Страница 11 из 13
Об этих людях я впервые узнал из романов Сергея Алексеева. Слог «га» означал в праязыке человечества «движение»: нога, дорога, телега, бродяга… Гоем на Руси называли человека идущего. Гой — это образ не-обывателя, не-сорняка. Недаром в песнях пелось «Гой еси, добрый молодец». Евреи это слово стали употреблять с обратным знаком. Для них гои все, кто не иудеи. Вроде как люди второго сорта. Это даёт право задуматься: не остановились ли евреи в какой-то момент в своём движении? Не тогда ли они перестали чувствовать законы природы, когда стали считать того, кто движется к правде, а не к прибыли, гоями. И ведь действительно большинство евреев сегодня живут не природосообразно, а прибылесообразно.
Неслучайно мы познакомились и с писателем Сергеем Алексеевым. В начале 80-х годов, когда я был уже восходящей эстрадной звездой, отец мне сказал, что рецензировал книжку молодого писателя из Сибири Алексеева. Попытался увлечь меня, чтобы и я её прочитал:
— В ней совершенно новые темы, я никогда подобного ни у кого не читал.
Отца, как члена Союза писателей, лауреата Государственной премии одна из редакций попросили написать рецензию на несколько романов молодого, никому не известного автора Сергея Алексеева.
Я же писал тогда для эстрадных звёзд, некогда мне было читать незвёздных писателей.
Через несколько лет отец снова пытался меня уговорить прочитать ещё один новый роман, который ему снова дали на рецензию, того же автора. И я снова его не услышал.
В начале нового тысячелетия в кафе «Пушкин», где официанты значительно образованнее своих клиентов, один из них подошёл ко мне и сказал: «Ваши мысли очень совпадают с мыслями писателя Сергея Алексеева: и про Россию, и про няню Пушкина Арину Родионовну, и про русский язык… Вы с ним знакомы?»
Забыв о восторженности отца после прочтения алексеевских романов, я, естественно, ответил: «Нет, не знаком». Потом несколько близких мне людей посоветовали прочитать «Сокровища Валькирии», и я их тоже не услышал. Но когда однажды летел в самолёте из Европы в Москву и в кармане сиденья передо мной оказалась первая книга из серии «Сокровища Валькирии», понял, что это более чем знак свыше! Случайностей не бывает.
Я был так потрясён прочитанным, что стал советовать всем своим близким и родным познакомиться с романами Алексеева. На обложке они обозначены как фэнтези. Иногда от редакции приписывают слово «триллер». Для завлекухи это нормально, простительно. К тому же где, как не в жанре фэнтези высказывать правду, чтоб к тебе никто не придрался.
Благодаря Алексееву я познакомился и с живописью ещё одного нашего волшебника — художника Константина Васильева.
Судя по всему, его в конце 80-х убили неспроста! Слишком много знал и начал свои знания несколько рановато открывать людям. Вот чего боялась 30 лет назад Светлана, когда говорила мне о том, чтобы я не писал в очерке лишнего, вот почему она закрыла мне память на это слишком раннее — понимала, что опасно. Может, и правда, спасла меня?
Моя сестра, когда я посоветовал ей прочитать «Сокровища Валькирии» напомнила мне о том, как отец чуть ли не умолял меня прочитать молодого писателя Сергея Алексеева, которого он рецензировал. Всё сошлось!
Алексеев, как и моя таёжная покровительница, был воспитан своим дедом на таёжной заимке. В отличие от меня он никогда не был в партии потребителей — не был большевиком! Ему никто не открывал памяти, а он ведал про многие наши тайны сызмальства. В самые тяжёлые для сознания бывшего советского человека 90-е годы решил некоторые из этих тайных знаний дать людям, чтоб они обрели силу и выжили.
Немало появилось в России почитателей Сергея Алексеева. Своими романами он оживлял корни нашего РОДа, нашей РОДины. Оздоравливал! А самое главное — давал людям надежду и гордость за свой Род.
Его книги раскупались мгновенно, хотя никогда их никто не пиарил ни по телевизору, ни в других рекламоносителях. У него образовалась, образно выражаясь, каста тех, кто верит в свои РОДовые корни.
Я не стал искать Алексеева, хотя мне очень хотелось с ним познакомиться, я понимал, жизнь нас всё равно сведёт. Так и получилось. Теперь мы друзья.
Алексеев считает, что слово «слово» — от слова «ловить». Оно ловит смысл!
Видимо, следует привести несколько уточняющих примеров. Начнём с простых.
«Ночь» — «нет очей».
«Луна» — «луч в ночи».
День и ночь составляют сутки. «Сутки» — сотканные, то есть соединённые вместе день и ночь.
«День» — данный людям для бодрствования, для труда. Такое короткое слово, а какой смысл — начинать бодрствовать надо с рассвета, а заканчивать, когда день заканчивается.
«Неделя» — этим словом называлось сегодняшнее воскресенье. Означало, что в этот день надо ничего не делать.
«Выходной» — выход из работы.
«Суббота» — убыль работы. (Евреи считают, что слово «суббота» в русском языке от еврейского «шаббат». А мне сдаётся наоборот — слишком явный смысл в слове в славянских языках.)
Но современные учёные упрямы! Они считают простой народ неучем. Но сколько я видел за свою жизнь мудрецов именно из людей простых. Как далеко до них нашим учёным!
«Упрямый» означает «живущий по той прямой, которую ему указали». Не имеет своего мнения. Не слушает совета.
От этих простых слов можно перейти к более сложным, менее бытовым, я бы сказал, к словам-советчикам, словам-лекарствам, которые могут лечить, если знаешь их смысл.
«Гонор» — слово-предостережение! Приводит к гневу. А «гнев» — то, что надо гнать от себя. Иначе в душе накопится гной. Одно из самых противных гнойных заболеваний называется «гонорея».
«Негодовать» — опять слово со знаком «Осторожно!». «Годить» означало не в столь давние времена «ждать». Причём не просто ждать, а находиться в ожидании чего-то хорошего, например, обильного урожая. От него произошло русское слово «год». Новый год — новые ожидания. А в английском от славянского «год» произошло «good».
А ещё было слово «годяй». Означало того, кто не ленится, и потому его ожидает всегда хороший результат.
«Не годить» — не ждать ничего хорошего!
Негодуешь — ничего хорошего не будет!
Ещё одно слово-оберег — «ужин». Зауженная еда. Не объедайся на ночь! «Обед» — другое дело! Обильная еда. А ведь правильно — современные диетологи говорят, что в обед можно допустить еду более обильную, нежели за ужином или за завтраком.
Прав Алексеев, слово ловит смысл!