Страница 5 из 17
- Пойдемте, - коротко заключил он.
Мы с Пашей нехотя оторвались от стены. Лейтенант мелко засеменил к помещению комендатуры. Принесла же его нелегкая!..
В помещении комендатуры светил тусклый свет от одной засиженной мухами лампочки под потолком. От стен веяло сыростью и плесенью.
Первым делом лейтенант придирчиво осмотрел наши сумки, словно что-то в них выискивая. Потом проверил документы. Мне было немного неловко, что я втянул Пашу в это – он-то был по гражданке, на военного здесь походил только я. Именно я. Даже не лейтенант. Этот походил на крысу.
Из соседнего полутемного помещения вышел подполковник – комендант.
- Кого задержал? – спросил он лейтенанта.
Тот подобострастно засуетился.
- Дембеля, товарищ полковник. Пьяные.
Подпол потянул носом:
- Вроде не пахнет. Ну-ка пойдем ко мне.
Они пошли в соседнее помещение. Лейтенант напоследок обернулся и сказал нам:
- Стойте тут и не пытайтесь убежать. Все равно поймаем.
Не знаю, о чем они держали там совет, но минуты через две лейтенант вернулся, улыбаясь еще хитрее прежнего.
- Пойдем-ка, - он указал на меня. От этого жеста мне стало еще неприятнее. Ничего, кроме омерзения, этот субъект в форме не вызывал. Паша остался стоять на своем месте.
В соседнем помещении было еще темнее, там стояла кровать и стол, накрытый газетой. Была также дверь, которая вела в следующее помещение, в котором, видимо, скрылся подполковник. На столе были рассыпаны хлебные крошки, лежал кусок сала, и стояла пустая бутылка из-под пива. К столу были приставлены два стула. Лейтенант отодвинул оба, на один сел сам, на второй указал мне. Я сел.
- Ну что, дембель, - обратился он ко мне, - проблемы у вас. И опять мерзко улыбнулся.
- Какие?
- Чем докажешь, что вы не пьяны? Комендант вас не видел, на обеде был. Задержал вас я, право на то имею, потому что помощник. Сейчас и рапорт составлю. А потом вас в карцер на пару суток до выяснения обстоятельств посажу. Вдруг вы дезертиры... Ну а затем назад в часть – для разбирательства… Попали вы в общем…
Это мерзкое существо заерзало на стуле.
- И? – спросил я.
- Что и?
- Как эту ситуацию исправить? – перспектива, описанная лейтенантом была не то, что неприятна, она была неприемлема. Когда вдохнул воздуха свободы, терять ее уже не хочется.
- Договариваться надо, - лейтенант подмигнул. Я понял, что мы подошли к кульминации разыгранного им подловатого спектакля.
- Как?
- Дембельские получили?
- А ты как думаешь?
- Когда это мы на «ты» перешли, товарищ дембель?
- Ну, раз уж за столом переговоров сидим, чего лишние церемонии да любезности разводить?..
Лейтенант махнул рукой, словно отогнал невидимую муху.
- Ладно. Сколько?
- Две.
Он снова заерзал на стуле, потом почесался.
- Тогда пополам. Тысячу мне, тысячу тебе.
- У меня есть выбор?
- Нет.
Выбора действительно не было. Я полез во внутренний карман форменного кителя и достал деньги. Отделил одну тысячную банкноту и протянул лейтенанту. Тот тут же хищно сжал ее своей клешней. Быстро запихал в карман. Криво улыбнулся. У меня возникло стойкое ощущение, что еще чуть-чуть – и меня стошнит.
- А теперь быстренько вставай, бери своего друга – и идите отсюда. С вокзала идите, нечего вам тут глаза мозолить. Патрули ходят.
Ишь ты, какой заботливый выискался! Только твоей заботы нам и не хватало!..
Я медленно встал со стула и так же медленно пошел прочь из этого мрачного помещения. Чего торопиться-то? И так уже опустили по полной.
- Только без обид, парни, - послышалось мне вслед, - у нас тоже жизнь нелегкая.
«У тебя-то жизнь нелегкая, комендатурская сволочь?», - только и подумал я.
- Дверь сами откроете? Там просто защелку отодвинуть надо. Я потом закрою.
Так я остался без половины денег.
- Пошли, - сказал я Паше, - судмедэкспертиза установила, что мы не пьяные.
Из комендатуры мы вышли мрачные. Только почувствовали свободу – и вот вам. Получите и распишитесь. Я вкратце пересказал Паше наш разговор.
- Ты это, Лех, - сказал Паша, - если денег надо, я поделюсь. По моей же вине нас забрали. Моего же брата ждали…
- Брось ты эти глупости, - я сплюнул, - какая вина? Сам виноват, что по форме решил домой ехать, надо было как ты – гражданку покупать. Покрасоваться хотелось… Ладно, в голову не бери – не обеднел же я, в конце-то концов. Обидно просто, что служишь, служишь, землю вперемешку с говном жрешь, а эта скотина себе жопу в комендатуре наедает, еще и обирает тебя потом…
- Так везде.
- Знаю. Потому и обидно. Пошли с этого треклятого вокзала.
Настроение было хуже некуда. Опустили. Самым настоящим образом опустили. Тут уж не до радости, не до смеха.
Мы вышли на привокзальную площадь и встали в самом неприметном углу – от греха подальше. Минут через десять, наконец, подъехал Пашин брат, и мы пошли в находившийся неподалеку Макдональдс. На душе по-прежнему было мерзко.
Потом мы сидели в Макдональдсе и жевали свои гамбургеры, запивая их приторной кока-колой. Паша беседовал с братом, а я смотрел в окно. На людей и солнце, на солнце и людей. Сердце сжимала тоска. Мы думали, что мир ждет нас с распростертыми объятьями, а он ждал нас с ножом за спиной.
Доев, я вышел покурить, оставив Пашу с братом наедине. Пусть пообщаются, не буду мешать. Встал у стеклянных дверей Макдональдса, достал сигареты.
Мимо сновали люди. Туда-сюда. Сюда-туда. По часовой стрелке и против часовой. По горизонтали и по вертикали. Везде. Всюду. Мерзкие люди. Или мне только так казалось? Скурив сигарету до самого фильтра, я бросил окурок на асфальт. Немного отлегло.
Вышли Паша с братом. Стали прощаться. Я пожал руку Пашиному брату, рука была теплой – значит, в ней еще бежала кровь. Этот человек был живым. Как, возможно, и все вокруг. Может, я и неправ. Хотелось бы, чтобы я был неправ. Очень.
Проводив Пашиного брата, мы пошли на привокзальную площадь к фонтану. Сев на гранитную эспланаду, долго молчали и смотрели на фонтан. Струя воды вылетала вверх метра на два с половиной, рассыпалась брызгами и падала вниз. Забавно. Словно вся наша жизнь: взлет и падение.
- Как ты? – спросил меня Паша.
- Да, вроде, нормально.
- Точно?
- Ну, осадочек как в том анекдоте, конечно, остался, но это не смертельно.
- Может, все-таки возьмешь денег? Я завтра уже дома буду, они мне там ни к чему.
- Я тоже завтра дома буду. Если не забухаю, конечно, - я улыбнулся, Паша улыбнулся в ответ, - а насчет денег я тебе уже сказал: брось, я не последнее отдал, до дома доехать хватит.
- Ну как знаешь…
- Поехали лучше отсюда. У меня это место изжогу вызывает.
- Куда?
- Да хоть на ВДНХ.
- Поехали.
И мы поехали. Немного поплутали в паутине московской подземки, но, так или иначе, добрались до станции ВДНХ без потерь. Пока ехали в метро, настроение мое немного улучшилось. В общем-то, жизнь – забавная штука, вроде колоды карт – никогда не знаешь, какую вытянешь. Я вот вытянул свою: пусть не самую лучшую, но, пожалуй, и не самую худшую. Кто знает, что нас ждет там впереди?
Когда поднялись наверх, день потихоньку начинал клониться к вечеру. Летние вечера длинны, но подкрадываются незаметно. Мы перешли дорогу, и пошли вдоль забора выставки достижений народного хозяйства.
За забором взмывала в небо серебристая сигара-ракета; теснились, наползая друг на друга, футуристические павильоны, созданные в эпоху преклонения перед покорителями Космоса. Это сейчас Космос – обыденность, словно магазин на соседней улице, но каких-нибудь тридцать-сорок лет назад он был для людей чем-то далеким и возвышенным, чем-то непонятным, таинственным и даже пугающим. Не зря первый космонавт – Юрий Гагарин заслуженно был народным любимцем.
Однако для времени нет авторитетов, и теперь даже Космос не вызывает того благоговения, которое вызывают, например, деньги. Человек приземлен. С развитием цивилизации он не только не возвышается, но, наоборот, все более пригибается к земле, как его древние прародители…