Страница 108 из 121
— Э, если моя любимая команда вам не по душе, вы меня пристрелите.
— Не бойся, — говорю. — Я не болельщик. Для меня все команды равны.
— Раз так, скажу: я болею за «Буйни».
— Тогда, — говорю, — все в порядке.
Убираю пистолет.
— Пушка больше не нужна, — заявляю я. — Раз ты болеешь за «Буйни», наша работа тебе понравится.
Тонналярда успокаивается, и капли пота исчезают со лба.
— Мы едем за командой «Буйни-клуб», — объясняю. — И если не поторопимся, полиция упакует игроков вместе с тренером и отправит их всех в тюрягу.
Тонналярда так рванул вбок, что мы чуть в стену не врезались.
— Во холера! — воскликнул он. — Да вы шутите. Вы ведь все это придумали?
— Одного из игроков «Апатиа» нашли мертвым в доме тренера «Буйни-клуб».
Он затормозил, да так резко, что я стукнулся носом о ветровое стекло.
— Кого? — говорит. — Кого из игроков?
— Капустини, — отвечаю.
Тонналярда запрыгал на сиденье, и уши сразу вылезли из-под берета.
— Ура, порядок! — завопил он. — Мы выиграли, выиграли! Ну, Пальма, ну, молодчик! — Он схватил меня за плечи и давай трясти. — Без Капустини «Апатиа» проиграет. Дело в шляпе, это я вам говорю! — Он высовывается в окошко и орет: — Вива «Буйни-клуб»!
Пришлось мне схватить руль, чтобы как-то удержать взбесившийся фургон.
Другой рукой я вынимаю пистолет.
— Угомонись, — говорю, — а то голы нам забьет полиция.
Он сразу успокоился, взялся за руль, а я снова убрал пистолет.
Понемногу его багровое лицо приобретает прежний розовый цвет.
— Черт возьми, хозяин, — говорит, — вы мне приятную новость сообщили. Неужто Ого Пальма и вправду укокошил Капустини?
— Убил не он, но полиция его подозревает, — отвечаю.
Он нажимает на акселератор, и мы на бешеной скорости летим к Вилла-Варикоза.
Тонналярда снова засунул уши под берет и вернулся в нормальное состояние.
Я рассказал ему всю историю и объяснил, что нужно делать, если мы хотим, чтобы завтра команда вышла на поле.
— Она выйдет на поле, хозяин! — восклицает Тонна-лярда. — Клянусь, она выйдет на поле! Хоть бы мне пришлось прорыть туннель под трибунами. Клянусь вам, хозяин. А не исполню, буду всю жизнь этот проклятый суп есть. Да вдобавок пересоленный.
— А обычно ты что ешь?
— Сыр, анчоусы и бифштексы прямо с огня. Суп же ненавижу с детства, — ответил он.
Вилла-Варикоза находится в двадцати километрах от Пипакьо по дороге на Гран-Разо.
Ее построили лет пятнадцать назад как дом отдыха для больных, перенесших операцию мизинца. Лет десять в доме отдыха все шло как нельзя лучше, но однажды ночью грабители взломали дверь амбулатории, похитили термометр, и пришлось дом закрыть.
С тех пор владелец сдавал виллу для проведения конференций, банкетов, для балов, благотворительных вечеров, состязаний по полосканию горла и тому подобных вещей.
Расположена она на склоне холма, в лесистой местности.
Подъехать туда можно, свернув с главной дороги на боковую, длиной меньше километра. Место здесь уединенное. Кроме виллы, обнесенной трехметровой оградой, тут находится гостиница на один номер, в котором стоит полуторная кровать. На главной дороге есть бензоколонка, где попутно продают бритвенные лезвия, да ресторанчик с двумя столиками на веранде.
Идеальное место, чтобы спрятать футбольную команду на пару дней перед важным матчем.
Когда мы почти подъехали к домикам возле виллы, я увидел у ресторана автомобильчик.
Только этого мне не хватало, черт побери!
Я сразу вспомнил о Киломеди и фотографе из «Пенальти».
Эти сразу раструбят все новости, попадись им только телефон.
Черный Свитер сидит за столиком и играет в карты с человечком, очень похожим на треножник фотоаппарата.
Велю Тонналярде остановиться у ресторана.
Он тормозит, и я вылезаю из фургона.
Поднимаюсь на веранду — Черный Свитер, как увидел меня, сразу встал.
— Прости, — говорю, — времени на объяснения у меня нет, но уж завтра ты накропаешь такую статью в свою газету, что пальчики, вернее, клавиши на машинке оближешь.
С этими словами хватаю воротник свитера, натягиваю его бедняге на голову и завязываю узлом.
Затем хватаю Треножника и тоже запихиваю его под свитер, а внизу закалываю наглухо свитер английской булавкой.
— Вот и отлично, — говорю, — самое лучшее для вас — не шевелиться.
Взваливаю на спину этот пакетище и спускаюсь с ним по лестнице.
Тонналярда откидывает борт фургона, и я бросаю свою ношу в кузов.
Внутренние стенки фургона обиты плотной тканью. Это как раз то, что требуется.
Мы снова тронулись в путь и две минуты спустя прибыли на виллу.
Тонналярда подогнал фургон прямо к ограде, и я увидел, что крыша фургона как раз достает до верха ограды.
Черт побери! Первый раз у меня все идет как по маслу. Лучшего и желать нельзя.
Мы оба взобрались на крышу.
— Ты оставайся здесь, — говорю я Тонналярде. — Будешь ловить все, что я тебе кину, а уж как дальше поступить, ты знаешь.
— Все сделаю в лучшем виде, хозяин.
Я спрыгиваю в сад и иду к вилле.
Не успел пройти и полдороги, как вдруг вижу — навстречу мне бегут двое футболистов в зеленых комбинезонах с огромными белыми буквами «Б.К.».
Один немного хромает, а другой несет черный чемоданчик с намалеванным на нем белым крестом.
Я сразу догадался, что один — тренер, а второй — массажист.
— Эй! — кричит Ого Пальма. — Кто вы такой? Что тут делаете?
— Не волнуйтесь, — отвечаю. — Я приехал за вами. Позовите ребят, нам надо поскорее сматывать удочки.
— Ты что, спятил! — возмущается Ого Пальма. — Мы до завтра отсюда ни ногой!
— У меня нет времени все тебе объяснять, — говорю, — но надо отсюда улепетывать, пока не поздно.
— Да он из сумасшедшего дома сбежал, — говорит Ого Пальма. — Выкинь его ко всем чертям, Семестре.
Массажист с разбегу пытается боднуть меня головой в живот. Но я ловко уклонился, и он врезался в пузо Ого Пальмы.
Оба растянулись на земле.
Я схватил их и понес к ограде.
Вынул из кармана мел и начертил белый крестик на нижней челюсти каждого.
Потом взял Ого Пальму и перекинул через ограду.
Тонналярда поймал его на лету.
— Слушай внимательно! — кричу. — Бей в то место, где я крестик мелом начертил. Но не очень сильно, чтобы они задремали ненадолго, а формы спортивной не потеряли. Они-то играть завтра не будут, но тебе не мешает потренироваться, прежде чем начнешь принимать самих футболистов.
— Будет сделано, хозяин, — отвечает Тонналярда.
Потом точным прямым ударом бьет по крестику, который я начертил на челюсти Ого Пальмы.
— Отлично, — говорю. Беру массажиста и тоже кидаю через ограду. Вместе с чемоданчиком.
Тут за спиной раздаются голоса.
— Эй, ребята, вы что?!
Оборачиваюсь.
На меня вихрем несутся трое.
Я кидаюсь на землю и ставлю подножку всем троим. Не успел первый упасть, как я его подхватил, начертил на челюсти крестик и перебросил через ограду.
Тонналярда на лету награждает его точным ударом в челюсть и потом заключает в могучие объятия.
— Незачем их крестиком метить, хозяин! — кричит он. — Я место удара теперь наизусть выучил. Это правый крайний Рубцали, отличный игрок!
Целует его в щеку, кладет на пол и еле успевает принять следующего.
— Правый защитник Воздержини.
Удар и поцелуй в щеку.
— Вратарь Кирпичино! — объявляет он, на лету подхватывая третьего.
Удар и поцелуй в щеку.
Поворачиваюсь и бегу навстречу еще двум игрокам, которые несутся прямо на меня.
У меня вдосталь времени, чтобы наградить их парой образцово-показательных ударов. Когда они ко мне приблизились на длину руки, я их сразу в глубокий сон погрузил; они даже не успели понять, какого цвета у меня волосы.
Бросаю обоих Тонналярде.
— Эти уже спят, — кричу, — им не нужна пилюля!
— Опора… Отбивало, — сообщает он. Целует в щеку и бережно кладет на пол.