Темные звезды

На фотогравюре, в витрине магазина.

Эту фотографию сделали давно, до ее рождения, в прошлое противостояние Мира с Мориором, когда впервые прилетели дьяволы с другой планеты.

И черепаха не что иное, как боевая машина мориорцев.

Говорят, после минувшей войны таких уродин осталось немало, мертвых и выпотрошенных, но всех давно распилили и растащили, потому что броня их дорого ценилась.

— Тикаем! — вскрикнула Лара.

— Что? — не поняла растерянная, ошарашенная Лисси. Вид движущейся громады заворожил ее, она не могла сойти с места.

— Бегом отсюда!! Бери Хайту!

Прежде чем Лисси нашла силы пошевелить ногами, черепаха перешла речку и стала восходить на холм. Панцирь ее дымился, на нем блестели выбоины от попаданий. Осколки снарядов начали визжать над головами девчонок, вниз упало несколько срубленных ими веток.

Бойницы черепашьей башни сверкнули слепящим огнем, из них вылетели узкие желтые лучи. Так пробивается из туч свет солнца. Несколько самоходок и ракетных платформ взлетели на воздух обломками в тучах пара и ржавого дыма. Не обращая внимания на экипажи, в суматохе разбегавшиеся из брошенных машин, и не замедляя хода, черепаха продолжала идти. Одну из самоходок она отшвырнула с пути ногой, словно пустую картонку.

Не в силах покинуть край оврага, Лара смотрела вслед чудовищу. Мориорская махина прошла сквозь строй горбатых самоходок, как человек по муравейнику, едва замечая маленьких врагов.

Вон там, в самоходке с флагом на мачте — Огонек!

Хвала Деве Небесной, он жив, жив. Черепаха прошла мимо него.

Лара бросилась вслед за Лисси.

Однако командир дивизиона был разъярен, что его часть смели как соломенный забор. Экипаж машины с флагом оставался на местах, двигатель работал, и снаряды имелись.

— Разворот пятнадцать румбов влево! Орудия — бронебойными — заряжай!

Черепаха показала корму. Там тоже выступала башня, но командир думал лишь о дистанции прямого выстрела. Другого шанса так близко подойти к черепахе не будет.

— Огонь!

Пушки дружно рявкнули, звенящий гром раскатился над холмом. Снаряды ударили в панцирь у самого днища и заднюю ногу. Броня лопнула, кольца ноги разорвались, из дыр потоками хлынула серая жижа. Черепаха споткнулась, просела кормой почти до земли, а кормовая башня засверкала вспышками бойниц, беспорядочно поливая все позади черепахи жгучими лучами.

Один из лучей прошел по передку самоходки, и командирская машина загорелась. Заревел пар, вырываясь из аварийных клапанов, а экипаж начал выпрыгивать.

Низкий, плотный и круглоголовый мужчина с золотыми эполетами штабс-генерала наблюдал за разгромом дивизионов с высоты нескольких миль. Казалось, этот человек прирос к окулярам оптического прибора. Его обширная лысина лоснилась словно полированная. Чуть выше уровня бровей голову, как у служителя церкви, охватывал обруч, обшитый кожей.

Едва из пламени пожара восстал титанический колпак боевой черепахи, капитан эскадрильи скомандовал: «Сбросить балласт! Рули высоты на подъем! Всем полный вперед!» Летучий корабль стал уходить вверх, подальше от разящих лучей, а с ним, подчиняясь световым сигналам телеграфа, начали подниматься остальные дирижабли.

Здесь, вдали от земли, царил ледяной холод. Пришлось застегнуть кожаные пальто, подбитые мехом, приготовить муфты и надеть кислородные маски. Руки коченели, тело наливалось тяжелой усталостью, и лишь вдох кислорода возвращал бодрость.

Но не радость.

Когда начался обстрел леса с четырех сторон, капитан эскадрильи и штабс-генерал Купол весело переглянулись. Акция подходит к концу, осталось переждать пожар и начать саперные работы в зоне падения шара. Однако веселье было недолгим.

Забыв о холоде, не отрываясь, Купол смотрел вниз и с молчаливым отчаянием видел, как одна-единственная мориорская машина разносит две отборные механизированные части и спокойно удаляется к большим озерам. Ветер сносил дым пожара в сторону и давал штабс-генералу видеть все в деталях. Дым походил на плотную траурную вуаль, расстеленную над землей.

— Юг, ответь. Юг, ответь, — время от времени повторял Купол, но медиум южного сектора молчал.

Военные медиумы это солдаты, их долг — воевать и умирать. Но каждый шаровой корабль нес больше пришельцев, чем было вещателей в империй.

«Темные звезды» летели одна за другой, агрессоры прибывали и прибывали, а медиумы Купола, работавшие в самом пекле войны, гибли — и заменить их было некем.

Они могли только родиться — но где? в какой деревушке, в каком захолустье? Как их найти, чем привлечь и удержать?.. Нелегальный вещун может заработать больше офицера в медиа-батальоне 22…

Но они служили Отечеству — не столько за деньги, сколько за возможность говорить в эфире, беседовать через поля и горы, сквозь грозовой треск. За невероятную свободу голоса, знакомую лишь ангелам. Азарт, восторг и чувство превосходства, вот что вело военных медиумов по эфиру, и Купол был их вожаком.

Пока они отзываются на перекличке: «Север, Восток, Запад, Юг» — все нормально, сеть жива, связь работает, душа поет.

И вдруг один из голосов замолкает.

Вон там, где погребальный дым скрыл горящую землю.

Порой безмолвно возблагодаришь Отца Небесного, что не ты лично будешь вручать «черное письмо» семье погибшего. Легче сесть в самоходку — и полный вперед на врага.

«Мне очень жаль… Скорблю вместе с вами… К чертям! Сколько у вас сыновей? А у меня их батальон! И каждого я знаю как родного, и каждого я должен провожать в последний путь. Ну-ка, займите мое место и почувствуйте — легко ли это?»

Образ задорного парнишки стоял перед его мысленным взором. Огонек… как его звали по метрике?.. Вступая в клан вещунов, как в монашеский орден, человек оставляет прошлое за порогом. Даже имя.

— Наденьте маску, ваше высокородие, — напомнил капитан.

— Некогда! — отмахнулся Купол, подняв лицо от окуляров. Поверх обруча он водрузил на голову шлем-медиатор и четко, громко проговорил лающим голосом: — Внимание, я Купол, вызываю дежурный пост связи генштаба. Записать сообщение для генерал-фельдмаршала.

— Есть записать, — ответил голос в голове. — На приеме поручик Крестовик.

Часто медиумы забывали свои имена и фамилии. Общаясь через эфир, они должны были использовать личные позывные. Этими позывными они обращались друг к другу и в жизни. Самых заслуженных всегда именовали по позывным.

— Ваше высокопревосходительство! Я вынужден сообщить вам печальную весть. Как я имел честь предупреждать вас, авиация нанесла первый удар по зоне с запозданием. Зародыш черепахи остался невредим и за ночь успел полностью вызреть. Враг прорвал мой южный рубеж оцепления и направился к озерам. Героическими усилиями самоходчиков черепаха была подбита, но не потеряла хода. Почтительно напоминаю вам, ваше высокопревосходительство, что по прямой до столицы ей всего два дня пути. Если она задержится у озер, то три дня. И дай-то бог, чтобы она решила зарыться у воды. Тогда мы получим еще одну запретную зону рядом со столицей.

После паузы он добавил тише:

— Я потерял одного медиума. Другие потери наземных частей оценим позднее. Конец сообщения.

— Принято, — ответил Крестовик, а затем тихо спросил: — Кто?

— Огонек. Здесь он был Югом.

— Дьяволы небесные! — выругался поручик. — Я его помню.

— Телеграфируйте жандармам, — обратился Купол к связисту, — чтобы выходили к позиции дивизионов. Там много раненых. Вызовите санитарные команды. А вы, — он посмотрел на капитана, — выделите дирижабли для слежения за черепахой. Держать высоту. Докладывать каждые полчаса. Выполняйте!

Захват

— Осмелюсь доложить, гере ротмистр, тут нашелся кадет из связистов. — Жандармский унтер откозырял офицеру и подал ему медиа-шлем. — Мы сняли с него вот это.

— Он жив? — Ротмистр повертел в руках редкостный головной убор. Обложенный слоем пробки и обтянутый бежевой лайкой, тот походил на шлем офицера-самоходчика, но был легче, низко закрывал затылок и виски, а над козырьком, ниже герба из переплетающих драконов, синего и красного, была надпись: «ВОЙСКА СВЯЗИ. ОТДЕЛЬНЫЙ КОРОННЫЙ БАТАЛЬОН 22».