернаторам, самодурам и сановным негодяям.