Страница 39 из 44
На следующее утро поднялась буря. Ведущие газеты, осмотрительно и совершенно справедливо убрав со своих страниц всю рекламу «Красотворца», дали большие заголовки:
СОЗДАТЕЛЕЙ «КРАСОТВОРЦА» ОБВИНЯЮТ В МОШЕННИЧЕСТВЕ… ПРОТИВ «НАБЛЮДАТЕЛЯ» ВОЗБУЖДЕНО СУДЕБНОЕ ДЕЛО… ПРАВДА О ЛОРЕ СМАЙТ… ЗАЯВЛЕНИЕ ТАЙНОГО АГЕНТА ДАРКА… Казалось, история с «Красотворцем» внезапно превратилась в дело государственной важности. «Гардиан» сообщила:
«Сегодня в Палате общин будет сделан запрос по поводу рекламных злоупотреблений, разоблаченных в репортаже о косметическом креме «Красотворец», который вчера опубликовал журнал «Наблюдатель». Ожидают, что глава совета торговли назначит комиссию для расследования фактов, связанных с этим делом».
Тем временем Дарк ждал другой бури. Все утро он просидел в своем кабинете, читая и перечитывая репортаж о «Красотворце» и пытаясь оценить его со всех возможных сторон. Злободневно? Да. Оскорбительно? Возможно. Правдиво? Несомненно. В интересах общества? Вне всякого сомнения… Но что будет с Мэри Стенз? Как этот скандал повлияет на нее?.. Впервые за много недель его серьезно беспокоила судьба девушки, и он почувствовал непреодолимое желание увидеть ее. Теперь, когда лихорадочное напряжение ушло, он начал понимать, как ему недоставало Мэри; но вместе с тем его беспокоило, что теперь она живет в другом, далеком и недоступном мире.
Ровно в половине двенадцатого на его столе требовательно зазвонил телефон. Он снял трубку.
— Дарк слушает.
— Говорит секретарша мистера Хеннингера. Мистер Хеннингер просит вас немедленно зайти к нему в кабинет.
— Сейчас иду.
Он положил трубку и задумчиво закурил, совсем не торопясь увидеть шефа. Тяжело было угадать, что скажет ему Хеннингер. Конечно, вряд ли поступок Дарка доставил ему удовольствие, но, с другой стороны, жаждать крови ему тоже вроде бы ни к чему. В конце концов, правда остается правдой.
Через какое-то время он встал и нехотя пошел наверх в кабинет шефа.
Чарльз Хеннингер сидел за столом, положив руки перед собой. На его тонких губах появилась холодная, принужденная улыбка, которая словно бы разрезала пополам круглое, похожее на полную луну лицо.
— Садитесь, садитесь, мистер Дарк, — спокойно пригласил он.
Дарк сел и закурил новую сигарету.
Хеннингер сказал:
— Как я понимаю, на время отпуска мистера Бомона вы исполняете обязанности ответственного редактора.
— Совершенно верно.
— А теперь скажите мне, мистер Дарк, не давал ли вам мистер Бомон несколько недель назад особого указания, чтобы на страницах журнала какое-то время не упоминалось ни о каких изделиях фирмы «Черил»?
— И это верно.
Хеннингер подвинул к себе экземпляр «Наблюдателя», который лежал на столе, и, как будто от нечего делать, пе-релистнул несколько страниц.
— Тогда почему же вы напечатали пятистраничный репортаж под названием «Мошенничество с «Красотворцем»?
— Его все равно рано или поздно нужно было напечатать, — просто ответил Дарк. — Честно говоря, это и в самом деле мошенничество и его следовало разоблачить.
— Как посмотреть, мистер Дарк. Вы понимаете, что своим безответственным поступком спровоцировали фирму предъявить нам иск на сто тысяч.
— Ого, даже так! — с интересом произнес Дарк. — Странно, как Фаберже на это решился.
— Он подал в суд на издателей, полиграфистов и редактора. Не сомневаюсь, что при таких обстоятельствах суд оправдает издателей и полиграфистов. Я считаю, только вы должны быть наказаны за то, что напечатали материал за спиной ответственного редактора и не согласовали его со мной.
— Каждое слово этого репортажа правда, — торжественно заявил Дарк, — и каждое слово служит интересам общества. Ни один суд не вынесет обвинительного приговора. В случае необходимости я могу вызвать Мэри Стенз как свидетеля, а все, что связано с доктором Раффом, ни в коем случае не пойдет на пользу фирме «Черил» с юридической стороны.
— Меня не интересует юридическая сторона. Меня интересует факт неподчинения работающего у меня редактора. Ни в одном журнале не будет порядка, если в его штате есть бунтовщики. Я дал специальное указание, чтобы о «Черил» не упоминалось в редакционных материалах. А вы коварно выждали, пока ответственный редактор уйдет в отпуск, и решили действовать по своему усмотрению. Этим вы поставили наш концерн и лично меня в очень сложное положение.
Дарк почувствовал приступ раздражения. Он поднялся и недовольно посмотрел на Хеннингера.
— За все время своего существования у «Наблюдателя» еще никогда не было такой рекламы, — сердито заявил он. — Все газеты страны подхватили это дело. Будет сделан запрос в Палате общин. Все знают, что правда на нашей стороне, все, даже сам Фаберже. Он никогда не подаст в суд, поскольку отлично понимает, что у него для этого нет ни малейших оснований. Все это пустая болтовня. Возможно, он предложит уладить дело без суда, но вы сделаете глупость, если дадите ему хоть пенни. Ну да, я знаю, он ваш приятель, вы члены одного клуба и все такое. Но единственное, что от вас требуется, это угостить его дорогим завтраком с марочным коньяком, так же как сделал он. Таким образом вы останетесь друзьями, и все станет на свои места.
— Мистер Дарк, — с громадным самообладанием произнес Хеннингер, — я жду от вас заявления об увольнении.
— А я не собираюсь его писать, — раздраженно ответил Дарк.
— Тогда мне придется обойтись без него.
— Вы хотите сказать, что я уволен?
Хеннингер кивнул.
— С этой минуты.
— В таком случае мне положена трехмесячная зарплата.
— Если по дороге отсюда вы заглянете в кассу, ваше требование, безусловно, удовлетворят.
Хеннингер швырнул экземпляр «Наблюдателя» в корзину для бумаг и, придвинув к себе пачку писем, стал их просматривать.
— Извините, мистер Дарк, — сказал он, — у меня полно работы.
Не произнеся больше ни слова, Дарк вышел из кабинета и сразу же отправился вниз, к Бренде Мэйсон.
— Я уволен, — коротко сообщил он. Бренда грустно посмотрела на него.
— Меня это не удивляет. Все было бы не так уж плохо, если бы ты не зацепил в репортаже самого Хеннингера. Все эти рассуждения о приятеле-одноклубнике и дорогом завтраке…
— Но это же все правда, — упрямо возразил он. — Я разговаривал со служащими «Делового клуба».
— Даже если и правда, то разумно ли это?
— Бренда, я всегда старался поступать лучше честно, чем разумно. Разум часто тянет за собой хитрость и подлость.
— Что же ты теперь будешь делать, Пол? Дарк неуверенно пожал плечами.
— Наверное, отдохну. Мне должны дать трехмесячную плату. Возможно, поищу себе даже жену.
— Кого бы это, например? Он улыбнулся.
— Не знаю. Но это должна быть самая красивая женщина в мире.
Он вернулся в свой кабинет и стал собирать личные вещи.
Она вновь жила в «Оникс-Астории». Комната была другая, но такая же роскошная и красивая. Уиллерби тоже находился рядом, охраняя ее от репортеров. Казалось, время повернуло вспять. Голливуд словно отошел в далекое прошлое, и теперь ее опять окружали обман и интриги.
Осаждал ее и Эмиль Фаберже, непримиримый и властный Фаберже, в каждом слове которого сквозили гнев и возмущение. Но в то же время это был и очень настойчивый Фаберже, который упорно домогался ее благосклонности, вопреки всему злу, причиненному ему разоблачительной публикацией «Наблюдателя».
— Единственное, что я ценю в людях и, в частности, в своих служащих, это преданность, — с нажимом говорил он. — Будем говорить откровенно: фирма «Черил» способна выдержать и не такой кризис. Больше всего поразило меня то, что вы, именно вы, благодаря своим отношениям с этим субъектом Дарком, стали непосредственной причиной неприятностей, которые на нас свалились. Это, я считаю, непростительно.
— Я ведь уже говорила, что мне очень жаль, — вздохнула Мэри. — Никогда не думала, что Дарк все-таки напечатает репортаж, и мне очень неприятно, что он это сделал. Лично меня это задевает не меньше, чем фирму «Черил». В одних газетах меня называют фальшивкой, в других — подопытной морской свинкой. Боюсь себе представить, как это повлияет на мою карьеру в американском кино и на телевидении.