Двойное предательство

В назначенное время Злата вышла из роддома с малышкой на руках. Катя и Паша с цветами уже ждали ее. Не обращая внимания на Катю, Злата протянула Паше крохотный сверток, завернутый в розовое одеяльце.

— Держи дочку, папаша. Просто твоя копия.

Паша неловко взял розовый сверток на руки, испытывая незнакомое ему прежде чувство радости и гордости. У него родилась дочь. Крошечное существо смотрело на него голубыми глазами.

— Какая она маленькая, — нежно сказал он, не отрывая глаз от красненького сморщенного личика, которое уже казалось ему самым дорогим на свете.

— Смотри: нос твой и разрез глаз тоже, и вообще она удивительно похожа на тебя, — щебетала ему Злата.

Катя смотрела на них, еле сдерживая слезы. В этот момент они выглядели настоящей семьей, и ее сердце разрывалось от боли, что это не она на месте Златы.

— Катя, посмотри на нее, она такая хорошенькая, — Паша повернулся к жене и хотел показать ей ребенка, но Злата подтолкнула его к выходу:

— Ну поехали уже, не век же здесь стоять. Она может и дома на нее поглядеть.

Паша послушно направился к выходу, стараясь идти особенно осторожно, а Злата пристроилась рядом, ухватившись за его локоть. За ними на некотором расстоянии следовала всеми забытая Катя. Она так и не увидела долгожданного ребенка.

Только дома Кате удалось разглядеть девочку. Злата разрешила ей поменять пеленки. Развернуть ее Катя смогла, а вот запеленать у нее не получилось, и девочка заплакала. Услышав плач, Злата подлетела как коршун:

— Вот дуреха! Даже запеленать не можешь. Смотри, как надо, — она ловко запеленала ребенка и, отдав Паше на руки, повернулась к Кате: — Иди лучше на кухню, посуду помой. Тебя нельзя и близко к ребенку подпускать.

— Меня никто не учил пеленать детей, — обиженно сказала Катя и ушла на кухню.

Яростно перемывая тарелки, оставшиеся после праздничного обеда, она проклинала себя за то, что согласилась на предложение Златы. Внезапно она поняла, что ее и близко не подпустят к этому ребенку. Перемыв посуду, она заглянула в комнату — Паша сидел на диване, укачивая малышку, а Злата не спускала с них глаз. В других обстоятельствах это была бы просто идиллия, но Катя почувствовала незнакомую ей до сих пор ревность. Все-таки это был ее муж, и он казался слишком увлеченным этой своей новой ролью отца. Катя вошла в комнату и резко сказала:

— Мне нужно домой.

— Ну и иди, никто тебя не держит, — отозвалась Злата. — От тебя все равно нет никакого толку. Паша останется и поможет мне с купанием. — Правда, Паш? — Злата беспомощно смотрела на него. — Я одна не справлюсь. Паша молча кивнул, с тревогой наблюдая за Катиным лицом.

— Тогда я ухожу, — Катя вышла из комнаты.

— Я провожу тебя, — сказал Паша, он видел, что она с трудом сдерживает слезы.

— Нет, сиди, ты разбудишь ее, — удержала его Злата. — Она только заснула.

— Катюша, я приду попозже, — услышала она Пашин голос из комнаты и молча захлопнула дверь.

С этого дня, восемнадцатого июля, и начались новые Катины мучения. Если раньше у нее и бывало хорошее настроение, то теперь она погрузилась в полнейшую апатию, ее мечты рухнули, она чувствовала себя обманутой. Паша все реже появлялся дома, Злата постоянно требовала его присутствия, каждый раз выдумывая все новые и новые причины — то закончились памперсы, то нужно было купить лекарство. Но самым обидным для Кати было то, что он действительно привязался к девочке, которую Злата назвала Лизой. Катя попыталась сделать еще несколько попыток тоже принять участие в воспитании, но Злата не хотела даже ее слушать. Паше же она объяснила, что боится допускать Катю к Лизе, якобы та из зависти может принести вред ребенку. Павел, конечно, понимал, что все это выдумки, но ничего не мог поделать, так как ситуация полностью вышла из-под контроля. Злата строго следовала своему плану и считала, что недалек тот день, когда Паша сломается и переедет к ним. Она не уставала ему напоминать, что место отца рядом с ребенком, и он нужен им.

На самом деле Злате некому было помочь, от Владимира Юрьевича было мало пользы — рождение внучки его совсем не занимало. Освободившись от гнета жены, он целые дни проводил с таким же, как и он, пенсионерами во дворе. Иногда Паша чувствовал, что сходит с ума: он вставал в шесть утра и мчался перед работой на молочную кухню, целый день работал, вечером ехал за продуктами, и, нагруженный сумками, приходил к Злате, где он обязательно участвовал в купании Лизы. Домой он попадал только к двенадцати, где его ждала хмурая Катя с упреками. Ее семья рушилась на глазах, а она не могла ничего придумать, чтобы исправить положение.

— Господи, Катя, ты истрепала мне все нервы! Что ты еще хочешь? — выкрикнул он во время очередного скандала с Катей.

Катя лежала на диване и тихо всхлипывала. Чертыхаясь про себя и, испытывая одно-единственное желание лечь спать после дня, полного забот, он подсел к Кате:

— Перестань, перестань плакать, — он погладил ее по голове, как ребенка.

Ему было жаль жену, все ее надежды рассыпались, и она почти утратила интерес к жизни.

— Я не хочу, чтобы ты ходил туда, — еле разобрал он ее слова сквозь слезы.

И тут он взорвался, видимо, стало сказываться утомление последних месяцев — он мало спал, много работал, жил на два дома и, кроме того, никто из женщин даже не заботился о том, чтобы его покормить. Иногда ему казалось, что он сойдет с ума с этими тремя, которые готовы были разорвать его на части. Каждой требовалось его внимание. Лиза плохо засыпала — ее нужно было часами укачивать на руках, Злата требовала его присутствия, а Катя устраивала скандалы или часами лежала на диване, глядя в потолок, всем своим видом показывая, что она на него обижена. Павел постоянно чувствовал себя виноватым, в его жизни все окончательно перепуталось — он был женат на Кате и все еще любил ее, но его ребенок был с ее сестрой, с которой, кстати, в последнее время ему стало намного легче общаться, чем с женой.

— Катя, — выкрикнул он, — а ведь это была твоя идея! Я не знаю на что ты рассчитывала, когда ты меня уговаривала, но я тебя предупреждал, чтобы ты ей не верила. Неужели за столько лет ты так и не поняла, что за человек эта Злата? Ведь ты жила с ней вместе. А теперь я должен заботиться о них, черт бы все побрал! А ты валяешься на диване и устраиваешь сцены вместо того, чтобы накормить меня.

— Пашенька, — Катя обхватила его за шею, — Она обманула меня, она говорила, что мы все вместе будем воспитывать Лизу, а потом просто запретила мне приходить.

— Ну я не знаю, — Паша развел руками, — Веришь, я просто ничего не понимаю в ваших отношениях. Она вбила себе в голову, что ты причинишь девочке зло и боится подпускать тебя к ней.

Катя отодвинулась от него:

— Она просто хитрая стерва, а ты глупый дурак, который ей потакает!

Паша ударил ее по щеке:

— Не смей меня называть дураком, это ты одна во всем виновата. Ты втянула меня в эту авантюру. Я сделал это только из-за тебя.

Катя прижала руку к щеке, никогда раньше никто не давал ей пощечин. Она быстро вскочила и заперлась в ванной. Посидев в одиночестве, Паша подошел к ванной и прислушался — было подозрительно тихо. Неожиданно он испугался за Катю, она была такой взвинченной последнее время. Он тихо постучал — ответа не было, и тогда, испугавшись, что она может что-нибудь сделать с собой, он рванул дверь вместе с задвижкой. Катя лежала в ванной, на щеке проступил след от ладони. На ворвавшегося Пашу она посмотрела с удивлением.

— Ты зачем двери ломаешь?

— Катя, прости, — он сел на пол возле нее. — Прости меня, я так запутался. Я не знаю, что нам делать, я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — она взъерошила ему волосы мокрой рукой.

В этот вечер они помирились, но оба уже чувствовали, что больше не принадлежат друг другу.

Глава 20

Пока все шло в соответствии с ее планом, Злата испытывала удовлетворение. Единственное, что ее огорчало, так это то, что несмотря на все ее уговоры остаться переночевать в соседней комнате, Паша всегда возвращался домой, каким бы усталым он ни был. К удивлению Златы, он оказался очень хорошим отцом: он умело пеленал, мог покормить Лизу из бутылочки, укладывал ее спать. Только вот на Злату он по-прежнему не обращал внимания, несмотря на ее откровенные халатики. После родов она не поправилась, более того, она усиленно занималась гимнастикой, когда малышка спала, и теперь ее фигура приобрела приятные формы, каких не было даже в юности. Конечно, все давалось с трудом: пришлось отказаться от любимых калорийных блюд и перестать наедаться на ночь, но дело того стоило — зеркало больше не расстраивало ее. Она всегда укладывала волосы, делала маникюр и постоянно держала себя в форме. Она буквально помешалась на своей идее выйти замуж за Пашу. Но для этого надо было хотя бы сначала затащить его в постель, чтобы потом шантажировать его этим или просто рассказать об этом Катьке. А уж Катька — в этом Злата была уверена, уйдет от него сразу же. Она была не из тех, кто прощает измены.