Страница 19 из 70
«О, Бог молний, на Безуминку. Такое же лицо, глаза, волосы. Только эта гораздо моложе».
— А как их зовут? — продолжал выспрашивать Сарго. — Я должен всех записать.
— Руни джа эни? — спросила юная копия Безуминки почти на ухо синеглазой. — Зэ уджу цика.
Ушами Тикен услышал одно, а в голове другое:
— Кто это? Я боюсь.
— Сарго, та девчонка… — начал Тикен, указав на златовласку, но тут нервы Лары не выдержали. Она вытащила револьвер из-за пазухи и взвела курок:
— Уходите, вы! Убирайтесь, слышите?!
— Сталь у нее! — воскликнул прапорщик, его рука метнулась под сюртук, к оружию. — Ларита Динц, это она!
Услышав свое имя, Лара поняла одно: эта парочка ищет ее. Парень в шляпе и сюртуке цвета жженого сахара наверняка слышал ее раньше, когда она прикладывала сталь ко лбу, но сам молчал.
Как Огонек. Тот тоже мог услышать, где она, даже назвал расстояние и высоту на дереве!
Раздумывать времени не было. Лара зажмурилась, выставила револьвер вперед и что есть силы надавила спуск. Громыхнул выстрел, быстрая пуля свистнула, на виске Сарго вспыхнула кровавая черта, с него свалился котелок. Хайта с визгом тотчас рухнула на колени и сжалась, закрыв голову.
— Ах, ты стрелять! — взревел корнет. Не морочась со стволом, он бросился вперед, ударил ногой снизу вверх, и револьвер вылетел из руки Лары. Ей показалось, что ее треснули поленом по запястью. В следующий миг ее свалила наземь мощная оплеуха, даже искры из глаз брызнули.
— Не троньте ее! — завопила Лисси, бросаясь на помощь, но ее перехватил парень в шляпе, другой рукой приставив графской дочке под подбородок дуло револьвера: — А ну-ка, не рыпайся, детка.
— Да как вы смеете?! — Лисси бесстрашно вырывалась, но жандарм в штатском был сильнее.
— Очень просто, милая. У нас приказ: найти вас и доставить куда следует. Даже если ты этого не хочешь.
— Ишь, гадюка, — отдуваясь от злости, Сарго поднялся и пнул лежавшую у его ног Лару. Кровь стекала по его щеке и капала на воротник. — Такая мелкая змея, и вдруг бы меня сдуру завалила! Представляешь, Тикен?! Меня, Родана Сарго, хлопнула бы юбка! Да за это к богу в рай не пустят! Скажут: «Вали, дубина, к темному царю, ты ротозей, а не жандарм».
— Вы за это ответите! — Лисси молотила кулаками парня в шляпе, а тот отвел револьвер, чтобы случайно не ранить добычу. — Я все расскажу батюшке, вас разжалуют, в тюрьму посадят!
— Сначала ты сама в ней посидишь, — пообещал Тикен, убрав оружие и доставая наручники.
— Вот дьявольщина, мы не запаслись железками. — Сарго осторожно потрогал рассеченный висок. — Как жжется, у! Придется швы накладывать. Поможешь мне повязку сделать, а то весь сюртук уделаю кровищей.
— Смотри за третьей.
— Куда она денется, от страха неживая!
Ларе было до слез горько, что ее таскают, словно багаж и крутят, как хотят, но пришлось молча глотать слезы и подчиняться силе Сарго. Совсем худо стало, когда жандарм принялся за чулки, она подумала о жутком, и принялась брыкаться, как заяц в силке, но обошлось тычком под дых. В конце концов, сковав и ноги, ее завалили в кузов, будто баранью тушу, оставив ей два занятия: вертеться с боку на бок и жевать собственный чулок. Чуть погодя в таком же виде загрузили гневно мычащую Лисси.
«Ну, меня ловили, это ясно, — в смятении думала Лара, — но почему они так обращаются с графинькой? Словно бандиты нас похитили!»
Над златовлаской Тикен призадумался.
Его не покидало ощущение, что в ее лице он оскорбит Безуминку.
— Чего тянешь? — подгонял Сарго.
— На каком языке ты говоришь? — спросил Тикен, пригнувшись, но не осмеливаясь прикоснуться к ней.
— Кеса ни джи? — Она подняла глаза. — Что?
— Ты знаешь Безуминку?
— Ятэна. Нет.
Тикен распустил и сложил вдвое бечевку.
— Обещай, что не будешь кричать. Иначе я убью тебя.
— Рюку зи ками вайби, — закивала девчонка. — Клянусь звездами.
Любимое ругательство Безуминки. Она кроет своими «ками вайби» вдоль и поперек, если ее сажают на вещание вне очереди и почти насильно поят микстурой.
«Если увидит, как я выгружаю это чудо из фургона, с цветами можно больше не являться. Зенки выцарапает. Стерва дикая».
— Экстренный выпуск! — вопили мальчишки-газетчики, раздавая листы, еще пахнущие типографской краской, и собирая в карманы потоки мелочи. — Черепаха сосет воду из озера! Машина пришельцев в полутора сутках от Руэна! Ракетчики бомбят чудовище! Объявлено чрезвычайное положение!
Руэн, стольный град Синей половины, был взбудоражен. Поезда еще не брали штурмом, но солдаты гарнизона и полевые жандармы уже взяли вокзалы под контроль.
Билеты на пассажирские дирижабли и пароходы были раскуплены на неделю вперед и перепродавались по безумным ценам. Многие покидали город, как могли: в экипажах, мотокаретах, омнибусах, на линейных повозках, даже пешком, толкая перед собой тележки со скарбом.
В парках и на площадях военные оркестры играли бравурные марши. Военных и гвардейцев, где бы они ни появлялись, встречали криками восторга, осыпали цветами и угощали выпивкой: это наши защитники, они разобьют дьяволов!
На храмовых и соборных звонницах били колокола, призывая людей каяться и молить Бога о спасении планеты. Шли процессии, несущие над головами позолоченные Божьи Очи, которые в свете заходящего солнца сияли строго и торжественно, глядя на толпы пронзительными зрачками и раскинув грозные молнии.
В соборном саду проповедовал некий неистовый клирик, взмахивая широкими рукавами как крыльями. Волосы его развевались, глаза сверкали, а зычный голос разносился далеко на все стороны:
— Год настал! Кара небесная обрушилась на Мир, мы заслужили гибель! Неверие, гордыня и безбожная наука, вот наши язвы, наша порча и чума! Чего ждать, как не ужасной кончины?! Безбожники взлетели выше облаков и оскорбили Громовержца, посягнули на величие божье, коснулись обители громов!
Сквозь возбужденную толпу к проповеднику уже пробивались синие жандармы, а он продолжал громко вещать:
— Небо ответит! Оно пошлет своих черных ангелов, чтобы унизить и испепелить червей земных! Мы во грехах, братья и сестры! Грядет искупление смертью! Что делать нам, как спастись?! Надо очиститься, изгнать колдовство и кощунство! Изгоняйте лунатиков и вещунов, ибо они прокляты! Боже, владыка молний! Пошли нам святых из Церковного Края, где живет правда! Пусть еретики сгорят!
Добравшись до кликуши, жандармы сволокли его с возвышения и потащили к фургону для арестантов, но церковник все вопил:
— Анафема лунатикам, проклятье вещунам! Гоните их!.. Среди нас порча! Она в красном дворце! Красная дева призывает красную планету! Она творит волшбу, она зовет, она танцует под луною, горе нам!
Волнение вырвалось из соборного сада и потекло по улицам столицы. Люди выламывали камни из мостовых, вырывали прутья из парковых оград, разбивали оружейные магазины и бежали к дворцу Красной династии.
Навстречу мятежным толпам звенела копытами конная полиция, шагали шеренги стрелков с «янтарками» наизготовку. Вой и вопли звучали на переполненных улицах, шипели электрические выстрелы, кони плясали, поднимаясь на дыбы, сверкали поднятые сабли полицейских.
— Лучше объехать этот район, ваше сиятельство, — сказал графу Бертону водитель мотокареты. — Здесь волнения, а у нас всего четверо охранников.
— Да, конечно, — кивнул граф, погруженный в раздумья. Он почти не замечал происходящего в городе.
Бертон не стал скрывать от жены, что их дети погибли под бомбежкой. Телеграф унес по проводам его печальные слова, а в ответ пришло: графиня слегла без чувств, врачи хлопочут над ней.
Оставалось одно, что поддерживало графа в эти черные дни: служение Отечеству.
Завтра он должен был явиться в Гестель, чтобы готовить школу медиумов к эвакуации.
Но перед этим его ждал визит в Бургон, резиденцию принца Цереса. От приглашения Его Высочества отказаться невозможно, тем более что декретом Их Величеств принц был назначен главнокомандующим Синей половины на время чрезвычайного положения. Фактически Церес стал военным диктатором и получил, словно в сказке, «полцарства в придачу».