Страница 6 из 121
Вошедшие расширенными глазами глядели на Гирра, как на чудо. Хозяин пояснил гостю:
— Когда я был щенком Барса, моя мать умерла, живой дух оставил ее тело. Мой отец привел себе женщину из лесного племени, что у Круглого озера. Она стала мне второй матерью и подарила роду двух сыновей, Сила и Нира. Вот они. Звали мою вторую мать Зуна…
…Возглас удивления издали старейшие матери лесного племени, услышав имя Зуны. Они помнили ее. Хорошо помнили, как давным-давно собирали ягоды у Круглого озера, на них налетели черноволосые мужчины и увели нескольких женщин, в том числе Зуну. Однако стойбищу и оставшимся женщинам не причинили вреда. Не вдруг угомонила Агу возбужденных родичей, чтобы дальше слушать рассказ Гирра.
— …Зуна рано умерла и до конца дней тосковала о родине и родичах, — продолжал хозяин хижины, скорбно опустив голову.
— Кто ты? — осмелев, спросил Гирр.
— Я сын Барса, вождь племени, — сказал он. — Мое жилище — твое жилище. Ты желанный гость из рода, близкого моему сердцу. Набирайся сил, пока снова не станешь медведем. В этом поможет тебе моя женщина Жу. Стрекоза, — улыбнулся вождь, блеснув зубами.
Мужчины вышли из хижины. Гирр лежал с открытыми глазами и ничего не видел. В его сознании едва укладывалось услышанное. Не иначе, добрые духи полюбили его, спасли от гибели и отдали, слабого и больного, в руки друзей.
Сын Агу позднее узнал, что его подобрали рыбаки южного племени и в лодке привезли к свайному поселку. Гирр бредил, шептал и выкрикивал непонятные слова. Прислушавшись к ним, сын Барса, к удивлению родичей, велел перенести больного в свою хижину.
Вошла Жу с сосудом в руках, она села рядом, приподняла голову Гирра и поднесла сосуд к его губам.
Гирр попробовал вкусную, пахнущую мясом жидкость и выпил ее до дна. Жу улыбнулась и выговорила на языке лесного племени:
— Хорошо.
В хижину вбежали девушка и девочка, обе черноволосые и черноглазые. Они, не скрывая любопытства, с улыбкой глядели на Гирра. Все южное племя уже знало, что за гостя прислали духи. Похоже, знали и они.
— Лая, Лань, — указала на них Жу. — Дочери.
Лань подошла к Гирру и дала ему большой плод, похожий на яблоко. Но таких крупных яблок Гирр никогда не видел. «Видимо, здесь много плодов, если девочка не пожалела отдать чужому человеку», — подумал он. Лая молча и пристально разглядывала гостя. Гирр обратил внимание, что у Жу и Лаи легкие шкуры покрывали не только бедра, как у женщин его племени, но и грудь, хотя было очень тепло. Гирр утомился и устало сомкнул глаза.
Когда ему стало лучше, сын Барса, а также Сил и Нир подолгу сидели возле гостя, не позволяя ему подниматься, и все расспрашивали о жизни и обычаях лесного племени. При этом лицо вождя становилось все мрачнее и суровее. Наконец он заговорил сам:
— Твое племя живет, как жили наши давно умершие предки. Скоро ты совсем одолеешь слабость, твои руки и ноги окрепнут. Сын Барса и люди его рода не причинят тебе зла и отпустят с миром. Но тебе надо долго жить в нашем племени, научиться многому, и тогда, если захочешь уйти, унесешь наше умение и опыт наших отцов и дедов в свой род.
Сил и Нир согласно кивали головами.
— Но можешь остаться у нас навсегда, — продолжал вождь. — Нам нужны крепкие и смелые мужчины, нужны охотники. Две весны назад ураган внезапно унес лодки рыбаков и разбил о скалы. В роду много женщин, но осталось мало мужчин. У меня две дочери… но нет сына, — он замолчал и скоро вышел.
Сил и Нир посидели еще немного и, не сказав ни слова, тоже ушли. Гирр остался один. Он поднялся с ложа, откинул дверь и вышел. Ослепленный светом, прищурил глаза. В небе полыхало солнце, а перед ним раскинулась зеркальная гладь воды, кое-где сморщенная дыханием горячего воздуха. К Гирру подбежала Жу, подхватила под руку и увела в хижину. Затем позвала Лаю и велела не отходить от больного.
С тех пор дочь вождя сидела возле Гирра. Сначала они глядели друг на друга, изредка улыбались и молчали. Однажды Гирр указал на сосуды, что стояли на полу, и спросил:
— Что это?
Девушка не сразу поняла, что хочет гость. Она принесла воды в малом сосуде, чтобы напоить его. Гирр отрицательно покачал головой и, ткнув пальцем в принесенный сосуд, снова спросил:
— Что это?
Лая догадалась: он хочет знать названия вещей на их языке, — и звонко рассмеялась.
— Кувшин, — сказала она. Плеснула из кувшина воду и добавила: — Вода.
— Кувшин… вода… — несколько раз повторил Гирр. Занятие их увлекло, и теперь каждый называл вещи на языке своего племени. Жу изредка заходила в хижину, улыбалась, а иногда тоже повторяла слова лесного племени. Когда были названы все предметы в хижине и под общий смех названы глаза, нос, губы, руки, Гирр прикоснулся к груди девушки и спросил:
— Что это?
Девушка вспыхнула и потупилась. Смутился и Гирр.
2
Сын Барса заметил симпатию дочери к гостю и удалил ее в другую хижину. Если не разум, а ласка женщины привяжет Гирра к южному племени, он будет после сожалеть и станет плохим охотником. Пускай гость сам сделает выбор: остаться ему или уйти. Когда Гирр вполне окреп, вождь решил показать ему богатства рода и мастерство стариков. Сначала он разложил оружие гостя: топор, нож, лук и стрелы, а рядом оружие, сделанное мастерами южного племени, и остался доволен произведенным впечатлением. Он сразу же подарил Гирру оружие, что составляло немалую ценность и для самого вождя. Гирр ткнулся лицом в его плечо. Сын Барса довольно рассмеялся — он понял значение этого порыва.
Гирр уже видел, что поселок размещен над водой на сваях[1]. Вождь пояснил:
— На суше много змей и ядовитых пауков. На воде жилища для них недоступны. Хижины поставлены стена к стене, поэтому для них требуется немного места и так лучше сохраняется тепло. Чтобы не случилось пожара, на сваях и в жилищах никогда не разжигаем огонь, даже в пору холодов.
Гирр остановился, с недоверием глядя на вождя.
— Как люди согреваются без огня, когда падает холодный белый песок и вода в озере твердеет? — спросил он.
Сын Барса ответил не сразу, видимо, соображая, как объяснить гостю, что зимы здесь короткие и не такие холодные, как у Круглого озера. Сказал просто:
— Холодный песок скоро умирает, вода твердеет редко.
— Где поджарить рыбу и мясо? — не унимался Гирр.
— Для кострища построены другие сваи, — указал на них вождь, — в стороне, откуда редко дует ветер. Они засыпаны камнем и землей, а с поселком соединены переходом, так же, как с берегом.
Как Гирр ни сдерживал себя, он все же не мог скрыть удивления, осматривая сложные и трудоемкие сооружения. Как, например, вогнать в дно озера вертикальные сваи, на которых держится весь поселок, вынося даже сильные ветры и штормы? К сваям повсюду привязаны долбленые лодки, некоторые скреплены поперечинами попарно. В одной из них Гирр увидел огромную корзину с узкой горловиной, сделанную из гибких прутьев. «В нее ничего нельзя положить. Для чего она?» — подумал Гирр, но спросить не решился.
— Это ловушка для рыб, — сын Барса будто прочитал мысли гостя. Тут же он велел мужчине опустить ловушку в воду у самых свай, а вечером показать Гирру улов. — Меня вечером не будет: мы уйдем на большую охоту, но тебя пока не возьмем.
Широко шагая по длинным сходням, вождь перешел на берег и остановился возле изгороди из жердей, переплетенных довольно толстыми ветками. Гирр вдруг учуял запах кабана, а за изгородью, у лесочка, увидел большое стадо свиней. Он скинул с плеча лук, выхватил стрелу, но сын Барса остановил его:
— Подожди.
Из корзины, что стояла рядом, он вытряхнул за изгородь мелкую рыбешку, рыбьи кишки, обглоданные кости и громко зачавкал губами. Стадо свиней с визгом кинулось к нему и набросилось на еду. Вождь открыл дверцу и смело вошел в загон. Гирр глядел на него, ничего не понимая, руки сами тянулись к топору. Свиньи, управившись с едой, повертелись на месте и потянулись снова к лесочку. Только одна, миролюбиво хрюкая, подошла к человеку и получила из его рук целую рыбину. Сын Барса почесал у нее за ухом, вышел из загона и закрыл за собой дверцу на засов[2]…
1
Свайные постройки относятся к верхнему неолиту. Их давность — 6500 лет.
2
В Азии животные одомашнены раньше на тысячи лет, чем на Севере.