Бронзовый топор

И чем дальше обо всем этом думал Сур, тем больше не знал, что же ему делать и как поступить. Он ощупал распухшую морду Иччи. Ловкие его пальцы поняли все. Кость была сломана только в одном месте, а челюсть выбита мощным ударом лосиного копыта.

Человек вспомнил волчицу другой — такой, какой он встречал ее на охотничьей тропе. Иччи была красивым зверем — поджарая, с гибким рыжевато-коричневым телом, с длинными ногами, оплетенными жилами, словно тонкими крепкими корнями. Шею ее укрывал серебристый густой мех. Он вспомнил ее светлые внимательные глаза, черную умную морду…

Иччи и Бурый пришли к Белым Холмам неведомо откуда в ту зиму, когда с Суром случилась беда. Пришли и поселились рядом с племенем. Волчице было не больше четырех весен от рождения, и никто не знал, где она нашла Бурого — уже не молодого, но еще сильного волка с широкими и длиннопалыми лапами, в след которых легко вмещалась человечья ладонь.

Волков родила чаща, она свела их на одной тропе, из нее они вышли и стали жить там, где им захотелось. Никто ничего не знал об их прошлом, а чаща была нема. Иччи и Бурый были Великими охотниками — они жили просто и мудро, как велели им законы Страны Лесов.

Сур вздрогнул. Ему почудилось — чей-то голос велел ему взять волчицу с собой, а может быть, он просто услышал свои мысли. Сделалось страшно.

Что скажут люди, что подумают? Никогда еще человек и волк не жили вместе. Люди скажут — духи отняли у Сура разум. Они скажут — Сур забыл, как в голодные годы волк выслеживал человека, а человек подстерегал волка. Разве могут жить в одном жилище поедающие друг друга?

Сур в растерянности сел на снег. Мучительно болела изувеченная нога, кружилась голова. Он стал медленно раскачиваться телом. Суру казалось — это помогает ему думать. Вдруг мелькнула мысль — надо попробовать заговорить с волчицей. И тогда он совсем близко пододвинулся к умирающему зверю.

— Послушай меня, великий охотник Иччи. Как мне поступить с тобою и что сделать? Духи наполнили мою голову туманом… Ты хочешь умереть? — Сур замолчал и пристально посмотрел на волчицу. Глаза ее по-прежнему были светлы и пусты, но ему показалось — он увидел в них великую грусть о жизни, а может быть, в глазах просто отражались заснеженные леса и безбрежная даль пустого, выглаженного студеными ветрами озера.

— Ты хочешь жить? — спросил Сур. И снова Иччи ему не ответила, только тяжкий, глубокий вздох, похожий на стон, вырвался из ее горячей глотки.

— Похоже, духи помогли зверю ответить на мой вопрос… — растерянно прошептал Сур. И тогда он сказал громко:

— Я возьму тебя с собой. Ты станешь жить в пещере… Но быть может, когда силы вернутся к тебе, а зубы снова станут острыми, ты убьешь меня?

Иччи, безучастная, лежала на снегу. Сур поднялся на ноги и, сутулясь, стал медленно бродить вокруг, собирая полуобглоданные кости, недоеденные зверями куски мяса. Это тоже была еда — люди Страны Лесов не брезговали тем, что оставляли им звери.

Подтащив волокушу к волчице, он с трудом переложил ее на шкуру. Судорога прошла по телу Иччи и шерсть на загривке встала дыбом.

Глава VI

Человек шел, припадая на одну ногу, остро выставив вперед плечо, от этого волокуша беспрестанно дергалась, и каждый толчок отдавался в теле Иччи глухой ноющей болью. Голод уже не мучил ее, и боль сделалась не такой нестерпимой, как прежде. Боль не проходила, но и не заставляла искать от нее спасения.

Иччи не знала, что это пришла смерть, что как только живое перестает бояться боли — все кончено. А сейчас она не боялась ни боли, ни человека. Сознание волчицы порой меркло, а когда возвращалось — она снова видела ту ночь, когда они с Бурым отыскали старого лося, и схватку, но почему-то воспоминания, ясные и четкие, не будили в ней никаких чувств.

В ту ночь, когда Иччи очнулась, вся облепленная снегом, она хотела уползти. Боль гнала ее, говорила — уходи в чащу, но рядом лежала добыча и мертвый Бурый. На рассвете прилетели вороны, пришли росомахи и лисы. Иччи так и не ушла от добычи. Она понимала — с Бурым случилось что-то страшное, но ей все казалось, что он вот-вот поднимется и подойдет к ней. Иччи ждала.

От боли и многодневного голода к горлу подступала тошнота, и она все реже поднималась на ноги, чтобы прогнать от туши лося росомах и лис. А потом пришел человек.

Надо было подняться, защитить добычу. Иччи хорошо знала повадки человека. Он всегда забирал все и не довольствовался, как другие обитатели Страны Лесов, даже большим куском, чтобы один раз поесть. Инстинкт подсказал — ей сейчас не справиться с человеком, хотя этот был странным, не похожим на тех, кого ей приходилось видеть. Он двигался толчками, и одна его лапа была короче другой.

Человек долго возился у туши лося, а когда наступила ночь, рядом с ним появился огонь, и он стал кормить его ветками деревьев. Огонь подчинялся человеку. Это было непонятно и жутко.

Потом к волчице стали совсем близко подходить росомахи и заглядывать в глаза. Они видели ее бессилие и ждали смерти, и впервые у Иччи проснулся страх перед Лесом, страх, которого она никогда не испытывала прежде.

Иччи не знала, как поступит с ней человек — убьет ее или нет, но она знала, что сделают с ней обитатели Леса. И когда волчица услышала, как стали они рвать мертвого Бурого, шерсть от ужаса поднялась у нее на загривке, и она поползла к огню, к человеку. За гранью темноты и света она пролежала всю ночь, мелко вздрагивая всем телом.

Теперь человек тащил ее куда-то вместе с объедками мяса… Однажды, когда силы, казалось, вернулись, Иччи попыталась сползти с волокуши, но человек, сбросив с плеч ремень, снова уложил ее на шкуру. От прикосновения его рук страх стиснул сердце волчицы, и она зажмурилась.

Потом ей стало непривычно тепло. Иччи осторожно приоткрыла глаза. Она лежала на куче еловых веток в глубине большой высокой норы. У входа горел яркий огонь, и человек, ползая на коленях, бросал в него сучья.

В пещере от костра было светло, и Сур, занимаясь своими делами, незаметно наблюдал за волчицей. И когда он увидел, что Иччи тоже следит за ним, Сур подполз к ней. Он долго и пристально смотрел на нее, и она отвернула голову в сторону, страшась человеческого взгляда. Сур решал, как ему быть и что делать дальше. Затем он снова ощупал распухшую морду волчицы. А ей мучительно хотелось впиться в его руки клыками, сбить с ног, броситься через горящий у выхода огонь к черному ночному небу. Человек быстро и сильно потянул волчицу за нижнюю челюсть.

Иччи взвыла от боли хрипло и страшно, в горле заклокотал рык, в глазах сделалось темно… Руки человека прижали ее голову к земле. Сквозь смятение и ужас пробилось вдруг что-то новое, и Иччи не сразу поняла, что это уходит боль…

Человек отполз в сторону, выбрал из кучи мяса большую мозговую кость, почти начисто обглоданную росомахами и разбил ее камнем. Розовый мозг тонкой змейкой вывалился на землю. Собрав его в горсть, Сур снова вернулся к волчице и, насильно раскрыв ей пасть, глубоко засунул туда руку. Иччи сопротивлялась что было сил, но, наконец, горло перехватила спазма и она сглотнула пищу.

Другую кость человек разбил для себя. Потом он еще несколько раз кормил волчицу, а когда устал, обмотал ей лапы кусками мягкой оленьей шкуры и крепко связал ремнями.

Медленно потухал костер. Свернувшись калачиком, Сур крепко заснул здесь же, рядом с Иччи. У волчицы от еды кружилась голова. Впервые за последние страшные дни ее не мучила боль в челюсти, и Иччи тоже заснула.

Сон волчицы был глубок, но короток. Она проснулась среди ночи. Рядом, касаясь ее шерсти спиной, спал человек.

Иччи попыталась встать, но ничего не получилось — она забыла, что лапы у нее были связаны. Беспомощность, неподвижность вновь испугали волчицу — страх и ярость охватили ее. Она впилась в ремни зубами. В глазах потемнело от боли. Челюсть еще не слушалась ее. До утра волчица пролежала с открытыми глазами, чутко прислушиваясь к дыханию человека, вздрагивая от малейшего шороха.