Небесный Триллиум

— Замолчи, ведьма! — прошипела Наелора.

Но Кадия не сдавалась:

— Еще вчера я говорила, что моя сестра Харамис находится на Трех Лунах и не может ответить на магический вызов. Я сама не могла поговорить с ней даже при помощи двух талисманов. Твоя хитрость ни к чему не приведет.

— Сестра, почему ты так поступаешь? — закричал Гиоргибо. — Убей меня, если хочешь, но эти люди не причинили тебе вреда.

— Она причинила! — в гневе закричала императрица. — Высокомерная Белая Дама! И если она жива, то должна услышать их крики, хоть на Луне Темного Человека, хоть в пекле самого нижнего из десяти адов.

Она снова позвала Харамис, и в голосе ее все отчетливее звучало бешенство. Эрцгерцог покачал головой:

— Ее рассудок помутился от игр в колдовство.

— Нет, — печально возразила Анигель. — Причина ее расстройства совсем в другом.

— Молчать! — закричала Наелора. — Или я прикажу вырвать вам языки!

Пленники замолчали. Один из мужчин в колпаках произнес:

— Все готово, императрица.

Лицо Наелоры покраснело, на лбу выступили капли пота. Она ходила перед прикованными к стене пленниками, нервно сжимая в руке Звезду.

— Кто первый желает насладиться ласками огненного катка? Безобразный и безрассудно смелый король пиратов? Нет, не думаю. Его недостаточно уважает Белая Дама. Почему она должна обменять свой талисман на жизнь одноглазого, горбатого морского бандита? И по этой же причине я не выберу тебя, мой любезный брат, хотя испытала бы от твоих мучений исключительное наслаждение. — Она рассмеялась.

Лицо Гиоргибо превратилось в каменную маску, и он не соизволил ей ответить.

Императрица остановилась перед Анигель.

— Может быть, первой станет эта убитая горем грязная королева? Жалкая тварь. Ты подвернула ножку и от боли потеряла сознание, когда мои воины тащили тебя сюда. Боюсь, ты и твои неродившиеся сыновья слишком быстро умрете под пытками, быть может, даже раньше, чем Великая Волшебница услышит твои крики.

— Попробуй тронуть меня, выродок скритека! — прошипела Кадия, пытаясь вырваться из оков.

Наелора, казалось, обдумывала ее предложение.

— Храбрая ведьма, которая едва не сорвала вторжение и не лишила меня трона! Но ты заплакала, когда я отдала твой талисман Господину Звезды. Ты скулила, как побитый щенок снита! Я бы с радостью посмотрела, как ты будешь рыдать и умолять меня о милосердии, — она сделала шаг вперед и схватила за волосы принца Толивара, — когда этот коварный ублюдок будет расплачиваться за свои грехи.

— Он прощен всеми нами! — закричала Кадия.

Но Наелора властно махнула рукой, и два палача подскочили к Толивару, сняли с него кандалы и подтащили к гранитной плите. Они долго возились, приспосабливая кандалы к маленькому телу Толивара, но наконец им удалось закрепить принца неподвижно у нижнего края наклонной плиты.

Императрица подошла и убрала с глаз принца прядь волос.

— Ты должен все видеть, маленький храбрец, — произнесла она вкрадчивым голосом и посмотрела на потолок. — И Великая Волшебница Харамис тоже должна все видеть! Смотри на его лицо, Белая Дама, когда огненный каток раздавит его тело от кончиков пальцев до головы.

Она щелкнула пальцами. Двое палачей склонились над лебедкой, на этот раз опуская груз. Двое других ухватились за толстый канат, чтобы подтянуть подвижный блок и тали вперед и опустить раскаленный барабан точно на верхний край плиты в полутора элсах от ног принца. Усаженный шипами цилиндр коснулся плиты и мучительно медленно, пронзительно скрипя на оси, покатился к мальчику. Палачи отошли в сторону от лебедки и замерли, а двое других у каната притормаживали движение цилиндра, чтобы пытка не закончилась слишком быстро.

— Харамис! — крикнула Наелора, остановившись у каменной плиты рядом с головой Толивара. — Ты видишь?

Выложенный плитами пол пыточной камеры задрожал.

— Землетрясение! — закричал Ледавардис, но никто не обратил на него внимания, менее всех — императрица. Она не спускала глаз с приближающегося барабана, схватившись руками за край пыточной плиты.

Когда пол камеры задрожал, огненный цилиндр качнулся в сторону, но Наелора только еще сильнее напряглась в ожидании. Шипы заскрежетали по каменной поверхности, разбрасывая во все стороны искры, все палачи налегли на канат, чтобы вернуть дымящийся барабан на место. Он снова покатился к Толивару.

Произошел еще один толчок, более сильный, чем первый.

Палачи, изрыгая проклятия и налетая друг на друга, танцевали вокруг каната, стараясь не наступить на рассыпавшиеся из треснувшего горна угли. Огромная трещина расколола противоположную от пленников стену, и орудия пытки с лязгом посыпались на пол. Из-под пола камеры донесся грохот, сопровождаемый скрипом и сверхъестественными стонами.

Усаженный шипами цилиндр быстрее покатился по плите. Палачи выпустили из рук канат и выбежали из камеры, несмотря на крики императрицы. Толивар почувствовал, что раскаленный барабан коснулся подошв его башмаков, и с его губ сорвался крик испуганного ребенка. Над ним вдруг появилась фигура в сверкающем белом плаще. Он увидел, как Харамис направила на него свой талисман. Кандалы раскрылись, его беспомощное тело взмыло в воздух, и ничем не удерживаемый цилиндр покатился туда, где он лежал мгновение назад.

У конца плиты барабан закачался на цепях как раскаленный маятник. Императрица Наелора попыталась увернуться от него, в панике забыв использовать магию Звезды. Цилиндр ударил ее прямо в лицо. Толивар, жалобно звавший маму, почувствовал, что опускается на пол. Под раскачивающимся, раскаленным докрасна цилиндром извивалась и дергалась еще живая императрица.

Тошнота подступила к горлу мальчика, когда он почувствовал запах жженой ткани и плоти. Он упал на колени, желудок его, казалось, вывернулся наизнанку. Принц попытался подняться, когда услышал, как Великая Волшебница произносит его имя. Она уже освободила других пленников и вела их к двери.

— Толо! Быстрее!

Когда он остановился, чтобы обернуться и еще раз посмотреть на ужасную смерть Наелоры, которую мог пережить он сам, Харамис подлетела к нему и схватила за руку. Что-то оглушительно треснуло над головой, и со сводчатого потолка камеры посыпались камни. Принц буквально вылетел над каменными плитами в коридор вслед за фигурой в белом плаще.

Скоро он вновь почувствовал твердый пол под ногами. Землетрясение, казалось, прекратилось, стены коридора выглядели вполне прочными. Почти все светильники посрывались с крюков, но все еще мерцали в насыщенном пылью воздухе. Королева Анигель порывисто обняла принца. Остальные восторженно кричали что-то и кашляли. Когда все немного пришли в себя, Харамис сказала:

— Сестры, у меня кое-что есть для вас. Я забрала это у ваших тюремщиков.

В руках она держала сверкающие капли янтаря на простых шнурках. Анигель и Кадия взяли свои амулеты, поцеловали их и надели на шеи.

Из-под обломков стен разрушенной камеры пыток не доносилось ни звука, но едва слышные крики раздавались с другой стороны.

Ледавардис, который слишком хорошо помнил землетрясение во время осады Дероргуилы, быстро сказал:

— Нам следует выбраться на открытое место как можно быстрее. Если будет еще один толчок, весь дворец может обрушиться прямо нам на уши.

— Ты можешь перенести нас при помощи магии? — обратилась к Великой Волшебнице Кадия.

— К сожалению, нет. Это потребует больших затрат сил, а мои истощились, когда я спасала правителей других стран.

— Они целы? — воскликнула Анигель. — Хара! Хвала Богам!

— Тогда придется бежать, — сказала Кадия.

— Сюда, — крикнул Гиоргибо, — вверх по лестнице. Мы сможем пробраться через казармы императорской гвардии к северному трансепту большой ротонды, а оттуда выйти в один из дворов.

— Тем не менее я способна нас защитить, только магический перенос пока для меня недоступен.

— Ани, ты можешь идти? — спросила Кадия.

— Святой Цветок исцелил меня от ран. Я снова здорова и так счастлива, что едва могу удержаться от слез!