Страница 47 из 68
— Он на кухне, сэр. Сейчас позову.
Я ждал.
— Алло, — наконец раздался в трубке голос Карла. — Все в порядке?
— Нет, не совсем. Я должен уехать на несколько дней.
— Куда? — спросил он.
Действительно, куда?
— Э… пока не знаю.
— Ты не заболел?
— Нет, все хорошо. Моей матери нездоровится, и мне нужно побыть с ней. Справишься без меня до конца недели?
— Конечно, — ответил он без должной уверенности. — Я могу чем-нибудь помочь?
— Нет. Сам справлюсь. Мне курьер ничего не приносил?
— Да, принес запечатанный конверт, — ответил Карл. — Где-то полчаса тому назад. Хочешь, чтобы я его куда-то подвез?
— Нет. Я подъеду и заберу.
— А как насчет твоих вещей, что остались у меня?
Карл говорил о дорожной сумке и туалетных принадлежностях.
— Об этом не волнуйся. Я куплю себе новую зубную щетку и бритву.
— Если хочешь, я могу тебе их подвезти. — В голосе слышались нотки неуверенности.
— Нет, обойдусь. Я уже уезжаю. Конверт оставь на столике у двери, хорошо?
Я поехал по знакомой дороге к ресторану, тревожно оглядываясь по сторонам. Но ничего опасного не заметил. Может, просто не туда смотрел. Не выключая двигателя, выскочил из автомобиля, забежал в ресторан. Конверт лежал там, где я и попросил Карла оставить его. Я схватил его и тут же вернулся к «Мондео».
— Макс. — Карл появился в дверях. — Макс, подожди.
Я стоял у открытой дверцы автомобиля.
— Извини, Карл, должен уезжать.
— Тогда позвони мне.
— Позже. Я попытаюсь позвонить тебе позже.
Я сел за руль и уехал, каждые несколько секунд поглядывая в зеркало заднего обзора, чтобы определить, нет ли слежки. Вроде бы не было. Я убегал из города, еще не знаю куда.
Наутро я убежал еще дальше. Сел в самолет, вылетающий в Чикаго без десяти одиннадцать.
Днем раньше, покинув ресторан, я долго ехал на шоссе А14 к Хантингдону, пока не остановился на пустынной автомобильной стоянке у закрытого магазина ковров.
Кто-то сказал мне, что по звонку с мобильного телефона можно определить место, откуда сделан этот самый звонок. Я рискнул и сначала позвонил матери. Потом Каролине.
— Ты обратился в полицию? — спросила она после того, как я поделился с ней последними новостями.
— Еще нет. Боюсь, они не воспримут мои слова серьезно.
— Но кто-то дважды пытался тебя убить. Конечно же, они отнесутся серьезно.
— Обе попытки замаскированы под несчастные случаи. Может, полиция подумает, что мне свойственно иррациональное поведение или что-то такое. — Я уже и сам начал подозревать, что у меня не все в порядке с головой.
— Как кто-то мог проникнуть в твой дом и обесточить систему дымовой сигнализации? — спросила Каролина.
— Не знаю. Но я абсолютно уверен, что кто-то это сделал. Ключ от входной двери находился на одном кольце брелока с автомобильными ключами. И брелок, и ключи пропали с места аварии. Думаю, они оказались у того человека, который вытащил батарейку из детектора дыма и поджег мой дом.
Пока я рассказывал всю эту историю, она становилась все менее правдоподобной. Я представить себе не мог, кто пытался меня убить, а главное — почему. Поверит мне полиция или отметет все, сочтя фантазиями больного воображения? Мне пришлось бы сказать, что, по моему разумению, предполагаемый убийца — некий русский импортер лошадей для поло, которого я подозревал по той причине, что он не явился на ленч, куда его приглашали. Если такое могло сойти за преступление, половину населения потащили бы в суд.
— Если хочешь, можешь остаться в моей квартире, — предложила Каролина. — У соседки наверху есть ключ, и я могу попросить ее впустить тебя.
— Я не уверен, что там безопасно. Кто-то мог за мной следить. Могли увидеть, как я заходил к тебе в последний уик-энд. Не могу пойти на такой риск.
— Ты действительно так напуган?
— Очень.
— Тогда прилетай сюда. В Чикаго. Мы все досконально обсудим. А потом решим, что делать и к кому обратиться.
Я поехал в один из отелей у северной границы Хитроу, снял номер на ночь под вымышленным именем, расплатился наличными. На регистрационной стойке на меня как-то странно посмотрели, но я объяснил, что забыл паспорт и кредитную карточку дома, но утром жена должна подвезти их в аэропорт. Может, я перегибал палку, но не хотел, чтобы меня выследили по кредитной карточке. Если кто-то действительно проник в мой дом в три часа ночи и разжег огонь у лестницы на второй этаж, не требовалось иметь семь пядей во лбу, чтобы предположить, что они могли взять из карманов блейзера мой старый мобильник и кредитные карточки и таким образом получили доступ к моим счетам и возможность узнать мое местонахождение, если бы я этими счетами воспользовался. Я выключил и новый мобильник на всякий случай.
В среду утром я оставил взятый напрокат «Мондео» на автостоянке отеля. На регистрационной стойке меня заверили, что автомобиль будет в полной безопасности, но за место придется заплатить. Я не возражал и оплатил неделю парковки остатками наличных. Потом на автобусе отеля добрался до здания аэровокзала и, пусть и с неохотой, воспользовался новой кредитной карточкой для покупки авиабилета. Плохо, конечно, что кто-то мог об этом узнать, но я надеялся улететь до того, как злоумышленник успел бы добраться до аэропорта. А вот если бы он или они еще и узнали, что улетел я в Чикаго, — что ж, это большой город. И я намеревался в нем понадежнее спрятаться.
Я решил не сидеть в темном углу галереи вылета, дожидаясь объявления посадки. Наоборот, устроился рядом с американской семьей с тремя маленькими детьми, которые у моих ног возили по полу миниатюрные лондонские черные такси, игрушки-сувениры. Рядом с ними я чувствовал себя в большей безопасности.
Посадка и взлет прошли без происшествий, и я задремал на высоте сорока тысяч футов над Атлантикой. В отеле спал плохо, трижды за ночь проверял стул, спинку которого подставил под ручку двери. Поэтому, пока самолет мчался на запад, я добирал часы, которые недоспал за две последние ночи. Одна из стюардесс разбудила меня, когда мы уже начали спуск, чтобы благополучно приземлиться в международном аэропорту О'Хэйр в Чикаго.
Я знал, что Каролина не встретит меня в аэропорту. Она предупредила, что всю вторую половину дня оркестр будет репетировать, готовясь к первому выступлению, и я сказал ей, чтобы она не приезжала. Почему-то думал, что так будет безопаснее. Однако все-таки поискал ее взглядом, миновав таможню и иммиграционный контроль.
Ее не было. Разумеется, не было. Если на то пошло, я и не ожидал ее увидеть, но все равно немного расстроился. Несколько других пар приветствовали друг друга объятьями и поцелуями, держали в руках надутые гелием воздушные шарики с надписями «Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ» и «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ». В колясках сидели улыбающиеся дети. Галереи для встречающих в аэропорту — веселое место, благотворно действующее на душу.
Однако женщины, один вид которой доставил бы мне несказанную радость, здесь не было. Я знал, что в этот самый момент она с головой ушла в Элгара или Сибелиуса, и ревновал к ним, ревновал к давно умершим композиторам. Еще один пример иррационального поведения?
Из аэропорта я поехал на такси в центр города, конкретнее, в отель «Хайатт», где, я это знал, жили оркестранты, и в вестибюле уселся в глубокое кожаное кресло, развернутое ко входу. Уселся, чтобы дождаться появления Каролины, но чуть ли не сразу снова заснул.
Она разбудила меня, проведя рукой по волосам.
— Привет, мой спящий красавец.
— Это ты у нас красавица. — Я медленно открыл глаза.
— Я вижу, ты пристально следишь за потенциальными убийцами.
— Лучше не шути с этим. — Но, разумеется, она была права. Заснуть перед дверью, выходящей на улицу, — не самое мудрое решение, если я действительно опасался за свою жизнь. — А где оркестранты?
— Часть наверху. Другие, самые зануды, остались в концертном зале. Некоторые отправились по магазинам.