Страница 9 из 16
– Быстрее!
– Живее!
– Пошевеливайтесь!
– Родина ждет от вас подвига, бойцы!
– Кто такой?! Почему последний?! Наряд вне очереди!
– Каракатицы! Проснулись!
Хлопали двери казармы, и внутрь влетали порывы холодного ветра. У нас началась весна, но на севере весна понятие относительное, снег еще пару месяцев будет таять. Однако кого волнует холод? Есть приказ – каждое утро начинать с общей пробежки вокруг полкового лагеря. И потому все мы, офицеры и солдаты, этот приказ выполняем. Из одежды только грубая полевая роба, сапоги и шапка. Этого достаточно, согреемся на бегу.
– Пошли! – отдал команду ротный, и мы, офицеры, выскочили из казармы вслед за рядовыми и сержантами.
Построение. Общая ротная колонна с разделением на взводные группы. Поручик Оракис впереди, а я за ним, во главе своего взвода.
Звучит усиленная магами громкая команда начальника штаба полка, майора Георги Арака, прибывшего в часть три дня назад. Побежали. Рота вливается в строй второго батальона, возглавляемого капитаном Резаиром. Как и мы, он не любитель забегов на дальние дистанции, но вынужден бегать. И после этого подразделение, подобно горному ручью, быстро вытекает за стены лагеря и поворачивает налево. Расстояние не очень большое, пробежать надо всего две с половиной мили, однако под ногами снег, прикрывающий заледеневшую дорогу, и нельзя делать никаких остановок. Ведь полковник Риф, начштаба, майор Кано и пара чародеев, недавно присланных в полк, наблюдают за пробежкой и отмечают тех, кто выпадает из общего строя или помогает себе магией.
Бегом марш! Через полмили во рту скапливается тягучая слюна, глаза застилает пот, дыхание становится хриплым и наружу рвется кашель. Но впереди маячит спина поручика Оракиса, несмотря на старое ранение в ногу, бегущего легко и без напряга, а позади слышны голоса сержантов, подгоняющих солдат и готовых без колебаний пустить в ход дубинки. Все жестко, и никаких послаблений, ибо это настоящая армия и реальная служба. А иначе никак. Война на носу, и этим все сказано.
Первую милю преодолели. Я поймал темп, и во взводе никто не упал, не зря мы с Юссиром лично отбирали самых крепких и сильных новобранцев. Вторую милю пробежали медленней, но уверенней. До финиша оставалось всего ничего, один рывок. И в этот момент справа я разглядел командира батальона. Опустив голову, он стоял на обочине, его выворачивало желчью. Все понятно, капитан опять не выдержал. Видимо, сказывалась спокойная размеренная жизнь гарнизонного вояки, после которой он никак не мог собраться. Подобное мы наблюдали каждый день, поскольку капитан пока ни разу не добрался до конца дистанции, и делали вид, что ничего не замечаем, хотя своей слабостью Резаир позорил офицеров полка. И сейчас, подобно другим корнетам, мне следовало сделать вид, что я ничего не замечаю. Но, сам не знаю почему, может быть, вспомнилась попытка комбата выудить у меня деньги, я окликнул Резаира:
– Устали, господин капитан? Может, вам помочь?
– Корнет, отставить! – Оракис на ходу обернулся и ожег меня недовольным взглядом.
Разумеется, я заткнулся, потому что уважал своего ротного, настоящего бойца, на которого следовало равняться. Однако Резаир меня уже услышал, поднял голову и недобро прищурился, а я, вместо того чтобы отвернуться, еще и улыбнулся.
Впрочем, забег продолжался. Резаир остался позади, и мы финишировали. С радостными воплями второй батальон влетел в лагерь вслед за первым, и поручик Оракис распустил роту. Следующее построение, во время которого будет произведен развод на занятия и работы, через час, а пока следовало умыться и привести себя в порядок.
Я направился было в казарму, но поручик меня остановил:
– Корнет Руговир!
– Я! – Четкий поворот на месте, и мой взгляд столкнулся с твердым взглядом ротного.
– Корнет, – Оракис был сугубо официален, – если вы еще раз посмеете отпустить шпильку в адрес командира батальона, пеняйте на себя. Вы будете наказаны. Вы меня поняли?
– Так точно, господин поручик!
Оракис оглянулся и, понизив голос до полушепота, добавил:
– Оттар, не надо заводить врагов. Я понимаю, что ты выходец из знатной семьи и у тебя есть будущее, а капитан конченый человек, без здоровья, без таланта и без перспектив. Но пока он твой, а главное – мой начальник. Поэтому веди себя спокойно. Капитан и так на тебя зуб заточил, не знаю почему, и вчера спрашивал, что я о тебе думаю и не замечал ли за тобой каких-то странностей. Это нехороший признак, так что будь настороже.
– Благодарю, Фредегард. – Я кивнул. – Буду вести себя сдержанней и постараюсь не высовываться.
– Хорошо.
Поручик направился в барак, а я последовал за ним и попробовал представить, каких неприятностей можно ожидать от Резаира. Но ничего серьезного в голову не пришло. На крупные пакости у капитана нет времени и возможностей, да и трусоват он. На дуэль не решится и в лицо мне ничего не выскажет. Это факт, а остальное мелочь.
Правда, Резаир мог отыграться на всей роте. Но давить всерьез, скорее всего, не станет, поскольку показатели роты – это и его показатели, а он и так в подвешенном состоянии. Полковник Риф им недоволен, а командир батальона майорская должность. И если бы у командира полка был запасной офицер, то Резаир давно бы, подобно Оракису, командовал ротой или стал бы начальником штаба батальона. Однако штаты полка до сих пор не укомплектованы, и капитан все еще комбат.
На пороге казармы я оглянулся. Резаир входил в лагерь вслед за третьим батальоном, и вместе с ним шли отставшие солдаты. Он был бледен, пошатывался и выглядел настолько убого, что мне его даже стало немного жаль. Не повезло человеку в жизни. Впрочем, каждый сам выбирает свою судьбу, и Резаир не исключение, так что нечего его жалеть.
Почувствовав взгляд, капитан посмотрел на меня, и мне захотелось сказать ему что-нибудь подбадривающее и смешное. Однако я сдержался, потупился и вошел в казарму. Впереди еще один день, очень длинный, и не надо думать о капитане, когда своих забот полно. Следует привести в порядок старые доспехи, полученные взводом со складов, и поменять все сгнившие ремни. Проверить оружие: тридцать мечей, тридцать кинжалов, полторы сотни дротиков и пять арбалетов; а затем заменить испорченное или отремонтировать. Вывести солдат в поле и погонять их, чтобы они хотя бы немного к латам и шлемам привыкли да из арбалетов по мишеням постреляли. А потом получить шанцевый инструмент. Суета сует, и это только начало. Ведь есть еще личная подготовка для каждого офицера и дополнительные занятия: тактика, фехтование и магическая защита. И на это тоже необходимо выделять время, а его немного, и мне, как и другим корнетам, постоянно хочется спать.
Утренний развод проходил как обычно. Общее построение полка. Подъем флага. А затем полковник нарезал комбатам задачу на день. После чего капитан Резаир вернулся к своему батальону, вызвал ротных командиров, замерших перед ним по стойке «смирно», и отдал приказ:
– Первая и третья роты занимаются чисткой оружия и ремонтом доспехов, а вторая до полудня отправляется на разгрузку обоза с припасами.
Командиры первой и третьей роты коротко кивнули, а поручик Оракис кинул косой взгляд на корнета Руговира, при солдатах публично принизившего капитана Резаира, и комбат слегка улыбнулся. Маленькая месть за насмешку и недовольство Оракиса слегка приподняли ему настроение. Поэтому он улыбнулся и сказал:
– Вольно, господа.
Офицеры отправились к своим подразделениям, а Резаир вместе с дежурным по батальону начал обход казарм.
Сначала капитан посетил первую роту. Далее зашел в третью. Ну а самое интересное, расположение второй роты, капитан оставил напоследок. Коста Резаир никак не мог забыть насмешливого взгляда наглого Руговира, ему хотелось с ним посчитаться. И пока комбат шел в последнюю казарму, он вел с собой мысленный диалог, словно в нем не один, а два человека:
– Да кто он такой, этот мальчишка, и что он о себе возомнил?! – возмущался один Резаир.