Страница 67 из 87
- Je suis слишком, мать его устала, чтобы говорить на французском, monsieur.
- J’accepte.
Кинг сел на край кровати, рядом с ней. Его волосы были распущены, а его сюртук в преддверии ночи снят. Он выглядел ужасно экстравагантным в своем темном жилете, сапогах до колена, от чего веяло цыганским шармом. Но Нора решила ему об этом не говорить.
- Выпьешь?
Кингсли протянул ей бокал вина.
- Да благослови тебя Бог.
Она сделала совершенно не полагающийся даме глоток одного из его лучших мерло.
- Снова звонил небезызвестный джентльмен из Нью-Йорка. Сказал, что подумает об изменении своего мнения, если ты подумаешь об изменении своего решения.
- Он имел в виду увеличение оплаты?
Нора не выносила сенатора Палмера. Днем, тот был ценящим семейные устои республиканцем, а ночью СМ фанатиком и извращенцем.
Когда ее работа становилась слишком трудной, Нора концентрировалась на деньгах. Она никогда не забудет то отчаяние, пятью годами ранее приведшее ее к Кингсли. Нора давно поняла, что счастье заключалось не в деньгах. Но они обеспечивали крышу над головой – чего она была лишена, приступая к этому занятию.
- Он удвоил ее, chérie.
- Удвоил? За счет наших, кровно заработанных налогов?
- А что такое налоги? – спросил он, заставив их обоих рассмеяться.
Нора молилась, чтобы записи Кингсли никогда не попали к службе по внутреннему налогообложению.
- Что мне ему сказать?
- Скажи ему "да". Мне все равно. По крайней мере, его легко удовлетворить. Есть идеи, по какой причине ему нравится, когда его лупит взрослая женщина в школьной форме?
- В течение нескольких лет, он являлся консулом США в Японии. Может, перечитал манга-комиксов?
- Назначь ему на вечер среды. Это все. Мне нужен выходной.
Нора растянулась, чтобы снять скопившееся в ее плечах напряжение.
Ей хотелось, чтобы рядом оказался Уесли. Он обладал волшебным секретом массажа спины, от которого исчезала не только вся боль, но, прежде всего, воспоминания о том, что ее породило. Уесли… прошло четыре дня с тех пор, как Нора видела его в последний раз. Хорошо ли он питался? Проверял ли свои показатели? Она прогнала эти тревожные мысли. Они несли боль, по силе почти равноценную той, что одолевала ее спину. Чтобы привлечь внимание Норы, Кингсли постучал по кончику ее носа.
- У тебя есть отгул. В четверг, помнишь? Один из членов духовенства определит меня в Колыбель Иуды, если я посмею помешать проведению вашего ритуала в Страстной четверг.
Четверг… их с Сореном годовщина.
- Знаешь, Кинг, хоть ты и притворяешься испорченным и аморальным, но я думаю, что в глубине души ты романтик. Тебе нужно прекратить заниматься сводничеством. Уйти от Сорена было самым тяжелым, что я когда-либо делала. Вернуться к нему - единственное, что будет тяжелее.
- Mais oui, - поднимаясь, сказал Кингсли, - но насколько ты знаешь, mon père был французом, значит, у меня французское сердце. А мы, французы, лелеем нашу романтику.
- Мы с Сореном не романтика. Мы всего лишь фантазия.
- Bien sûr, ma chérie.
Поклонившись ей, Кинг зашагал из комнаты.
- В конце концов, ты писательница. Думаю, ты знаешь свой жанр.
Протянув руку, Нора выключила прикроватный свет. Теперь она лежала одна, в темноте.
- Я была писательницей, - сказала она в потолок, - и я совсем ничего не знаю.
***
Нора стояла перед своим домом, делая медленные, неглубокие вдохи, но это не помогало. Добежав до края крыльца, она перегнулась, и ее вырвало в кусты. Нынешнее пребывание у Кингсли оказалось для нее тяжелее, чем когда-либо. Нора часто принимала свой препарат, пила больше нормы, видела и делала то, чего не хотела ни видеть, ни делать.
Вытерев рот, она вытащила из кармана ключи. Норы не было здесь с субботы. Прошло пять дней, а она уже чувствовала себя незнакомкой, проникающей в свой собственный дом. Она не произнесла ни слова, проходя мимо комнаты Уесли по пути в свою, не уклоняясь от выбранного направления.
Оказавшись в спальне, Нора почистила зубы, после чего взобралась, полностью одетая, в ванну. Это все, что она могла сделать.
Через несколько минут послышался тихий стук в дверь.
- Я в ванной, - сказала она.
- Я все равно захожу.
Малой нерешительно переступил порог с взволнованным выражением лица. Нора глянула в его сторону, но не смогла встретиться с ним взглядом. Встав рядом с ванной на колени, Уес положил голову на свои скрещенные руки.
- Ты в одежде, Нора.
- Я знаю.
- И в ванной нет воды, - произнес он, с едва уловимой улыбкой.
- Я сказала, что я в ванной. Я не говорила, что принимаю ванну.
- И то правда, - согласился парень, - рад снова тебя видеть, незнакомка.
- В эти дни, я и сама для себя незнакомка. Не принимай на свой счет.
- Что именно послужило причиной тому, что ты сидишь в пустой ванне, одетая в школьную форму, и с косичками на голове?
- Мне нужно было принять ванну.
- По мне, ты кажешься вполне чистой.
Сглотнув, Нора стала медленно покачиваться взад и вперед.
- Сегодня я была с плохим человеком, - прошептала она.
Улыбка, сияющая на лице Уесли, померкла.
- Он причинил тебе боль?
Высказанная мысль заставила его побледнеть.
- Это я причинила ему боль. За что он и заплатил. А после, поблагодарил. Он сказал…, - Нора притянула колени к груди, - он сказал, что влюблен в свою двенадцатилетнюю племянницу, и ему помогает, когда его мучает кто-то, одетый, как эта девочка.
- Боже мой, - выдохнул малой, - и что ты сделала?
- Ничего. Мне хотелось побить его. Но бить мазохиста довольно бессмысленно. Уесли?
Наконец, Нора посмотрела ему прямо в глаза. На мгновение, его карий взгляд превратился в серебряный, и она увидела призрак Микаэля.
- Что, если я тоже плохой человек?
- Ты не плохой человек. В противном случае, ты бы не сидела в одежде, в ванне без воды, пребывая в ужасе от мысли, что можешь оказаться плохим человеком. Дьявола не страшит отправиться в ад.
- Только потому, что он уже там.
Парень вздохнул и, протянув руку, закрыл пробкой ванну, начав набирать воду. По очереди он снял с нее туфли, спустил ее длиной до колена гольфы, и стянул их с ног.
- Что ты делаешь? – спросила Нора, когда ее окружила теплая вода.
- Ты сказала, что тебе нужно принять ванну. Значит, ты примешь ванну. Идет?
Она кивнула.
- Идет.
Уесли снял заколки с ее косичек и пробежал пальцами по длинным локонам, расплетая их. Вода набралась до верха бедер Норы. Взяв с полки пену для ванны, он добавил немного в воду. Как только пузырьки превратились в невесомую, белую пену, комнату заполнил аромат орхидей.
Сделав паузу, по-видимому, настраивая себя, малой принялся расстегивать ее быстро намокающую рубашку. Нора подняла руки, и он избавил ее от этого предмета одежды. Теперь вода с пузырьками доходила до ее груди.
Скинув свою фланелевую рубашку, Уес остался в футболке с коротким рукавом, и, погрузив руки в ванную, расстегнул молнию ее плиссированной юбки. Нора приподняла свои бедра, чтобы он стащил с нее материю. Снова оказавшись в воде, малой нащупал ее трусики. Нора попыталась встретить его взгляд, но он смотрел только на черно-белую плитку, стягивая по ногам и отбрасывая простое, мокрое белье и остальную одежду на пол. Нора смеялась, пока Уесли возился с застежкой от ее бюстгальтера.
- Мужчины, - поддразнила она, - каждый раз, данная деталь вызывает у вас массу трудностей.
- Думаю, эти штуки придумал какой-нибудь бесноватый инженер. Мне может понадобиться болторез.
В конце концов, парень справился с застежкой.
- Осторожно. Зачастую бюстгальтеры заминированы, - предупредила Нора.
- У тебя не все в порядке с головой, - сказал Уесли, медленно спуская лямки по ее плечам.
Теперь пузырьки доходили до ее шеи. Нора старалась позволить окружающему теплу расслабить ее тело, но напряжение оставалось.