Темные звезды

— Обещают северо-восточный ветер, гере Купол. При завтрашней атаке дивизион будет под угрозой летящих углей. С нового рубежа мы держим долину под прожекторами и перекрестным прицельным огнем.

— По-моему, ты рвешься в офицеры, — с усмешкой ответил штабс-генерал. — Рано тебе заниматься тактикой, сынок. Решение одобряю. За самовольный приказ — десять суток ареста, сразу после акции.

— Слушаюсь, гере штабс-генерал!

Когда Юг получал нагоняй от Купола, три девчонки уже пили из реки, встав на четвереньки. Илистый берег был разворочен катками, вода перемешана с грязью, но Ларе казалось, что она сроду ничего вкуснее не пила.

— Я сейчас лопну. Напузырилась по уши. — Лара упала и растянулась под деревом.

— Палиджу хаджида! — рядом повалилась Хайта, блаженно утирая лицо рукой. От измазанной ладони ее довольная физиономия стала маской грязи.

— Может, расскажешь, как ты это сделала? — прилегла с другой стороны Лисси.

— Наколдовала. Дух дерева помог.

— Не смешно.

— Он меня поцеловал. — Лара закатила глаза, будто собралась в обморок.

— Еще глупее! — рассердилась Лисси.

— Надо перейти речку вброд. Здесь неглубоко. Где-то вправо лежит овраг. Мы пройдем по нему и выйдем за оцепление. Но сначала пошарим вдоль берега вон там, у плакучих деревьев. — Нащупав револьвер, Лара обессилевшей рукой приложила ствол к виску. — Хайта, в том месте лежит сверток. Пакет. Завернутая еда. Искать. Делить поровну.

— Да, госпожа Лара.

— Иди ты вон, какая госпожа! Госпожа это Лисси…

— Зря ты так говоришь, мы сейчас наравне, — обиделась графинька.

— …а если величать по правилам, то «барышня». Повтори — ба-рыш-ня.

— А-я-джа. Ю-ни-ца…

— Во, дурында заморская! Говори по-людски — барышня, барышня!

— Аяджа, аяджа, — кивала Хайта.

Отчаявшись чего-нибудь добиться, Лара опустила руку с револьвером:

— Упертая, умучишься с тобой!..

— Гиди, аяджа дайва ри?

— По-моему, она повторяет не слово, а смысл… — в раздумьи проговорила Лисси, а потом с хитрецой взглянула на Лару: — Ты училась в школе?

— Да, а что, не похоже? — бросила та, обозлившись.

— Просто я не знаю, как вас учат.

— Грамота, счет, Закон Божий, домоводство. Что еще надо? Юбкам больше не положено.

— А электричество? Законы природы?

— Ой, не надо. Кто много знает, таких замуж не берут.

— Я читала в журнале…

— Скажи все это Хайте.

— Хайта, Хайта! — просияла златовласка, счастливая, что ее не забывают.

— Есть учение, — продолжала Лисси, не обращая внимания на то, как Лара отвергает ее, — про электрические токи в воздухе. Вроде бы они притягиваются, как молния к громоотводу. Я не знаю, правда ли это…

— Вранье! Читай меньше, голова болеть не будет.

— Но твои занятия с револьвером кажутся мне странными. Голоса, лесные духи, откуда-то свертки с едой.

— Просто мне показалось, что он там лежит. Его кто-то уронил.

— Ладно, я больше не стану допытываться.

Спать на земле очень плохо. Лара твердо это знала. Один из ее дядек, любитель выпить, однажды спьяну продрых ночь на земле и нажил чахотку. Поэтому Лара заставила Хайту с Лисси собирать все ветки и сучья, которые можно найти в овраге, чтобы устроить хоть какую-то постель. Получилось не очень уютно, зато бока не застудишь.

После пакета с едой всем стало веселей, даже Хайта разговорилась. Она поглядывала искоса на Лару: не приложено ли страшное оружие ко лбу? Лара не дергалась переводить ее речи, и златовласка болтала без опаски в свое удовольствие. Она доверилась Лисси и старательно учила слова: «есть», «пить», «ты», «я», «небо», «земля». Найденыш оказался способный, быстро ухватывал.

То, как Лара угадывает, где лежит еда, удивляло Лисси больше, чем находка в лесу спящей иностранки.

Судя по всему, эту еду не уронили, а оставили нарочно. Иначе почему Лара первая бросилась разворачивать сверток, выхватила что-то из него и спрятала?

Всего она спрятать не могла. На толстой бумаге даже в слабом отсвете прожектора четко читались буквы: «ГАЛЕТЫ АРМЕЙСКИЕ». А еще в свертке оказался коробок спичек, кусок мыла, моток бечевки и раскладной нож. Тот, кто все это уронил, знал, что надо ронять!

Самое интересное сыскалось под пачкой галет: мятая, потертая цветная карточка из тех, какие дарят в день Духа Любви. Ирисы-цветочки, птички, мальчик дарит девочке вазочку, а девочка жеманится и прячет глазки. Лара сердито хмыкнула и торопливо сунула карточку за пазуху.

Но главное, там было вдоволь еды! Галеты, завинченная банка с тушенкой, кусок колбасы, сыр, бутылка компота, заткнутая пробкой.

— Ложки нет, — заметила Лара, навернув галетину с мясом толщиной в два пальца.

— Мня, — отвечала Хайта. Она старательно вылизывала свои жирные пальцы. Никакого воспитания. Она бы и в банку рукой влезла, не отдерни ее Лисси.

— Хайта, цыц! — велела Лара, приложив нож плашмя ко лбу. — Надо оставить на завтра.

— Мня?

— Ты знаешь здешние места? Куда надо идти? — Лисси, насытившись, тоже подумала о завтрашнем дне.

— Озера в той стороне, — показала ножом Лара. — Там есть поселки, телеграф. Мы проехали миль двадцать по железке, значит, до озер идти полдня. Только не по дорогам, по ним будут ездить военные.

— О, это не страшно!

— Кому как. Мы разделимся, можешь идти к жандармам. И Хайту забирай с собой. Башмаки я с нее сниму, мне нужней.

— Хайта, мня! Я, есть!

— Хватит лопать, ты, обжора! Еда останется со мной. Вас на полевой кухне накормят.

— Очень жалко, что ты уходишь, — помолчав, с грустью сказала Лисси.

— У нас разные пути. Я из простых, ты из графьев. Тебя в беде не оставят. А я должна сама выкручиваться.

— Я могла бы помочь тебе. Батюшка мне ни в чем не откажет.

«Только твоего батюшки не хватало с его Гестелем! Лучше быть от вас подальше».

— Мне подарков не надо. Мы, Динцы, завсегда своим умом жили, взаймы не просили.

— Мы, Тор-Майда, быть в долгу не любим. — Глаза Лисси вновь заблестели упрямством. — Даже если ты откажешься, я найду тебя и отблагодарю.

Лара насупилась.

— Хорошо, один раз я попрошу, а ты выполнишь. Забудь, что видела меня, и никогда не вспоминай, вот и будет благодарность. Поклянись, что не расскажешь обо мне отцу.

— И все?

— Больше ничего не надо.

— Будь по-твоему. — Лисси вынула из-за ворота Око и сжала его в ладони. — Клянусь всевидящим Оком, Громом Господним и Молотом Гнева, что не скажу отцу о встрече с тобой.

— Рухаца будис акэсиру, — прошептала Хайта. Лара машинально приложила нож ко лбу и уловила конец фразы: «Красивая бляшка».

«Из какой же она дикой страны, если Ока не знает?»

— Скажи ей, что она пойдет со мной, — попросила Лисси.

— Хайта, нисо гиджику лимо ца Лисси.

— Лифэ! — Хайта хлопнула в ладоши. — Фа нисо, Лара?

— Что она говорит?

— Ну, радуется, что с тобой.

— А еще?

— Спрашивает, куда я пойду.

— Ты могла бы учиться на переводчицу. Бывают гости с севера, из Витена или жарких стран, где мужчин к женщинам не подпускают. К северянкам в миниты нанимают грамотных девушек.

— Спасибо, Лис, я запомню.

Едва девчонки улеглись на ложе из ветвей, как Лисси и Хайта сразу заснули. Еще бы, столько пережили, так устали! Даже холодок оврага, где на дне журчал ручей, им не мешал. Но было зябко, обе подобрали ноги, а Хайта для тепла обняла Лисси во сне.

Лара, хотя ее одолевала дремота, старалась не заснуть. Когда обе светловолосых ровно засопели, она присела, развернула записку, найденную в свертке, и прочла ее, спалив несколько спичек.

Вот что было там написано:

«Лари, этого тебе хватит, а потом я принесу еще. Я тебе скажу, куда бежать. А зря ты удрала, теперь будет трудно. Если захочешь, могу замолвить за тебя словечко Куполу, он злой, но умный. Наверно, ты красивая. Давай дружить?