Магнификат

Между тем профессор Гаврыс жадно разглядывала огромное предприятие. Было видно, что его масштаб смутил ее.

— Не понимаю — неужели эти самые интерфейсы в такой цене?

— Да уж, — вздохнула Патриция Кастелайн, — знали бы вы, Аннушка, во сколько они нам обходятся…

Она помолчала, затем добавила:

— Все-таки это хорошая идея — привлечь на нашу сторону Марка Ремиларда. Он блистательный оперант, к тому же обладает харизмой. Наши соратники от него без ума… В любом случае мы не проиграем. Его Е-18 тоже многого стоят. Если уж дело дойдет до драки, нам без них не обойтись. Этот вопрос нам тоже надо обсудить. Возможно, для нас он снизит цены.

— Хорошая идея, Пэт, — подал голос Хироси Кодама, — Наш геофизический отдел на Сацуме уже выложил за ЦГ-оборудование четыреста пятьдесят миллионов долларов. Думаю, Оканагон истратил еще больше.

— Шестьсот миллионов, — сказала Кастелайн. — В бюджет следующего года мы заложили еще сотню миллионов. Наш бедный старый Оки трещит по швам. На нашей планете все происходит не так грандиозно, как на Каледонии, но все же за тектоническими плитами нужен глаз да глаз. У нас буквально нет ни минуты, чтобы заниматься нашим общим делом.

— Побойся Бога, Пэт, — заметил Хироси, — у вас на планете нет якудза, а у нас этого добра навалом — я уж не считаю землетрясений.

— А вы вовлеките местных гангстеров в наше общее дело, — предложил Рори Малдоуни и подмигнул коллеге. — Тем самым вы сразу убьете двух зайцев — при определенных обстоятель ствах и якудза могут оказаться очень даже полезными.

Наступила пауза, потом Патриция Кастелайн сказала:

— Дельный совет, особенно в устах ирландца.

Рори тут же бросило в краску.

— Что вы хотите этим сказать, госпожа Дирижер? — набычившись, спросил он.

— Угадайте, господин Дирижер. И постарайтесь вспомнить страницы своей собственной истории — уж если кто и опирался на помощь всяких там преступников, так это…

— А почему вы думаете, что я даю советы с потолка? Если это потребуется для нашего общего дела, я не задумываясь использую и преступников. Восстание — это вам не игрушка!

— Ох, дети, дети, — вздохнула Корделия Варшава. — Давайте лучше побережем эмоции для разговора с Марком Ремилардом.

— Нам следует решить, кто будет выступать от нашего имени, — подала голос Анна Гаврыс.

Тут же все пять сознаний откликнулись: ТЫ, АННУШКА!

— Нет, — возразила она, — это не совсем удобно. Я все больше и больше задумываюсь: а не сглупили ли мы, поддавшись на уговоры Адриена направить делегацию к Марку? Он слишком идеализирует племянника. И сам чересчур уж романтически настроен. Помните его пророчества по поводу Марка и нашего общего дела? Одно, мол, без другого не может существовать. А тут, — она кивком указала на экран дисплея, — такая промышленная махина. Согласится ли он распрощаться с ней?

— Это второй вопрос. А вот разговор с ним необходимо вести именно вам, Аннушка, — заявил Хироси Кодама. — Это будет символично и внушительно: истинный руководитель движения, нынешний его лидер, передает наследство из рук в руки своему преемнику. Вот как это будет выглядеть.

— А что, если он откажется? Как я буду выглядеть? И что прикажете делать? Применить к нему метасокрушительную силу? Смешно.

— Во всей Галактике вы не найдете человека; который мог бы принудить его к чему-то силой, — сказал Алекс Манион. — Вы немного превратно понимаете ситуацию. Вождь передает наследство… Это все красиво звучит, но Марк не такой человек, чтобы воспринимать подобные идеи всерьез. Нам просто не обходимо убедить его, что такой шаг — в его личных интересах. Если не удастся, то можно поворачивать оглобли.

— Вот именно, — поддержал его Рори. — И нечего здесь охаивать ирландцев, они дурного не посоветуют. Марк уже созрел, его надо только немного припугнуть. Вспомните, чем закон чились дебаты по поводу церебральных генераторов? Ему надо дать понять, что запрет на производство и разработку этих штук не за горами. И куда он пойдет? Единственный шанс продолжить свои исследования — это встать в наши ряды. Я уверен, на этот раз результаты голосования в Консилиуме будут не в его пользу. Будет наложен мораторий. Предположим, что я ошибаюсь, хотя вряд ли… Даже в этом случае ему не обойтись без той многосторонней поддержки, какую ему может оказать наше движение. Этим — голосованием — его даже можно немного пошантажировать. Мол, сколько Магнатов, разделяющих наши взгляды!.. Они вполне могут прислушаться к тому, что посоветует им Аннушка Гаврыс. Вы должны понять, что этот ублюдок по натуре типичный бунтарь. Он не признает никаких ограничений и будет лбом прошибать все препятствия. Таковы карты, с которыми можно садиться за стол. Он по определению должен держаться нашей стороны.

Следом в его сознании ясно прозвучала недоговоренная мысль: НО ТОЛЬКО НЕ В КАЧЕСТВЕ ВОЖДЯ. ЭТОТ НАС ЗАВЕДЕТ В ТАКИЕ ДЕБРИ…

Все сделали вид, что не заметили его призыва.

Анна Гаврыс повернулась к Алексу Маниону.

— Все-таки я считаю, что вам удобнее обратиться с нашим предложением к Марку Ремиларду. Вы знакомы с ним с детства.

— Никто не может сказать, что он знает Марка, — усмех нулся Алекс.

Опять наступила тишина — напряженная, томительная. Наконец Хироси Кодама подал голос:

— Но в таком случае, Алекс, если он не разделяет наших взглядов, зачем ему соглашаться на эту встречу?

— Разрази меня гром! — ответил Манион. — Я сам удивляюсь, с чего бы это он решил нас пригласить. И не куда-нибудь, а прямо в СЕРЕМ!

Рокрафт продолжал снижаться. Яркая густая россыпь звезд, которую пассажиры видели во время полета в ионосфере, на глазах тускнела, редела. Внизу начинало разливаться обширное зарево — это были огни метрополиса Сиэтл, гигантского скопления городов, поселков, промышленных предприятий, даже ферм, покрывших всю южную и восточную беретовую линию глубоко вдающегося в материк пролива Хуан-де-Фука и про лива Пюджет-Заунд. Огни покрывали огромную площадь — от города Олимпии до подножия Каскадных гор.

Все прильнули к окнам, только Анна Гаврыс по-прежнему смотрела на экран дисплея.

— Хочу еще раз заявить, — упрямо сказала она, — что наша миссия вызывает у меня глубокие сомнения.

— Но вы же согласились с мнением большинства в Исполнительном комитете — наше движение нуждается в более энергичном лидере, — резко сказала Корделия. — И с тем, что Марк Ремилард — наиболее подходящая в этом смысле кандидатура.

— Да. Так и есть. Но я обязана поделиться с вами тем, что лежит у меня на сердце. Этот человек, на встречу с которым мы так спешим — можно сказать, летим сломя голову, — обладает потенциалом, способным изменить цель нашей борьбы. Не знаю, в лучшую или худшую сторону… Я допускаю, что он, по-видимому, разделяет принцип приоритета человеческой свободы, борьбе за которую мы посвятили свои жизни. Мне довелось присутствовать на заседании Консилиума, когда он дал блистательный отпор попыткам наложить мораторий на его исследования. Меня глубоко встревожило это выступление. На Консилиум Орбе принято при общении соблюдать искренность, открытость чувств. То есть не следует ставить защитных экранов, скрывать свои мысли, умалчивать о нежелательных фактах… Нам, людям, как существам исконно индивидуалистичным, трудно соблюдать подобные правила. Мы, не замечая этого, непроизвольно возводим барьеры, защищающие, как нам кажется, нашу личную жизнь. Особенно трудно приходится тем, кто не желает сливаться мыслями не то что с экзотиками, но и со своим соседом…

— У нас нет выбора, — заявила Патриция Кастелайн, — мы вынуждены…

— Да, конечно, — кивнула Аннушка. — Но в чем же причина такой скрытности? Имеет ли она под собой убедительное основание? Мы считаем, что да. У всех у нас есть определенные сомнения по поводу той роли, которую нам навязывают в Галактическом Содружестве. В этом мы едины и готовы приложить все силы, чтобы не допустить неблагоприятного развития событий. Внутренние убеждения Марка Ремиларда в этом ключевом вопросе вряд ли совпадают с нашими. Борьба за право человечества на свободу мысли мало волнует его. Куда больше его занимает собственное «эго». В чем я определенно уверена, так это в том, что он личное ставит выше общего.