Страница 53 из 72
Я взял стенограмму его последнего выступления и начал читать:
“Водитель трамвая везет народ, не интересуясь, кто его пассажиры по национальности. Он везет русского, татарина, немца… Даже еврея - и то везет! И если он начнет оглядываться назад, выяснять, кто его пассажиры, где они сидят и прочее - трамвай может даже сойти с рельсов. Наша страна - гораздо более сложный механизм, чем трамвай. И если мы будем продолжать как-то делить ее граждан на людей разного сорта - сход с рельсов неминуем…”
Собор имел задачей избрать Конституционное Собрание и выработать наказы по его работе. Делегаты еще не знали, что принято решение в порядке эксперимента предложить Собору избрать двух министров - одного на давно существующий пост министра земледелия, другого - на вновь организуемый министра по делам национальностей. Правда, так уж получилось, что товарищ Сталин это знал.
Надо будет ему вторую жену подобрать получше, подумал я, а то сам он нашел какую-то… не очень уравновешенную, так скажем. Взяла и застрелилась… Наши девочки станут тебе стреляться, держи карман шире. Сами кого угодно пристрелят и скажут, что так и было! Или, может, лучше сделать так, чтобы первая не помирала, она же вроде еще жива? Уточнить ситуацию, сделал я пометку в своем блокноте.
Под занавес работы Собора Гоша собирался озвучить несколько указов, в том числе о снятии всех ограничений со старообрядцев и отмене черты оседлости. И если с первым все было просто, то второе предполагалось сделать поэтапно, под контролем того самого национального министерства и еще одной небольшой конторы - Комитета по правам граждан. Потому как, пока эти граждане ими не научились пользоваться, не нанося ущерба России, их придется тонко и незаметно направлять, чем и должен был заняться это комитет.
Дальше выступила делегатка от Рабочее-Крестьянской партии Елизавета Хрунова, среди питерской богемы более известная как мадам Луиза. Она много и горячо говорила о правах женщин, периодически вставляя в свою речь приветы Гучкову от персонала “Путаниума”. Потому что следующим выступающим должен был стать этот тип, и надо было создать в зале соответствующую атмосферу… И таки создала, призывы Гучкова к резолюции о немедленном созыве парламента не встретили должного отклика. В общем, работа шла нормально, без эксцессов - ну не считать же таковым набитие морды Зиновьеву! Тем более, что оно произошло не в зале заседаний, а, так сказать, в кулуарах. Шел себе делегат от Почаевской епархии Труфанов, переживал потихоньку на национальные темы, а тут - Зиновьев! Ну, иеромонах и не стерпел. Но подоспели прогрессивные силы и быстро скрутили раба божия… Медицинское заключение о его повреждении рассудком на почве delirium tremens было готово заранее, а недавно организованная специальная психбольница как раз сильно нуждалась в пациентах. Потому как являлся этот Илиодор личностью скандальной и совершенно неуправляемой, но уже начинавшей приобретать популярность. Вот и пусть себе как начал, так и закончит, ибо нех - подумал я, ставя утверждающую закорючку на соответствующий документ. Делегат - лицо неприкосновенное, это Гоша своей рукой подписал! Нельзя делегата по морде, даже по такой, как у Зиновьева - по крайней мере, без предварительного согласования.
Стоп, сообразил я, но неужели Герш Аронович, то есть тьфу, Григорий Евсеевич все это молча снес? Позвонив в секретариат, я узнал, что бумага от помянутого лица вот только что появилась, и через пару минут мне ее принесли. Там была пространная кляуза на Илиодора, завершавшаяся списком его сторонников в Соборе, гневная статья о терроре черносотенцев против социал-демократов (которых этим все равно не запугать), и наглая просьба о компенсации за полученные на службе увечья.
Собор же, закончив с наказами, перешел к персональному составу Конституционного Собрания - комиссии из сорока человек, которая должна будет ту самую конституцию и выработать. В том, что она это сделает, у меня особых сомнений не было - а чего бы и не выработать, если текст у меня уже давно написан и двойной (на всякий случай) комплект специалистов по продавливанию внесен в кандидатские списки? А счетная комиссия после неоднократных тренировок уже не вызывает сомнений в своем профессионализме.
Вечером мой путь лежал в Зимний - пообщаться с Гошей на некоторые темы все того же поднадзорного Собора, ну и навестить Мари. Чуть не забыл, ругнулся на себя я и полез в стол за обручальным кольцом. Мари с пониманием относилась к тому, что на людях я его не ношу, ибо наш брак был насквозь тайным, но просила надевать, когда приезжаю к ней. Ну, это понятно, у беременных вечно какие-нибудь капризы…
Утром я выглянул в окно, потом позвонил насчет прогноза погоды, чертыхнулся и велел готовить к выезду свой поезд. Не такой, в котором я ездил в Порт-Артур и жил там, а маленький, состоящий из тепловоза и трех вагонов, но зато все они были бронированные. Надо было съездить в Ригу, а погода совершенно не располагала к воздушным путешествиям - чай, не на фронте, чтобы летать по такой мерзости. Мари волновалась. Как-то так получилось, что, когда я летал на самолетах, она была абсолютно спокойна, а тут уже второй раз просила в случае чего поберечь себя… Через полтора часа я уже смотрел на мутные струи дождя за стеклом вагонного окна и еще раз прикидывал, что буду делать в Риге. Собственно, это была моя третья командировка в Ригу, причем на то же самое предприятие…
Первая была в конце семидесятых, когда я ездил туда ставить на электрички первые системы пожарной сигнализации. Вторая пришлась на конец девяностых, когда наше малое предприятие отправило меня на агонизирующие остатки завода прикупить кое-что из распродаваемого оборудования. И сейчас я ехал на тот же самый Русско-Балтийский вагонный завод. Ехал и с некоторым даже трудом удерживался от мыслей типа “вот теперь хрен вам, а не мой завод угробить!” Потому что в это предприятие предполагались немалые вливания - как государственные, так и мои личные.
РБВЗ хорошо поднялся на поставках вагонов для Транссиба. Японская война тоже способствовала заказам, но потом как-то быстро и численность вагонов дошла до штатной, да и война кончилась. А у завода начались трудности. Теперь ему предстояло освоить выпуск автомобилей, самолетов, а чуть позже и моторов, но с некоторыми изменениями в составе правления. Председатель должен был остаться прежний, то есть Шидловский, но теперь в это правление должны были войти еще я, два моих комиссара и один Гошин, они ехали в соседнем купе. И уже вовсю начали скрашивать серые будни дороги употреблением! А я-то считал, что традиция с первым же поворотом вагонных колес откупоривать водку и не закупоривать ее до последнего идет только с советских времен. Правда, тут перед началом действа они, естественно, получили разрешение от меня.
Я собирался развернуть в Риге производство легковых автомобилей двух верхних классов, то есть побольше “Оки” и много больше, а также шикарней ее. И самолеты на экспорт пусть делают тут же - сначала последнюю модификацию “Пересвета”, спрос на эти каракатицы еще есть, ну а потом и более серьезные машины.
Теперешний практический владелец завода, Михаил Владимирович Шидловский, сам предложил мне принять участие в делах предприятия и уже успел провести довольно квалифицированный опрос среди покупателей своих будущих автомобилей. В общем, в производство он предполагал запустить что-то вроде ГАЗ-А. Я же хотел предложить ему сразу убить всех конкурентов в этом секторе, представив народу “Эмку” и, как авто высшего класса, ее длиннобазный вариант с шестицилиндровым мотором. Ибо “Даймлер” и “Роллс-Ройс” уже выдали свои представительские модели, но по таким ценам, что, по-моему, потребителю проще было сразу купить пароход.
Осторожный стук в дверь отвлек меня от возвышенных мыслей. Да, войдите, разрешил я, и в мое купе просочился почти трезвый Гошин комиссар.
- Ваша светлость, - сказал он.