Замуж с осложнениями

—  А я думаю, что они тебя дразнили, — бухтит он, исподлобья глядя на капитана.

— А я предпочитаю выглядеть идиотом, но не провоцировать ссору.

— Конечно, тебе не привыкать… обиду. А я-то, дурак, пытаюсь тебя защитить!

— Это у тебя все равно не получится.

— Потому что ты не даешь!

— И не дам. На меня работают лучшие ребята, и они меня выбрали не за то, что я нуждаюсь в защите.

— Они тебя выбрали за долю.

— Которая тоже не из воздуха берется.

Как ни стараюсь не слушать, а все равно долетает. Боже мой, Алтонгирел! Лучшей защитой для Азамата было бы, если бы ты перестал ему напоминать, что она ему нужна.

После того как дети укомплектованы и мои собственные две блузки и заначка чистого белья припихнуты все в тот же мешок с лекарствами, решаюсь напоследок навестить капитана, попросить посмотреть почту. Мало ли как на земном корабле с этим будет.

Где его каюта, я уже знаю, вчера там с Алтонгирелом первый раз поссорилась. Все-таки загадочный человек. Столько проблем создает себе и окружающим… но, наверное, он и правда не хотел меня бить. Такие, как он, не бьют. Они тихо каверзничают. Что, конечно, он еще может успеть, гадюка подколодная.

Капитан мне улыбается, хотя Алтоша явно подпортил ему настроение после обеда.

— Извините за беспокойство, — говорю, стараясь излучать приязнь, — можно я еще разок в почту гляну?

— Да, пожалуйста, — разворачивает ко мне бук, который у него, кажется, никогда не закрывается. Пока шарю по Сети да ввожу всякие пароли, исподтишка осматриваю каюту. Она небольшая, свет слегка приглушенный. Планировка такая же, как у меня, только кровать еще больше, и полками вообще все стены увешаны. Там в основном расставлены и навалены разномастные носители информации: диски разного объема, флэшки всех форм и расцветок, винты, карточки, даже баночка с чипами, из тех, что под кожу вшиваются, стоит. А на другой стене — батюшки, книги! Настоящие, бумажные… ну или хотя бы пластиковые, но реальные книги. Правда, вон те три, кажется, все-таки электронные. Но все равно богато!

Мама пишет:

В новостях ничего не видели, а у тебя телефон не отвечает. Смотри там, со всякими мудогошами не связывайся, у них небось гаремы по сорок человек, подцепишь еще чего. Сашка с детьми свалил на дачу, они там наконец-то доделали отопление. Кот линяет, как будто щас июнь.

Звони из порта, как прилетишь, чего-нибудь сготовлю. А то знаю я, как в этом космосе кормят.

С минуту просто сижу и любуюсь на письмо. Как же там хорошо, дома. Зима, дача, кот… А у меня тут сплошная нервотрепка. Надо ей написать, что сегодня… хотя кто его знает, когда мы на Землю-то прилетим. И еще неизвестно, в какую страну. Да и вообще, не сглазить бы. Мало ли что…

Телефон у меня сдох. Позвоню обязательно. Мудогоши обходят меня стороной:)))

Но тут весело:)

Так и отправляю. Хорошо, что муданжцы наши буквы читать не умеют, можно все на виртуальной клавиатуре набрать, и никого не обидишь.

— Скучаете по дому? — спрашивает капитан, про которого я чуть не забыла.

— Ну да-а, в общем, вроде того…

— Я тоже, — кивает.

Он сидит на краю кровати, прямо под иллюминатором, который, впрочем, завешен электронной картинкой — горы, у подножия какое-то жилье, на переднем плане травень по пояс. Это, видимо, и есть дом. Потому что эстетическая ценность пейзажа весьма сомнительная.

Некоторое время молчим, но я побаиваюсь, что сейчас на меня польется поток воспоминаний ветерана, так что решаю прервать воцарившееся понимание.

— У вас есть книги…

Он прослеживает, куда я смотрю.

— Да, есть. А у вас нету?

— Дома есть.

— У меня дома тоже были, но я там давно не живу, так что приходится тут хранить.

— Это… фикшн? — спрашиваю осторожно.

— Хм? Нет, это наши, муданжские книги. Предания, песни. Земные мне в электронном формате удобнее, быстрее искать незнакомые слова, — улыбается, видимо вспоминая обед.

— Вы очень хорошо говорите на всеобщем. — Ну надо же человеку напоследок комплимент сделать.

— Спасибо. Я люблю узнавать новое. Кстати, было очень интересно поговорить с вами о земной культуре.

— Мне тоже. Х-хотите… Мой адрес у вас в буке случайно сохранился… Пишите, установим культурный контакт.

Смотрит на меня так, как будто я — словарная статья, которую ему надо выучить. Догадывается, что адрес сохранился неслучайно?

— С удовольствием.

Из мемуаров Хотон-хон

Земной союз не обрадовался происшедшему. Мрачный, покрытый шрамами наемник говорил убедительно, тем более что кое-кто из ветеранов Второй джингошской кампании его опознал. Даже из Торговой палаты поступил отзыв, что, дескать, любой предприниматель, торгующий с Гарнетом, слыхал про Байч-Хараха, потому что на его выбор поставщика ориентируются все серьезные наемники. Кто-то что-то слышал и про его участие в Первой джингошской кампании на стороне Земли, хотя в это уж совсем трудно было поверить. Сам великий ветеран Второй ДК маршал Ваткин авторитетно заявил, что пытаться окружить, поймать или как-либо перехитрить Байч-Хараха себе дороже.

Доподлинно неизвестно, что заставляло разных людей, имеющих дело с Азаматом, так легко ему доверять — были ли это его грозная внешность и спокойная манера, безупречная репутация, боевая слава, наградившая его гордым прозвищем Байч-Харах (то есть, в переводе, ванька-встанька)… Вот муданжские Старейшины твердо знали, что таковы были его судьба и воля богов.

В итоге на стыковку с муданжским кораблем был выслан пассажирский шаттл с военным экипажем и приказом не стрелять. Забрать детей. Отдать сертификат на вознаграждение. Никаких глупостей.

Вслед за детьми выхожу в стыковочный коридор — исключительно неприятное место. Стенки мягкие, шатает. Дверь за мной закрывается, кому охота тепло терять. Даже рукой помахать на прощание не успела. Ладно, нетбуки никто не отменял.

В дверях земного корабля стоит армеец в облегченном скафандре — на случай разгерметизации. Ведет учет нас, щелкает стилусом по экранчику. Я замыкаю, мешок через плечо, в голове пустота. Ну вот и моя очередь.

— Лиза Гринберг, — протягиваю ID.

Вбивает имя.

— Вас нет в списках.

— Я не пассажир, я персонал.

Щелкает еще. Рожа непроницаемая.

— Нет в списках.

Ты чё, тупой?

— Я бортовой медик.

— Бортовой медик Альнурахмед Гулиев.

— Кто?!

Такого не было на борту! Ой, стойте, это же какое-то квебекское светило, вива глобализация. Я про него читала… Они что, его по документам провели, а меня взяли, чтобы платить меньше? Мамочки, что же делать?!

— Гу-лий-эв, — раздельно повторяет армеец. — Никаких Гринбергов. Мы не можем взять вас на борт.

— У вас информация по документам. Я не знала, что они меня не оформили. Но я была там, на борту! Посмотрите портовые логи на посадку.

— Ага, щас я побегу вам логи смотреть. Летите обратно на свой Муданг. У нас четкая инструкция никого лишнего не брать.

У меня начинается тихая истерика.

— Ну свяжитесь с начальством, пускай проверят! У меня брат инженер, Александр Гринберг, корабли ваши строит, мама, Ирма, ландшафтный дизайн делала вокруг штаб-квартиры Земного союза! Да, в конце концов, откуда на Муданге блондинка с голубыми глазами, вы чего вообще?!

Все лицо уже мокрое, даже блузку спереди закапало — слезы, холодный пот…

— Это уж вам, девушка, виднее, на что там муданжцы похожи, а у меня инструкция, и время стыковки ограничено…

— Ну спросите детей, они вам скажут, что я была на борту!!

— Ка-анешно, я еще кошечку вашу спросить забыл. И маму. Давайте, идите обратно, щас уже будем отстыковываться.

И задвигает перед носом дверь.

Невероятное ощущение, когда висишь в открытом космосе в тонкостенной силиконовой трубе между двумя закрытыми дверями звездолетов, которые вот-вот разлетятся.