Ноздря в ноздрю

Мыслями я вернулся к приготовлению обеда. Чтобы соуса хватило на всех, я использовал четыре алюминиевые кастрюли, такие же, как обычные кухонные, только гораздо больше, на шесть литров, с двумя ручками каждая. Их поставила «Стресс-фри кейтеринг». Я рассчитал, что на человека нам потребуется пятьдесят миллилитров соуса. Умножение на двести пятьдесят порций дало двенадцать с половиной литров. Я готовил соус в четырех кастрюлях на случай, если в одной сливки свернутся. Но в итоге соус получился как надо во всех четырех кастрюлях. Так что немалая его часть осталась. Я это хорошо помнил, потому что соус люблю, и взял добавку. На свою голову.

Четыре кастрюли стояли в сервировочной зоне, где мы раскладывали еду на тарелки: ломтики фаршированной вишнями куриной грудки, жареный молодой картофель, сваренный на пару зеленый горошек, соус, веточка петрушки для украшения.

Кастрюли не подогревались (я полагал, что в густой жидкости достаточно тепла и она остыть не успеет), их просто поставили на стальную поверхность сервировочного стола. Я велел одному из наших временных работников помешивать соус, чтобы он не расслаивался. Ни для чего другого парень не годился, я его запомнил, поскольку мне пришлось на пальцах объяснять ему, что от него требуется. Английский он понимал плохо. Я тогда предположил, что он или поляк, или чех, или уроженец какой-то другой восточноевропейской страны. В наши дни полным-полно неквалифицированных работяг из тех краев.

Я полагаю, что было десятиминутное «окошко», когда соус уже поставили на сервировочный стол, но еще не начали разливать. Я тогда находился или на кухне, или в павильоне, где обедали гости. В любом случае в этот критически важный период кастрюли с соусом выпали у меня из поля зрения. Учитывая, что стояли они между кухней и обеденным залом, любой из обслуживающего персонала мог что-то добавить в соус. Но этого вредителя, который точно знал, что делает, наверняка заметил бы мой мешальщик или кто-то еще. Все по-прежнему как-то не складывалось.

— И что нам теперь с этим делать? — спросил Гэри.

— Сделать мы ничего не можем, — ответил я, — кроме как работать в обычном режиме. На сегодня у нас заказаны шестьдесят пять мест, и никто не отказался.

На моем столе зазвонил телефон. «Ну кто тянул меня за язык?» — подумал я, снимая трубку.

— Алло. Ресторан «Торба».

— Макс? Это ты? — Женский голос.

— Разумеется, я.

— Хорошо. Это Эмма Кейли. Как я понимаю, вчера ты виделся с Джорджем на похоронах Элизабет.

— Да, виделся. Мне так жаль Элизабет.

— Конечно. Благодарю. Ужасная трагедия, особенно для бедного Нейла. — Она помолчала. — Но для всех остальных жизнь должна продолжаться.

— Чем я могу помочь? — спросил я.

— Джордж сказал, что отменил наш заказ на сегодня.

— Да, отменил. Сказал, что какое-то время вы в моем ресторане появляться не будете.

— Старый дурак! — вырвалось у нее. — У нас гости, а еды в доме нет. О чем он думал? Что мы пойдем в «Раджу Индии»? — Она упомянула паршивенький индийский ресторан на Дворцовой улице. Я представить себе не мог, что Эмма Кейли могла знать о его существовании, не то чтобы пойти туда. — Ты сможешь найти нам столик на четверых в половине девятого? — В голосе звучала мольба. — Если это будет не наш обычный столик, я пойму.

— Конечно, мы вас накормим, — ответил я. — С нетерпением жду встречи.

— Отлично. Еще увидимся. — Я явственно услышал в ее голосе облегчение. Оставалось только гадать, сколь сильно она поругалась с Джорджем.

Я положил трубку. Посмотрел на Гэри и Карла. Широко улыбнулся.

— Еще четверо на сегодня. — Как вовремя к Кейли приехали гости.

Карл и Гэри ушли на кухню, чтобы начать приготовление обеда, я остался за столом, чтобы закончить бумажную работу. Перебирая пачку документов, чтобы убедиться, что все счета оплачены, наткнулся на накладную «Лейф фуд», поставщика продуктов на званый обед. Вновь пробежался глазами по ингредиентам, словно мог в прошлый раз не заметить фасоль. Разумеется, фасоли не было. Да и откуда она могла взяться? Я готов поклясться на могиле отца, что не клал фасоль ни в одно блюдо.

Позвонил Сюзанне Миллер на мобильник.

— Привет, Сюзанна. Макс Мортон. Извини, что беспокою тебя в субботу. Есть минутка?

— Выкладывай, — ответила она. — Я все равно в кабинете. У нас сегодня свадьба, так что я работаю.

— Я не знал, что на ипподроме играют свадьбы.

— Да, в конце весны и летом практически каждую субботу. Разумеется, когда нет скачек. Для церемонии используется зал «Гонконг», для застолья — ресторан «Галерея чемпионов». Получается неплохо.

— Век живи — век учись.

— Чем я могу тебе помочь?

— Слушай, не можешь ты дать мне список гостей того злополучного обеда?

— Конечно, нет проблем. Он у меня в компьютере. Сейчас перешлю по е-мейлу.

— Благодарю. И вот что еще. Есть у тебя фамилии тех временных работников, которых прислало агентство?

— Фамилий нет. Агентство сообщало мне только общее количество, без фамилий.

— Но ты помнишь, несколько человек не пришли, и мы были вынуждены в последнюю минуту заменить их сотрудниками твоей компании. У тебя случайно нет фамилий тех, кто не пришел, и твоих сотрудников, которые их заменили?

— Я отправлю тебе по электронной почте телефон агентства, и ты сможешь спросить непосредственно у них. А зачем тебе фамилии моих сотрудников?

Как много я мог ей рассказать? Она так быстро умудрилась переложить вину на меня после того, как на ее стол легло письмо от адвокатов Каролины Эстон. Может, теперь она подумает, что я ищу козла отпущения?

— У меня есть основания предполагать, что в блюда, которые подавали за обедом, добавили вещество, не входившее в их состав, и я хочу получить фамилии всех имевших доступ к еде, чтобы выяснить, кто виноват.

Последовала долгая пауза.

— Ты думаешь, кто-то из моих сотрудников несет ответственность за отравление? — В голосе Сюзанны слышались ледяные нотки.

— Нет, — торопливо ответил я. — Я этого не говорю и так не думаю. Твои сотрудники попали ко мне в последнюю минуту, так что они наверняка ни при чем. — Я сомневался, что кто-то мог бы так быстро купить и разрубить или растолочь столько фасолин. — Мне нужны их фамилии, чтобы вычеркнуть их из списка подозреваемых. — Я уже начал говорить, как полисмен.

— Я, конечно, посмотрю. Но сначала должна спросить у них, хотят ли они, чтобы ты узнал их фамилии.

— Меня это полностью устраивает.

— Так ты думаешь, что в еду подсыпали отраву?

— Сюзанна, я понимаю, звучит это безумно, но у меня просто нет другого объяснения. Взятые в больнице анализы показали наличие вещества, источником которого служит ингредиент, которого нет ни в одном блюде. Так что я должен думать?

— Какой ингредиент?

— Пока называть не хочу. — Не знаю почему, но мне казалось, что не стоит делиться всеми секретами. Может, я надеялся подловить преступника на том, что он скажет «фасоль», хотя я этого слова не произносил. Я точно знал, что однажды читал детективный роман, в котором все так и случилось, после чего полисмен сразу же разобрался, что к чему.

— Для меня все это звучит очень уж таинственно. И, как мне представляется, притянуто за уши. С какой стати кто-то хотел отравить столько народу?

— Этого я не знаю. Но почему у людей вдруг возникает желание что-то порушить? Может, они ловят от этого кайф. Логикой можно объяснить далеко не все.

— Полиция ищет того, кто мог это сделать? — спросила Сюзанна.

— Насколько мне известно, нет. Думаю, полиции хватает дел с поисками субботнего бомбиста.

— Ты, вероятно, прав. Они все еще на ипподроме, и нам едва не пришлось отменять из-за них свадьбу. Слава богу, мы не используем трибуну, на которой прогремел взрыв. Она будет закрыта еще не один месяц. Но ты же должен сообщить полиции о своих подозрениях.

— Может, и сообщу, — ответил я, подумав, что полиция, скорее всего, отреагирует, как и Анджела Милн: решит, что я скормил гостям недоваренную фасоль и не желаю этого признавать.