Вторжение

Вагон стал яростно раскачиваться — это игрушечный паровозик преодолевал самый трудный отрезок пути, эстакаду, именуемую Лестницей Якоба, с уклоном почти в сорок градусов. Мое ночное видение, затуманенное принуждением Виктора, с трудом различало, что О'Коннор вцепился в переднее сиденье и болтается, точно тряпичная кукла; его осунувшееся лицо было искажено гримасой — как мне показалось — волнения. Лестницу мы проходили в плотном облаке, но теперь вырвались. Из тучевого скопления впереди посыпались молнии. В хорошую погоду отсюда мы бы уже увидели шале на фоне ночного неба… а празднующие операнты получили бы шанс нас заприметить.

Но старый цепной пес Виктор и впрямь знал свое дело. Оглушительный скрежет шипов, цепляющихся за стальной трос между рельсов, уменьшился до едва слышного клацанья, а вскоре совсем стих. Паровоз застыл на месте. Облако дыма, подхваченное вихревыми потоками, стремительно поднималось по склону. Кто-то же должен его увидеть…

— Теперь это уже не имеет значения, — ответил на мою мысль Вик.

Через секунду задняя дверь вагона отодвинулась, и ввалился Пит, пыхтя от холода.

— Все, Вик. Нас не засекли. Тепленькими возьмем.

— Выше! — проскрипел О'Коннор. — Я хочу видеть, как взлетит шале.

— Берегите нервы, — сказал Вик. — Вон, гляньте на север.

Старик прищурился.

— А-а!

— Ну, Пит, заводи машину! — В голосе Виктора слышалось торжество. — Самолеты на подходе!

Машинист нырнул в заднюю дверь, оставшуюся открытой. И в этот миг хватка Виктора ослабела: он передавал телепатическую команду подлетающим самолетам. Я кубарем скатился с жесткого сиденья, выскочил в дверь и через секунду уже карабкался по обледенелым гранитным скалам. Где-то на моей траектории я наткнулся на старую свинью Лапласа. Услышал, как вопль эхом раскатился среди камней, потом резко оборвался.

Господи, что же теперь?! Вверх. Положить как можно больше каменных преград между мной и этим дьяволом и кричать во все мозги:

ДЕНИ! ДЕНИОНИПОДЛЕТАЮТНАСАМОЛЕТАХ! ДЕНИ-ДЕНИРАДИВСЕГОСВЯТОГОВИКТОРИО'КОННОРСНАРЯДИЛИ САМОЛЕТЫЧТОБЫАТАКОВАТЬШАЛЕ…

Слышу тебя, дядя Роги.

Кашляя и задыхаясь от холода, я выбрался на каменистую площадку. Сзади доносилось пыхтенье паровоза, снова устремившегося вверх. Должно быть, Вик сам управлял им. В небе виднелись два аэробуса без опознавательных огней. Сквозь облака лихорадочно пробивалась луна, и в ее свете я видел, как самолеты быстро приближаются к горе Клей, — слава Богу, не военные, простые транспорты вполовину меньше тех, что доставили делегатов на вершину.

ДЕНИ, ОНИ ХОТЯТ ПРИЗЕМЛИТЬСЯ! ОСТАНОВИ ИХ! СБЕЙ КАК-НИБУДЬ! ОРГАНИЗУЙ ТВОРЧЕСКИЙ МЕТАКОНЦЕРТ!

Я впервые услышал сбивчивые голоса других оперантов, но смысла речей не разобрал. Самолеты нависли над моей головой, заглушая рев ветра. Только неуклонное карабканье вверх спасло меня от обморожения.

СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ ! — молил я.

Еще один умственный голос с абсолютно незнакомым мне ментальным почерком произнес:

Ну-ка, ударим по ним вместе! Я покажу как…

Белый огненный шар полетел по небу со стороны шале. Он зацепил винт ведущего самолета и, казалось, был беззвучно поглощен им. Но шум мотора оборвался.

Молодцы! А ну еще — взяли!..

— НЕТ! — раздался крик Дени.

Новый психокреатический шар поразил вторую машину. У обоих аэробусов отказали моторы. В неуправляемом полете они опустились не более чем в пятистах метрах от меня, на северо-западном склоне. Взрывов и пожаров не последовало, и хотя моя экстрасенсорика пострадала из-за травмы, холода и мешающих скал, я все же сообразил, что экипажи целы, невредимы и выбираются наружу, чтобы начать наземный штурм.

ДЕНИ , вопил я, ОНИ ПРИЗЕМЛИЛИСЬ, ВЫ ИХ НЕ ПОГУБИЛИ…

Я и не пытался , ответил он. Большинство не пыталось.

Из последних сил я лез на вершину. К счастью, мне попалась тропа справа от железнодорожного полотна. Миновав неглубокую лощину, я вновь увидел паровоз, тянущий за собой подернутый искрами столб дыма.

ВИКТОР УПРАВЛЯЕТ АТАКОЙ ИЗ ПОЕЗДА! БЕЙ ПО НЕМУ!

Воздух разорвался от смеха.

Да. Бей по нему. И по мне!

Из шале направили еще один болид, заскользивший по прямой к поезду. Но вдруг он задергался, начал отклоняться и, вместо того чтобы ударить по локомотиву, запрыгал по крыше вагона, а потом нырнул на рельсы перед составом. Слепящая вспышка, вагон накренился и опрокинулся на бок. Моего слуха достигли звуковые волны: детонация, сопровождаемая продолжительным скрежетом, когда вагон скатился с рельс и выполз на обледенелые скалы. У паровоза, видимо, заклинило тормоза. Взвизгнув, он остановился буквально в сантиметрах от поврежденного участка дороги и застыл на фоне подсвеченных луной грозовых туч. Топка вспыхнула дьявольским огнем, поднимающаяся копоть заволокла тендер.

ДядяРогиЛОЖИСЬ!!!

Я успел как раз вовремя. Пуля сорвалась со скалистого выступа и просвистела над головой. Я совсем позабыл об упавших самолетах и вооруженных экипажах. Предупреждение пришло от маленького Северена, который теперь подавал мне команды:

Они подползают к тебе, у них инфракрасные лазеры, УБИРАЙСЯ С ТРОПЫ!!! Япомогусоздатьотвлекающеесвечение ЛЕЗЪНАГОРУБЫСТРЕЙ!!! НАДВИГАЕТСЯБУРЯСНЕГСДОЖДЕМ…

— Putain de bordel de merde! note 143 — сказал я.

Ну-ка, ну-ка еще повтори, попросил Севви.

Вторая пуля ударила чуть выше и слева. Весь ободранный, окоченелый, я возобновил свое стремительное восхождение.

31

Гора Вашингтон, Нью-Гемпшир, Земля

21 сентября 2013 года

Виктор Ремилард схватил старика за лацканы. Голова у того моталась из стороны в сторону, на лбу багровел кровоподтек. Но Киран О'Коннор был еще жив.

— Какого черта?! — завопил Виктор. — Я бы… я бы…

Киран открыл глаза и улыбнулся.

— Ты бы убил меня. Но в этом нет необходимости. Хочу предупредить: одна-единственная попытка проникновения или принуждения, и я перестану отвечать на твои вопросы. А тебе ведь нужны мои ответы, правда?

Они созерцали друг друга странным умственным видением, без тени, и не обращали внимания на крепчайший ветер, что свистел сквозь разбитые окна опрокинутого вагона. Виктор впервые учуял трупный запах, исходивший от старческого тела. Через расстегнутую рубаху увидел, что болеутоляющее устройство потемнело. Никакая агония, навлеченная им на Кирана О'Коннора, не смогла сравниться с тем, что старик терпел по собственной воле.

— Ты возглавил оперантов, когда Дени отказался, — обвиняюще выговорил Виктор. — Ты связал их вместе и заставил выпустить энергетические шары, чтоб они сбили и опрокинули поезд.

— Эта техника называется метаконцерт, — объяснил ему Киран. — Твоему менталитету подобная идея совершенно чужда. Я тоже не был уверен, что у меня получится. С моими людьми не получалось. Но полные оперантные умы… они великолепны!

— Старый вонючий ублюдок! Ты пытался убить моих людей…

— Ерунда. Самолеты спроектированы на мягкую посадку в случае отказа двигателей. Только из-за неумелости летчиков и каменистой почвы есть поломки и ранения.

— Незачем?

О'Коннор кивнул в сторону шале, сияющего на вершине, словно алмазная шкатулка.

— Надо было научить этих глупых пацифистов. Показать им их собственную силу. Русские операнты уже получили урок, равно как и некоторые другие группы. А наши идеалисты все еще сопротивляются неизбежности. Слишком уж сильно влияние твоего брата и Макгрегора. Агрессивный метаконцерт был бы немыслим без соответствующего толчка.

— Мы вышибем их оттуда! Твой план — в чем бы он ни состоял — не сработает. Авангард местных Сыновей Земли прорвал полицейские заграждения в тот самый момент, когда самолеты вылетели из Берлина. Они поднимаются сюда на грузовиках, скоро будут здесь. Никакая помощь оперантному сброду в шале все равно не поспеет… а ты уже не сможешь повторить свой фокус… свой говенный метаконцерт.

Note143

Сучье, паскудное дерьмо! (франц.)