Страница 9 из 87
Долгие месяцы ходил Джек на своей «Рэззл-Дэззл», выплачивал долги няне Дженни, кормил семью, сотни раз пускался в опасные авантюры и душа в душу жил с Мэми в каютке своего шлюпа.
Спустя некоторое время он подружился с двадцатилетним головорезом, носившим имя Сатана Нельсон-младший. Джек с восхищением смотрел на старшего товарища, синеглазого и светловолосого, поджарого, могучего, как Геркулес. Настоящий викинг! Во время пьяной потасовки, в которой принимала участие вся пиратская флотилия, Сатане Нельсону прострелили руку, а его судно «Рейндир» («Северный олень») село на мель и дало пробоину. Джек подрался со своей «командой», то есть со Спайдером, и Спайдер поджег большой грот-парус «Рэззл-Дэззл», а потом удрал. Тотчас же на палубу хлынула ватага пиратов из другой враждующей команды, пробила у «Рэззл-Дэззл» борт, подожгла и затопила судно. Тогда Джек с Сатаной Нельсоном сообща отремонтировали «Рейндир», заняли у Джонни Хейноулда, хозяина кабачка «Ласт Чане», денег, чтобы купить провиант, набрали в бочонки свежей воды, и, подняв паруса, «Рейндир» отправился к устричным садкам.
Ничто на свете не доставляло Сатане Нельсону такой радости, как водить свое судно на волосок от гибели! Были у него и другие странности: например, каким бы бурным ни было море, он никогда не брал риф. Сколько раз они просто чудом спасались от верной смерти! Никому и в голову не пришли бы затеи, на которые отваживался Сатана Нельсон. Джек ни на шаг не отставал от него; мало того, он стремился превзойти своего капитана. Разве он, подобно Нельсону, не был бесстрашным викингом?
Они совершали свои пиратские набеги, рыская вверх и вниз по судоходным бухточкам и проливам. На сотни миль уходили они вдоль речек, впадающих в залив, и в одну ночь набирали добычи не меньше чем на сто восемьдесят долларов. Тем не менее они вечно сидели без денег: стоило сойти на берег, как этот бешеный Нельсон пускался в отчаянный разгул, он искал тех же острых ощущений, которыми наслаждался, играя на море в прятки со смертью и каторжной тюрьмой. Джек считал, что и на суше не годится отставать от приятеля: тот — стакан виски, он — два, хотя, по правде говоря, у него никогда не было особенного желания напиваться.
Вскоре он уже без труда глотал противное, неразбавленное виски. Он полюбил чувство опьянения, дикий смех и песни, буйные драки, случайных друзей. Причудливые фантазии, возникавшие в его мозгу, заставляли его, как ему казалось, говорить с особым блеском. Как только они исчезали, он вновь напивался. Он всегда был человеком крайностей, и неуверенность в себе принуждала его доказывать себе самому и другим, что он не хуже, а лучше остальных, что для него нет ничего невозможного. Король пиратов должен был стать королем пьяниц.
Семья бедствовала, но Джек не заботился о ней, спуская в барах деньги, необходимые на еду и квартиру. Видавшие виды «старики» с набережной, сами люди пьющие, негодовали, глядя, с какой неслыханной быстротой спивается пятнадцатилетний морячок— их недавний подсобный рабочий. Ему сулили год жизни, не больше.
Как-то ночью, промотав все деньги, мучаясь жаждой, но, как все пьяницы, надеясь, что стаканчик все-таки случайно перепадет, они с Сатаной Нельсоном сидели в пивной Оверленд Хаус. Неожиданно ворвался Джо Гусь с новостью: есть случай выпить бесплатно и сколько душе угодно — на политическом митинге в Хейварде. Нужно лишь надеть красную рубашку, пожарную каску на голову и нести на параде факел. Только и всего! После парада открылись ресторанчики, и компания с оклендской набережной переходила из одного в другой, плотным кольцом окружая стойки, залитые виски. Но Джеку с приятелями такой способ показался недостаточно быстрым, и, оттеснив буфетчика, они стали сами брать с полок бутылки. Потом всей ватагой шли на улицу, отбивали у бутылок горлышки о цементную обочину тротуара и пили.
Джо Гуся и Сатану Нельсона жизнь научила осторожно обращаться с неразбавленным виски. Джека — нет. Раз виски ничего не стоит, значит, нужно пить сколько влезет. За эту ночь он влил себе в глотку больше двух кварт. Когда пришло время возвращаться в Окленд, он почувствовал мучительное удушье; все нутро его горело. В поезде он разбил факелом окно, чтобы глотнуть воздуха; это послужило началом пьяной потасовки, в которой его так двинули, что он потерял сознание. Семнадцать часов спустя он очнулся в приморской ночлежке, куда его приволок Сатана Нельсон. Он был так близок к смерти, что еще шаг — и исполнилось бы предсказание старожилов с набережной: этот не протянет и года.
Будь Джек таким же, как другие пираты, он продолжал бы ходить на «промысел» и пить, пока пуля в голову не уложила бы его, как Сатану Нельсона, на скамью в морге беницийского судебного участка. Он мог утонуть или погибнуть от ножа в спину, как его друзья Устрица и Виски Боб; мог, как Спайдер и Ники Грек, кончить тюрьмой Сан-Квентин, куда попадали за дела посерьезнее, чем устричный «промысел».
Но что-то в нем восставало против бессмысленного прожигания жизни, влекло к неизведанным землям, к жизни более достойной. После каждой попойки с Сатаной Нельсоном он забивался в каюту «Рейн-дира», запирал дверь и раскрывал свои любимые книги. Мутило от виски, но книги исцеляли его, новые томики: «Свет погас» Киплинга, «Тайпи» Мельвиля, «Жерминаль» Золя, «Социалист-любитель» Шоу. Айна Кулбрит отложила их для него, когда, свеженькие, еще сохранившие запах влажной типографской краски, они прибыли из Нью-Йорка.
Медленно, ощупью старался Джек выкарабкаться на другую дорогу, когда с ним случилось одно происшествие. Выдался богатый улов, и они с Сатаной Нельсоном на три недели погрузились в беспробудное пьянство, перемежавшееся, как выразился сам Джек, редкими моментами частичного отрезвления. Как-то в час ночи, мертвецки пьяный, он, спотыкаясь на каждом шагу, тщетно пытался взобраться на палубу своего шлюпа пристани в Бениции и сорвался в воду.
Его захватило кипящим водоворотом Каркинесского пролива и понесло по течению. Потом он вспоминал, как в припадке отчаяния решил, что утонуть — это было бы самым блестящим завершением его короткой, но бурной карьеры. Находиться в воде — блаженство само по себе, а, кроме того, ведь именно так и умирают герои!
Когда его проносило мимо людной, ярко освещенной набережной Салано, он ухитрился двигаться бесшумно. Его не обнаружили, опасность миновала, и он обратился к далеким звездам с панихидой по самому себе, радуясь превосходной идее распрощаться со всем и вся. Освещенный сиянием звезд, он лежал на спине, глядел, как проплывают мимо знакомые огни набережной, красные, зеленые, желтые, и меланхолично посылал каждому огоньку сентиментальное «прости». Однако холодная вода отрезвила его, и он пришел к выводу, что умирать все-таки не стоит. Сняв с себя одежду, он рывком повернул к берегу поперек течения. На заре он оказался в бурных водах у острова Мэр Айленд, где сталкивались в яростной схватке стремительные потоки из Каркинесского пролива и пролива Вальехо. Он выбился из сил, окоченел от холода. Ветер с суши гнал рябь, вода попадала в рот. Еще несколько мгновений — и замечательные романы «Зов предков», «Морской волк», «Железная пята», «Мартин Иден», «Лунная долина», «Время не ждет», «Межзвездный скиталец» и сто великолепных коротких рассказов в придачу скрылись бы в волнах залива Сан-Пабло. К счастью, его заметили с греческой рыбачьей лодки, возвращавшейся с уловом в Вальехо, и втянули его, бесчувственного, через борт. Безудержному пьянству был положен конец на много лет.
Несколько дней спустя, когда с грузом устриц Джек и Сатана Нельсон шли к Беницийской пристани, их окликнул таможенный чиновник и предложил оставить сомнительное ремесло устричных пиратов и стать агентами службы рыбачьего патруля. Залив Сан-Франциско был битком набит греческими браконьерами — ловцами семги, китайцами — охотниками за креветками, нарушавшими государственные законы рыбной ловли. Поймав с поличным, их не сажали в тюрьму, а штрафовали. Условия работы были таковы: Джек получает половину суммы, изъятой у пойманных нарушителей. Одна сторона игры в «полицейские и воры» была Джеку основательно знакома; он с радостью согласился и был назначен агентом патрульной службы.