Бессмертный

Мама только покачала головой, но спорить не стала.

— Иди, переоденься, отдохни, а я пока приготовлю что-нибудь вкусненькое, — решила она.

Я расплылась в улыбке. Вот давно бы так!

Уже когда я снова закинула ремень от сумки на плечо и преодолела несколько ступеней на второй этаж, где располагалась моя комната, мама снова меня окликнула:

— Майкл звонил, спрашивал, как ты.

Я закатила глаза к потолку. Вот же прилипала. Если я за несколько месяцев не прислала ему ни весточки, разве это не говорит, о том, что он мне надоел?

Тщательно замаскировав раздражение на своем лице, я обернулась к матери:

— И что ты сказала?

Она пожала плечами:

— Что передам тебе, чтобы ты позвонила ему, как только увижу тебя, — я даже не попыталась изобразить энтузиазм. — Ты ведь позвонишь? — забеспокоилась мама. — Он хороший мальчик…

Но окончания оды Майклу я не дождалась, махнула рукой в знак того, что и так знаю, что за чудо мне досталось, и, перепрыгивая через две ступеньки, совершила тактическое отступление в свою комнату.

— Ух! — я выдохнула с облегчением, когда дверь за моей спиной закрылась. Мамины благие намерения действуют на нервы не хуже вражеского обстрела.

Я бросила сумку на пол прямо у порога и упала на кровать лицом вниз. Говорят, домашнюю постель не заменит ни одна, даже самая удобная корабельная койка. Хм, может быть.

Уже через пару мгновений я перекатилась на бок, подперев рукой голову, и улыбнулась фотографии на прикроватном столике:

— Привет, Никки!

Когда-то я ждала его из опасных полетов, а теперь дома ждал меня он, и, возвращаясь, я непременно рассказывала ему обо всем, что произошло. Один Бог знает, сколько бы всего я отдала за то, чтобы Ник мог мне ответить…

— Опять чуть было не было, — доложила я улыбающемуся изображению брата. — «Овен» теперь надолго на ремонте. Завтра, наверное, отправят на другой корабль. Жалко… Привыкла я к этой старой консервной банке…

Действительно, привыкла, причем, как ни странно, к «Овну» гораздо больше, чем к его команде. Хотя для меня вовсе не странно, на флоте у меня не было друзей. Впрочем, как и вне его. Это Ник из нас двоих был душой компании, наверное, у меня до сих не было столько знакомых, сколько друзей у моего брата…

Из раздумий меня вырвал звонок.

Выругавшись нецензурными выражениями, которых нахваталась у нашего кока, я нажала кнопку приема. Давно было пора настроить голосовое управление, но руки все не доходили. К тому же, мне почти никто не звонил.

— Морган! — над столом появилось голографическое изображение Майкла. Легок на помине. — Я узнал, что «Овен» вернулся!

— Рада за тебя, — буркнула я. И откуда у него взялся такой достоверный источник информации?

— Морган, включи камеру! — голос просящий.

Ага, уже бегу.

— Майкл, чего тебе надо? — спросила я прямо. Разлука ничего не поменяла в моем к нему отношении. И хотя Майкл был недурен собой, и за ним постоянно увивались толпы поклонниц, у меня он по-прежнему не вызывал ничего, кроме скуки.

— Как — чего? — небесно-голубые глаза удивленно распахнулись. — Я соскучился!

Я скорчила гримасу, хотя и прекрасно знала, что он меня не видит, потом села на краю кровати, чтобы, наконец, разуться.

— Сочувствую, — отозвалась я, избавившись от ботинок и отшвырнув их в другой конец комнаты, начала расстегивать форму.

— Я хочу тебя увидеть, — продолжал канючить Майкл.

— Не сегодня, — в данный момент я хотела одного: принять душ. — Меня не было дома два месяца.

— А когда? — нет, ну обиделся бы, что ли.

Хотя… Я на мгновение задумалась. Как любовник Майкл был весьма неплох, молчал бы побольше, цены бы ему не было.

— Завтра, — решила я. — Если не отправят на новое задание.

— Я так хочу тебя увидеть…

Я не потрудилась даже дослушать.

— Пока, Майкл, — и нажала «отбой». — Осточертел, — пояснила я фотографии брата. Ник как всегда улыбался…

Вечером вернулся со службы отец, принеся с собой новость, которая ввела меня в ступор на несколько минут. Лондор вступил в коалицию против Карамеданы. Бог ты мой, мы союзники!

Я сидела за столом, вяло ковыряя вилкой в тарелке, несмотря на вкуснейший ужин. Аппетит пропал. Я прекрасно знала, что война принимает опасные обороты, что Земле нужны сильные союзники, но Лондор! Планета, отнявшая у нас Ника, мой самый злейший враг…

По сравнению с этой новостью все остальные меркли. И то, что с Лондором к коалиции примкнули Поллак и Медея, и то, что эту войну уже негласно называют «Второй Вселенской».

Понять, как Земля могла подписать договоры о сотрудничестве с планетой, с которой билась не на жизнь, а насмерть целых тринадцать лет, было выше мои сил. Наверное, выступи Лондор на стороне Карамеданы, я бы расстроилась куда меньше. Нет, я отдавала себе отчет, что Лондор сильный союзник, и надо бы радоваться, что он воюет на нашей стороне, но радоваться не получалось.

Вечер дома был бесповоротно испорчен.

По прибытии утром в штаб меня огорошили известием, что меня ждет у себя сам адмирал Хьюн, заместитель командующего флотом Земли. С чего мне оказана такая честь, никто не пояснил, а задавать лишние вопросы здесь было непринято, потому я просто приняла приказ как данность.

Адмирал Хьюн был полным мужчиной в возрасте. Седые волосы, светлые, почти под цвет волосам, глаза. Я видела его несколько раз, прошлые «Крылья» он вручал мне лично. Хьюн был героем «Тринадцатилетней войны», чем вызывал у меня особое уважение. Он убивал лондорцев, а значит, был моим героем.

После приветствия по всем правилам, адмирал неожиданно указал мне на стул напротив своего стола. Мои брови непроизвольно поползли вверх, но ослушаться или задавать вопросы я не решилась.

По правде говоря, я ожидала чего угодно, но точно не приглашения присесть. Я всего лишь пилот в звании лейтенанта, в котором, кстати говоря, засиделась. Медали мне давали, а вот повышение в звании нет.

— Вы знаете, что Лондор вступил в войну на стороне Земли, лейтенант? — спросил адмирал, не став делать долгих отступлений. За это он мне тоже нравился, ненавижу людей, тратящих время на пустую болтовню.

— Да, сэр, — это не было секретной информацией, иначе отец не рассказал бы ее нам с мамой за ужином.

— И что вы об этом думаете? — пристальный взгляд.

Я почувствовала себя неуютно. Странный вопрос. Какое дело прославленному адмиралу до мнения какого-то там пилота. Закусила губу. Не стоит обманываться добродушным видом этого человека. Это не добрый дядюшка, с которым можно пооткровенничать и выплеснуть свое недовольство.

— У Земли появился сильный союзник, — сдержанно ответила я. Теперь глаза адмирала напоминали настроенный на меня сканер.

— И вы не испытываете к лондорцам личной неприязни?

А вы? Этот вопрос так и вертелся на языке, но я поспешно его прикусила, чтобы не взболтнуть лишнего.

— Это не входит в мои должностные обязанности, — отчеканила я заученную фразу, уже не один раз спасавшую меня от высказывания нежелательного личного мнения.

— Вы их ненавидите, — спокойно констатировал адмирал, будто бы и не слышав моего ответа. — Вы потеряли брата в «Тринадцатилетней войне», не так ли, лейтенант?

— Так точно, сэр.

Не услышал ли он, как я скрипнула зубами? Больше всего на свете я ненавидела разговоры о личном с посторонними. Будь он хоть трижды моим командиром, никто не имел права трогать память о Нике.

Адмирал смерил меня очередным внимательным взглядом, потом откинулся на спинку кресла, сложив пальцы рук «домиком», все еще не отрывая от меня глаз.

— Когда мирный договор был подписан, и «Тринадцатилетняя война» была официально закончена, лондорцы перестали быть нашими врагами, — медленно произнес он. — Вы это понимаете, лейтенант?

— Понимаю, сэр.

А еще я понимаю, что моя ненависть к ним никогда не пройдет, потому что ни один мирный договор не вернет мне брата.