Страница 29 из 39
Генерал Арман де Коленкур:
«Было, кажется, три часа дня, когда к императору примчался адъютант, чтобы донести ему, что большой редут только что взят моим братом и неприятель отступает на всех пунктах. Через мгновение адъютант моего несчастного брата Вольбер, который не оставлял его до конца, сообщил императору подробности этого боя и доложил, что мой брат был убит пулей, попавшей несколько ниже сердца, когда он покидал взятый редут, чтобы атаковать неприятеля, перестроившегося на некотором расстоянии оттуда и начавшего контратаку с целью отбить редут обратно. Я был рядом с императором, когда ему доложили об этом. Нет надобности говорить, что я при этом почувствовал.
— Он умер смертью храбрых, решив исход сражения, — сказал император. — Франция теряет одного из лучших своих офицеров».
Гибель генерала Коленкура
Полковник Марселен де Марбо:
«Коленкур бросился в атаку вместе с дивизией кирасир, во главе которой двигался 5-й кирасирский полк под командой бесстрашного полковника Кристофа. Все защитники редута были опрокинуты на подступах к нему. Французы подошли ко входу укрепления, проникли внутрь, и там Коленкур был убит пулей в голову!»
Впрочем, не все утверждают, что генерал Коленкур был убит пулей.
Русская тяжелая пехота (гренадеры)
Обер-квартирмейстер 6-го корпуса И. П. Липранди:
«Коленкур убит не пулею, а ядром».
Полковник Луи-Франсуа Лежён:
«Коленкур понял и прекрасно выполнил этот маневр, поразивший неприятеля. В мгновение ока внутренность этого огромного укрепления была заполнена кирасирами и артиллеристы неожиданно перебиты возле своих орудий кавалеристами; в то же время пехота проникла через амбразуры и парапеты.
Генерал Кутузов, считавший этот редут как бы ключом всей позиции, немедленно, чтобы нас оттуда вытеснить, велел направить на этот пункт 100 пушечных жерл, а значительная избранная колонна русских гренадер, спрятанная позади редута в овраге, полезла отбивать редут штурмом.
Тем временем войска Эжена де Богарне, воспользовавшись потрясающей атакой Коленкура, сковавшей действия 24-й дивизии генерала П. Г. Лихачева, ворвались на батарею с фронта и фланга».
Капитан Эжен Лабом, инженер-географ из корпуса Эжена де Богарне:
«Принц хладнокровно командовал атакой, объезжая ряды, и вел ее сам, ободряя дивизию Бруссье, в то время как генерал Нансути во главе первой дивизии кавалерии генерала Сен-Жермена мужественно атаковал все, что было направо от редута, и очищал равнину до оврага перед одной сожженной деревней. Вместе с ним во главе шла стрелковая бригада под начальством генералов Пажоля и Шуара, опрокидывая все, что встречалось ей на пути».
Пленение генерала Лихачева
После этого на батарее произошел кровопролитный бой, и израненный штыками генерал П. Г. Лихачев был взят в плен.
Генерал Л. Л. Беннигсен:
«Несмотря на энергичную защиту нашего храброго генерала Раевского и бывшего под его командой храброго генерала Паскевича, неприятель взял эту батарею штурмом; во время этой атаки взят в плен генерал-майор Лихачев».
П. Г. Лихачев (худ. Дж. Доу)
Адъютант генерала Милорадовича Ф. Н. Глинка:
«Генерал Лихачев, страдавший сильною ломотною болью в ногах и сверх того израненный, во все время обороны сидел в переднем углу редута на складном кожаном стуле и под тучею ядер и гранат, раздиравших воздух, спокойно нюхал табак и разговаривал с ближними солдатами: „Помните, ребята, деремся за Москву!“ Когда ворвались французы, и все падало под их штыками, генерал встал, расстегнул грудь догола и пошел прямо навстречу неприятелю и смерти. Но французы, заметя по знакам отличия, что это русский генерал, удержали штыки и привели его к вице-королю [Эжену де Богарне. — Авт.]».
Некоторые очевидцы этих событий указывают на то, что генерал Лихачев не был поражен штыками и вполне мог ходить.
Обер-квартирмейстер 6-го корпуса И. П. Липранди:
«Лихачев в это время действительно страдал, но не был лишен сил до той степени, как он тут описывается, сидящим на стуле в углу укрепления (а по некоторым, и нюхающим еще табак). Он мог и сидеть, и лежать, и прохаживаться, как это бывает в случаях, когда круг начальствования ограничивается несколькими шагами и все находится под глазами».
По некоторым данным, генерал Лихачев был повержен ружейными прикладами на землю.
Офицер итальянской гвардии Чезаре Ложье:
«Командир батальона Дель-Фанте, из штаба вице-короля, обходит тогда слева редут во главе 9-го и 35-го полков и, несмотря на храбрую защиту отчаянно бьющихся русских, захватывает его. Осажденные не хотят сдаваться, и там происходит поэтому ужасная резня. Сам Дель-Фанте, увидав в схватке русского генерала — это был генерал Лихачев, — бросился к нему, обезоружил, вырвал его из рук освирепевших солдат и спас ему жизнь против его воли. „Ваше поведение, бравый Дель-Фанте, — сказал ему вице-король, — было нынче геройским!“ Он тут же, на поле битвы, назначил его адъютантом — награда, равно украшающая и принца и солдата».
Репродукция фрагмента панорамы Бородинской битвы «Кавалерийский бой во ржи» худ. Ф. А. Рубо. Холст, масло. 1910–1912 гг. Из Музея-панорамы «Бородинская битва»
Полковник Луи-Франсуа Лежён:
«В это время к нему [Наполеону. — Авт.] привели пленного русского генерал-лейтенанта. Поговорив с ним очень вежливо несколько минут, император сказал одному из свиты: „Принесите мне его шпагу“. Немедленно была принесена русская шпага, которую император любезно вручил генералу со словами: „Возвращаю вам вашу шпагу“. Случайно оказалось, что это не была шпага того генерала, и он, не понимая, что было почетного в предложении императора, отказался ее принять. Удивленный такой нетактичностью генерала, Наполеон пожал плечами и, обращаясь к нам, сказал настолько громко, чтобы тот слышал: „Уведите этого глупца“».
Петру Гавриловичу Лихачеву было 54 года, и он оказался единственным русским генералом, захваченным в плен в тот день. Говорят, когда Наполеон протянул ему шпагу, все произошло совсем не так, как рассказывает полковник Лежён. По некоторым сведениям, в этот момент генерал Лихачев сказал:
— Благодарю Ваше Величество, но эта шпага дана мне государем моим, и от него лишь могу принять ее обратно.
Есть и другая версия произошедшего, изложенная польским капитаном Солтыком, знавшим русский язык и служившим в данном случае переводчиком.
Адъютант генерала Сокольницкого Роман Солтык:
«Генерал Лихачев, человек среднего роста <…> и хрупкого телосложения, едва держался на ногах; его поддерживал адъютант, взятый в плен вместе с ним. Наполеон принял его любезно и велел подать ему чарку, полную вина. Выпив его, Лихачев несколько пришел в себя. Император хотел допросить его сам, но московит затряс головой, как бы давая понять, что он не понимает французского языка…»
По версии Романа Солтыка, Наполеон, желая выказать русскому генералу свое уважение, протянул ему захваченную шпагу. В ответ же П. Г. Лихачев затряс головой и начал отказываться.
Адъютант генерала Сокольницкого Роман Солтык:
«Тень омрачила лицо Наполеона и, обращаясь ко мне, он с живостью воскликнул: „Что это он говорит? Что это он говорит?“ Я, в свою очередь, попросил Лихачева объяснить его странное поведение. Он ответил, что это была не его шпага, а шпага его адъютанта. Я поспешил передать его слова императору. Но лицо Наполеона уже вновь приняло спокойное выражение. Он пренебрежительно улыбнулся, возвратил шпагу французскому адъютанту, у которого он ранее ее взял, и жестом приказал увести генерала московитов».