Темные звезды

— Как бы дождичку не грянуть, — бурчало отделение.

— Цыть, скоты! — рыкнул Сарго, метнув взгляд через плечо. — Расквакались к дождю, жабье…

— Нельзя невинную стрелять, — бубнил себе под нос кто-то из новых, тоже взятый с гауптвахты, где сидел за самоволку. — Это грех, потом не смоешь.

Он страстно хотел, чтобы его услышали и за возмутительные пререкания отправили хоть в тюремный замок, лишь бы не участвовать.

— Измена, брат. Бывает, что и дети виноваты, — заметил старший, опытный. — Вот поедем усмирять волнение, увидишь.

Возглавлял печальную процессию поручик со священником. За ними плелись солдатики роты обеспечения с шанцевым инструментом на плечах.

— Могила общая, — четко пояснял поручик командиру землекопов. — Две меры длиной и глубиной, а шириной… — Он оглянулся, смерив на глаз троицу приговоренных, — две с половиной. Аккурат поместятся.

Святой отец из казарменной церкви едва чуял землю под собой. Только что, половины дня не миновало, как у храма уложили семерых, кровь и трупы, и вдруг приказ Его Высочества: «Напутствие и покаяние перед казнью!»

— Гере поручик, нет ли судебной ошибки? Быть может, следует устроить разбирательство?..

— Да как вы… — расширил глаза офицер, — как вы смеете, почтенный отче? Это приказ самого принца!

— Но среди них две девушки. Они штатские.

— Они военные по званию. Оставьте ваши разглагольствования, выполняйте что положено.

Последними в колонне волоклись флейтист, горнист и барабанщик. Эти вообще не знали, для чего их привлекли. Юный барабанщик изнывал от ужаса и жалости. Он едва краем глаза увидел среди троих девчонку и хотел взглянуть поближе, но забегать вперед нельзя.

— А во что у вас верят? — не унималась Лара, лишь бы чем-нибудь отвлечься.

— В три звезды — Санкари, Урагу Дано и Аланги. Это звезды пути, конец и начало. Санкари — ваш Мир. Значит, весь путь я прошла…

— И куда вы… уходите?

— Ну, это темное место, где спят. Потом люди опять прорастают на свет.

— Я ничего плохого не сделала. — Лара говорила больше для себя, чем для Безуминки. — Я в темное царство не пойду. Или к ветрам, или выше.

— Нет, выше — это для господарей, мудрецов и вольных. Мы, — Бези горько улыбнулась, — как пата хайджи, лежим, пока нас не согреют звезды.

— Язычество, — определил Удавчик. — Слушай, это хорошо! Скажи, что примешь веру Грома — день отсрочки! Такое дело обязательно уважат. Принц обожает ученых попов, к нему то и дело снуют — то столичные, то из Церковного Края.

— Не буду, — уперлась Безуминка. — Я много что нарушила, но веру не сменю.

— Ну и напрасно!

Запыхавшись, колонну догнал рядовой с бидоном пива.

— Целый галлон выклянчил! Кружка Тикену, нам остальное — помянуть.

— Голова! Дай хлебнуть.

— Эй, кто там губы раскатал? — встрепенулся недремлющий Сарго. — Забыл, сволочь, — кто пил перед покойником, тот дня не проживет. Спешишь? Пей, сынок, счастливо сдохнуть!

Показалось роковое место — ровная лужайка, где жандармы врыли рядком три свежеотесанных столба. Вспотевшие, сняв форменные куртки, служивые курили, сидя на травке.

— Ну, слава Господу, не нам могилу рыть! Благодарствуем, гере поручик, за подмогу.

— Молодцы, ребята, славно потрудились. А теперь — в сторонку.

У Лары начали подкашиваться ноги. Как, тут и жизни конец? В такую серую погоду? Хоть бы солнышко светило!..

— Мое пиво, — потребовал Удавчик. — Я с чужих рук не пью!

— Освободите их пока. Пять минут на желания, десять на молитвы.

— Поручик, а вы пробовали выкурить за пять минут три папиросы? — спросила Бези. — Мне дурно станет.

— Ладно. Но с условием: погасла — значит, выкурена.

— Махнемся? — потерев запястья, Удавчик взял кружку. — Меняю полкружки на папиросу. Лари, ты пивка не хочешь?

— Да. — Голос у Лары дрогнул.

— Суан, жадоба, ты куда бидон-то поволок? Барышня пить просит, а он…

— Так я товарищам!

— Родной, тебя еще цистерна ждет, а барышне осталось жизни на стакан. Гляди, последним словом прокляну…

Как всякий безбожник, Суан втайне побаивался поповской братии с ее обрядами и заклинаниями. Правда, Тикен рукоположения не получал, но кто знает, чему он в семинарии обучен… Ворча, рядовой таки вернулся. Лара хлестнула полкружки, не заметив крепости и вкуса. Ох!

— Музыканты! — крикнула она пронзительно.

— Что играть прикажете? — насупился флейтист, неловко держа инструмент. Барабанщик сопел, сопел, глядя исподлобья на отчаянную девчонку, а потом стал всхлипывать. Такая хорошая!

— Вон из строя, — приказал поручик. — Шагом марш в казармы. Шесть суток ареста.

Девчонка выбрала «Кошачий танец» — музычка не строевая, для гулянок, но знакомая флейтисту.

— Пивко что надо, — смаковал Удавчик. — И табачок забористый. Как ты его смолила? Надо луженое горло иметь… Ага, попалась! — вдруг толкнул он Безуминку локтем.

— Ты что? — Она заморгала.

— Из одной посуды пьем. У нас это — только по любви.

— Поздно. — Бези перестала казаться колючей, как обычно. — Но так и быть — допьем, поцелуешь меня. Эй! не спеши допивать!

Лара оттанцовывала, стараясь крепче ударять в землю каблучками, флейтист наяривал, да и горнист ладно трубил. Барабанщик шаркал ногами, удаляясь и то и дело оглядываясь.

— Ласточка-то — плясунья! С ней бы на вечеринку…

— Кобель ты, Удавчик. Кстати, и она пила из кружки — с кем у тебя любовь, а?

— …только это не «Кошачий танец».

Стряхнув с ума плывущие, словно туман, мысли, Безуминка прислушалась к топоту Лары.

«О, звезды… Что она делает?»

— Не тяните время. Кайтесь, молитесь — и к делу, — поторопил поручик. — Отделению — построиться! Корнет Сарго, будете командовать залп.

От услуг попа Бези отказалась, зато Тикена поцеловала — всем на зависть. Троицу подвели к столбам и начали пристегивать. Валган постарался, чтобы ему досталась младшая.

— Что, крошка, сорвалась карьера? То-то.

— Валган, тебе мало врезали, — сказала Бези.

— Кто-то говорил, что потанцует на моей могиле, — ухмыльнулся ей Валган. — А получилось все наоборот. Я вас лично землей закидаю.

— Унтер, чего копаешься? В строй! — заорал Сарго.

Поручик, хлопая себя стеком по голенищу, отошел в сторонку с линии огня. Порядок известен: «Заряжай», «Целься», «Пли!»

Лара зажмурилась. Нет-нет-нет. Так не должно быть!

«А почему нам глаз не завязали?» — прыгнула глупая мысль.

Захотелось позвать маму.

В тишине щелкнуло. Кто-то взвел курок.

Потом раздался грубый мужской голос:

— Гере поручик, если вы рот разинете — пуля в лоб. Ясно? Ответ — кивком.

Говорил Сарго.

Лара приоткрыла глаза.

Кривоносый здоровяк держал поручика на прицеле своей пушки — длинного флотского револьвера. Старший офицер замер, не понимая, почему так повернулось. Оцепенел и строй жандармов, и священник — все, кто присутствовали.

— Он мой товарищ, — цедил Сарго, не меняя позы. — Я командовать не стану — и другим не дам. Всем оружие наземь и шагом марш отсюда.

Первым спохватился барабанщик, так и не нашедший сил уйти — сняв и бросив барабан, кинулся освобождать… кого? Того, кто ему приглянулся.

Вторым очнулся унтер:

— Он с ними заодно! Измена!

Валган передернул затвор и вскинул карабин к плечу, но корнет оказался проворней — повернув ствол, он продырявил Валгану башку. На соседей унтера брызнула кровь.

Тут Бези, в отличие от Лары лихорадочно смотревшая по сторонам, увидела нечто, заставившее ее крикнуть во весь голос:

— Сарго! ложись!!

А вот барабанщик это «нечто» заметил и рухнул ничком раньше Сарго.

В десятке мер справа земля бесшумно открылась как люк, оттуда поднялся по пояс гривастый брюнет в белом комбинезоне и темных очках. В обеих руках его были странные штуки, блестевшие, словно стеклянные — и он держал их как оружие.

Послышались частые хлопки — в такт им из стеклянного оружия выбрасывался бледный дым.