Третьего не дано

Она нашла Саманту сидящей у себя в кабинете над чертежами будущего сада.

— Дорогая, как ты быстро вернулась с прогулки! Ты купила все, что было нужно?

— Я не была в деревне. — Джоан подошла к рабочему столу Саманты, стоявшему у окна. — Просто немного прошлась по саду. — А еще подумала о предстоящем разговоре, который даже не знаю с чего начать, не знаю и того, как будут встречены мои новости, мысленно добавила она.

— Ах, если бы я знала! — воскликнула Саманта, откладывая в сторону лист расчерченной бумаги. — Когда он позвонил, я не смогла тебя найти, и Хэтти сказала, что не видела тебя, поэтому мы решили, что ты ушла за покупками в деревню.

— Кто позвонил? — Джоан опустилась на первый попавшийся стул.

Неужели Эрвин? Позвонил, чтобы сказать, что не приедет сегодня вечером? А может, он раздумал ехать с ней в Португалию? Или решил, что им не о чем разговаривать?

— Корреспондент одного женского журнала, забыла, какого именно. Он хотел взять у тебя интервью, — взволнованно сообщила Саманта. — Расспросить о твоих книгах, о последней литературной награде и еще о том, собираешься ли ты в будущем остаться здесь, или станешь проводить большую часть времени в Португалии. Его интересовала любая информация о тебе. Если бы я знала, что ты никуда не уходила, то послала бы за тобой. Он сказал, что перезвонит позже, чтобы договориться о встрече. Так что тебе придется быть готовой к самым неожиданным вопросам.

Джоан облегченно вздохнула и даже нашла в себе силы улыбнуться. Значит, ее тревога была напрасной и служила лишь подтверждением того, насколько сильно ей хотелось, чтобы они с Эрвином наконец-то разрешили все свои проблемы.

Про журналиста она почти сразу же забыла. Раньше такое известие наверняка взволновало бы ее и, возможно, даже привело в замешательство. Но только не сейчас. Слишком многие вещи были в данный момент гораздо важнее для нее.

— Саманта, — тихо произнесла она, — мне нужно сказать вам кое-что.

Осторожно подбирая слова, Джоан рассказала ей обо всем с самого начала, и в течение всей истории наблюдала за тем, как глаза пожилой женщины постепенно наполняются слезами. Наконец Саманта прошептала:

— Ребенок Тома! Ты не представляешь, что это значит для меня! Я смогу подержать на руках его ребенка, частичку его самого! Я прекрасно представляю, почему ты пошла на это. Мужчинам не дано понять, насколько силен в женщине материнский инстинкт. Должно быть, ты почувствовала, что твое время проходит, и ударилась в панику.

И как это похоже на Тома, упокой его Господь! Он всегда говорил, что жизнь слишком коротка, чтобы лишать себя всего того, чего хочешь, и если у тебя есть подходящая возможность, ею нужно воспользоваться без промедления. При всей своей любви к нему я боялась, что такие понятия, как «долг» и «ответственность» ему совершенно чужды. Но если ему и не хватало этих качеств, Эрвин возмещал их с лихвой. И…

Тут голос Саманты дрогнул, и она сжала губы, борясь со слезами. Справившись с собой, она спросила:

— И что сказал Эрвин, когда узнал об этом?

— Ну… он не особенно обрадовался, — призналась Джоан. — Но я надеюсь, что он справится…

Она знала, что пока это лишь предположение. Возможно, ей не стоило представлять ситуацию до такой степени в розовом свете, пока еще ничего не решено.

— Да, — тихо согласилась Саманта. — Эрвину нелегко будет с этим примириться. Но у него сильный характер, и я знаю, что он любит тебя. Когда вы встретились, он сказал мне, что нашел свою вторую половину. — Она коснулась своих дрожащих губ кончиками пальцев. — Надеюсь, у него не будет такого ощущения, что Том снова обошел его. Это было бы для него невыносимо.

— Снова обошел его? — переспросила Джоан, чувствуя, как ее сердце учащенно забилось. Неужели Саманта говорит о том, что она и сама давно подозревала: по какой-то причине Эрвин считает себя на втором месте после младшего брата, баловня судьбы и всеобщего любимца? — Как это могло произойти?

— Сейчас я понимаю, что все произошло целиком по моей вине, — ответила Саманта. — Каждый раз думая об этом, я казню себя за свои ошибки. Но тогда мы с мужем были уверены, что поступаем правильно. Когда Эрвину исполнилось восемь лет, мы отправили его в хорошую школу. Том был еще совсем маленьким и постоянно болел, так что мне приходилось почти все время проводить с ним. Я категорически отказывалась приглашать к нему няню, потому что хотела сама заботиться о малыше.

И вот, когда Эрвин немного подрос, он начал ощущать себя покинутым, никому не нужным — особенно после того, как было решено не отправлять Тома в школу, а нанять ему частных учителей. Он по-прежнему был очень слабым и к тому же порой капризным и своенравным. Мы знали, что ему трудно будет выносить школьный распорядок и дисциплину.

Саманта крепко стиснула руки, чтобы справиться с очередным приступом слез. Джоан мягко взяла ее руки в свои и слегка погладила. Она не верила, что эта добрая, любящая женщина могла сознательно причинить вред кому бы то ни было.

— Я уверена, вы думали, что так будет лучше.

— Тогда я вообще над этим не задумывалась, — ответила Саманта. По тому, как она судорожно сжала руку Джоан, стало ясно: она от всей души раскаивается в былой неосмотрительности. — Именно потому, что Эрвин по натуре был сильнее и тверже, не он, а Том начал совершать поступки, отличающиеся какой-то безрассудной, бесшабашной смелостью. И именно потому, что мы были уверены в сохранности нашего семейного бизнеса в руках Эрвина, мы предоставили Тому вести такой образ жизни, какой ему нравился.

Эрвин никогда не просил того, чего хотел. Он всего добивался сам. После смерти мужа Эрвин всегда был рядом со мной — сильный, заботливый, здравомыслящий. А Том… часто мы не видели его несколько недель, а то и месяцев подряд.

И вот, когда он приезжал к нам в перерывах между командировками, по-твоему, что я делала? Ну разумеется, встречала блудного сына с распростертыми объятиями! Самое печальное во всем этом то, что я думала, — нет, была уверена! — что сделанное мною для Тома, — сущие пустяки по сравнению с той скрытой, но глубокой любовью, которую я питала к Эрвину.

Джоан мягко освободила свою руку из пальцев Саманты. Теперь она понимала, отчего известие о ребенке Тома настолько уязвило Эрвина. Она вспомнила, как спрашивала его, испытал бы он то же самое чувство, если бы она забеременела в результате мимолетной связи еще до встречи с ним?

Да, конечно, его бы это не привело в восторг, но так как Эрвин был умным человеком, способным к состраданию, и к тому же до недавних времен не проявлял никаких признаков ревности, — он скорее всего понял бы, что каждый может совершить ошибку. И поскольку они любили друг друга, он нашел бы в себе силы простить ее.

Но из-за того, что отцом ее ребенка был Том, Эрвин не мог принять этого. Даже если ее беременность наступила в результате клинической процедуры.

Джоан очнулась от своих мыслей и тихо произнесла, обращаясь к Саманте:

— Спасибо за вашу искренность. Думаю, что вам нужно сказать об этом и Эрвину. Объясните ему все, как объяснили мне. Разрушьте его убеждение в том, что он всегда значил для вас меньше, чем младший сын. — Неожиданно для самой себя она улыбнулась: — Пойду приготовлю кофе. Нам обеим не помешает выпить по чашечке. И не волнуйтесь. Вы вырастили замечательных сыновей. Том был очень умным, обаятельным человеком, замечательным другом. И блестящим профессионалом. К своей работе он всегда относился очень серьезно. А Эрвин… — Джоан слегка развела руками и снова улыбнулась, — Эрвин просто лучше всех для меня.

Джоан вернулась из магазина около трех часов, и как раз в это время зазвонил телефон. Она бросила на пол свертки, которые принесла из машины, и сняла трубку, одновременно откидывая свободной рукой волосы, упавшие на глаза.

Если это был тот самый журналист, который уже звонил раньше, он упустил свой шанс. Завтра, если все сложится удачно, они с Эрвином уже будут на пути в Португалию.