Двойное предательство

Дрожащей рукой она с трудом записала улицу и номер дома и долго сидела в оцепенении. Этого не может быть: такие молодые, веселые, родные. Это какая-то ошибка, папа так хорошо водил машину. Невозможно поверить, что их больше нет. Она не помнила, сколько она просидела, пока не позвонила Светлане Ивановне. Трубку после первого гудка сняла ее двоюродная сестра Злата. Она грубо оборвала Катины рыдания:

— Не реви, дура. Радуйся, что сама жива осталась. Поехала бы с ними — тоже бы разбилась.

От неожиданности Катя перестала всхлипывать. Действительно, если бы не спонтанно появившаяся мысль навестить подругу, ее бы постигла та же участь.

А потом был морг, куда Катя приехала со Светланой Ивановной и Владимиром Юрьевичем. Они хотели не пускать ее на опознание, но, вырвав руку, она вошла первой. Она должна была увидеть все сама. До тех пока она не увидит — она не поверит. И вот санитар откинул белую простыню, и она увидела такое родное мамино лицо: неживое, в ссадинах и порезах.

— Мама, мамочка, — прошептала она и покачнулась, силы почти оставили ее, и, если бы не вовремя подставленные руки санитара, она бы упала на пол.

— Уведите девочку, — строго сказал санитар Владимиру Юрьевичу.

— Нет, — выкрикнула она. — Я никуда не пойду.

У нее еще оставалась слабая надежда, она еще не видела папу. Они подошли к другому телу, накрытому простыней. Владимир Юрьевич крепко держал ее под руку. Простыню откинули, и она увидела папино лицо, с навсегда закрытыми глазами. Катя вскрикнула и потеряла сознание.

Позже она очнулась лежащей на кушетке и первое, что она увидела, был белый потолок. Как в тумане она услышала голоса:

— Как произошла авария? — узнала она голос Владимира Юрьевича.

Незнакомый мужской голос ответил:

— У меня записано, что смерть наступила еще до приезда скорой помощи. Столкновение было слишком сильным, автомобиль вылетел на встречную полосу и врезался в грузовик. Подробнее вам могут рассказать в ГАИ, а я лишь могу сказать, что в крови у водителя обнаружено большее количество проветала, препарата затрудняющего моторную деятельность и категорически противопоказанного при вождении автомобиля.

Катя удивилась, что папа принимал таблетки втайне от всех. Она никогда не слышала, чтобы он жаловался на здоровье.

Все происходящее было как во сне — похороны родителей, два креста на свежевырытых могилах и постоянная боль оттого, что их больше нет. Почти месяц она провела в постели, никак не могла оправиться от нервного потрясения: ее все время лихорадило, и она разговаривала во сне.

А потом как-то она проснулась утром, в окно светило солнце, и она поняла, что несмотря на боль утраты, может жить дальше.

Глава 2

После смерти родителей Светлана Ивановна и Владимир Юрьевич настояли на том, чтобы она жила с ними, а трехкомнатную квартиру на Фрунзенской набережной сдали иностранцам. Больше у Кати не было дома, даже не было угла, где бы она могла побыть наедине с собой и своими мыслями. Мало этого: так еще все трое постоянно напоминали ей, что они сделали благое дело — взяли ее к себе нахлебницей.

Квартирка была маленькая, двухкомнатная, девятиметровую комнату они делили вдвоем со Златой, а в другой была спальня ее родителей, в которой Кате иногда позволяли посмотреть вместе со всеми телевизор. Злата обладала взрывным и неуправляемым характером и частенько захлопывала дверь перед Катиным носом, и тогда она уходила на кухню, садилась на табурет и делала уроки или просто читала. Она была чужой в этой семье и иногда даже думала, что с посторонними людьми чувствовала бы себя лучше, чем со своими единственными родственниками. Настоящим праздником для нее было лето, ее отправляли на три смены в лагерь, где ей было намного веселее, несмотря на то, что это был обычный подмосковный лагерь, где плохо кормили, а душ был раз в неделю. В то время ее новая семья отдыхала где-нибудь в санатории на море. Они никогда не брали Катю с собой, так как считали, что им нужно побыть вместе всей семьей. К тому же, Катин постоянный успех у мальчиков, которые обрывали ей телефон и дежурили у подъезда, вызывал у Златы постоянную зависть. У Златы не было ни подруг, ни кавалеров. Ей никто не звонил и не приглашал на свидания или в кино. Несколько раз Катя пробовала взять ее с собой в компанию, но из этого ничего хорошего не выходило, Злата из-за своего тяжелого характера ни с кем не могла сойтись.

На четвертом курсе института Паша Кондрашов сделал Кате предложение выйти за него замуж. Катя поморщилась, воспоминания о нем по-прежнему причиняли ей боль. Она действительно любила его, да может быть, и до сих пор любит. Иначе никогда бы не сделала столько ошибок. Они редко ссорились, и Катя была уверена, что у них будет хорошая семья. Такая же, как у ее родителей. У него был мягкий и добрый характер, пожалуй, даже слишком мягкий. Она вздохнула. Конечно, она тоже во многом виновата. Но как хорошо им было вместе, в те далекие студенческие годы! Сколько счастливых часов они проводили в постели, открывая для себя таинства любви. Ее первый мужчина, ее единственный мужчина, с которым она познала, что значит быть женщиной. Счастливой женщиной. Он смог разбудить в ней страсть.

Их отношения были достаточно серьезными для всех, кроме Катиной новой семьи. Светлана Ивановна прямо сказала ей:

— Не смей приводить парней в наш дом. Где хочешь, там с ними и встречайся. У нас и так тесно.

Катя попыталась объяснить ей, что Паша не просто ее новый знакомый, это человек, за которого она собирается выйти замуж, но Светлану Ивановну это еще больше разозлило. Она сказала тогда Кате что-то грубое, но она даже не обиделась. За все эти годы она привыкла к пренебрежительному отношению со стороны Светланы Ивановны и Златы, хотя никогда не могла понять причину. Чем больше она старалась им угодить, тем больше они злились. В результате Катя просто стала редко бывать дома, надеясь на то, что когда-нибудь она сможет вернуться в родительскую квартиру. И вот сейчас, когда она собралась выйти замуж, настал подходящий момент, чтобы поговорить об этом, тем более что денег от сдачи своей квартиры Катя никогда не видела. Ее, конечно, кормили и одевали, давали на карманные расходы, но с ее замужеством это теряло смысл, да и Катя очень хотела после свадьбы вернуться в дом, где она жила с родителями. Она предполагала, что разговор будет трудным, поэтому долго выжидала благоприятного момента. Наконец, он настал. Вся семья собралась за ужином, пребывая, что случалось крайне редко, в добродушном настроении. Собравшись с духом, Катя объявила новость:

— Я выхожу замуж. Паша сделал мне предложение.

За столом повисла гробовая тишина, лишь было слышно тихое бормотание телевизора. Катя обвела взглядом всех по очереди. Злата, как ни в чем не бывало, поедала с аппетитом ужин и даже не подняла головы. Светлана Ивановна смотрела в тарелку и только застывшая в ее руке вилка выдавала, что она потрясена услышанным. Владимир Юрьевич не отрывал взгляда от телевизора, всем своим видом показывая, что происходящее на экране для него гораздо интереснее. Катя не выдержала и сказала громче:

— Меня кто-нибудь слышит? Я выхожу замуж.

— Чего орешь? Думала, обрадуешь что ли? — отозвалась Злата. — Ты собираешься привести его в мою комнату, в которую я милостиво впустила тебя?

— Да уж, у нас и так тесно, — поддержал ее Владимир Юрьевич.

— Вы, кажется, забыли, что у меня есть квартира, которая осталась мне от родителей, — напомнила Катя. — Мы будем жить там.

— Ты не будешь там жить! — завизжала противным тонким голосом Светлана Ивановна. — Это не твоя квартира, я тоже имею все права на нее, твоя покойная мать приходилась мне сестрой, и мы там сделали ремонт за свой счет. Кроме того, из нас никто не работает, мы живем на деньги от сдачи этой квартиры. Ты просто неблагодарная: мы тебя кормили, одевали, воспитывали, а ты хочешь нас оставить без денег на старости лет?!

— Подождите, Светлана Ивановна, — попыталась ее урезонить Катя, — квартира принадлежит мне по праву, и я могла бы переехать в нее раньше, лет в восемнадцать, но все эти годы я входила в ваше положение. Но, в конце концов, это не может продолжаться вечно.