Страница 40 из 104
Последняя эскадра России
Если быть точным, последней эскадрой исторической России следует считать Сибирскую флотилию, покинувшую Владивосток осенью 1922 г. и окончившую свои дни в следующем году в Маниле. Однако Русская эскадра в Бизерте просуществовала вплоть до 1924 г., и именно на ее кораблях развевался Андреевский флаг даже тогда, когда Белая борьба окончилась повсеместно. О нелегких судьбах людей и кораблей, оказавшихся у берегов Африки, и пойдет нижеследующий рассказ.
К февралю 1921 г. в Бизерту пришли все русские корабли, которые планировалось там разместить. В общем итоге в Бизерту прибыло 5849 человек: офицеров — 648; гардемарин — 233; кадет — 137; кондукторов —117; матросов — 3 836; духовенства — 13; женщин — 626; детей — 239.
Необходимо отметить, что в последние годы вышло немало научных и научно-популярных работ, посвященных пребыванию русских моряков в Бизерте, опубликовано и немало ценных источников по данной проблеме. Однако во многих из них за эмоциональным рассказом о нелегкой судьбе моряков опускаются либо искажаются подлинные исторические факты. В данном разделе будет предпринята попытка дать читателю краткую хронику событий 1921–1925 гг., делая акцент на малоизученных моментах.
Для местных властей приход эскадры стал полной неожиданностью. Первоначально они имели инструкции о необходимости осуществления для русских кораблей карантина, срок окончания которого не устанавливался. Кораблям запретили не только сообщение с берегом, но и между собой, поскольку на «Генерале Алексееве» обнаружили больного тифом. Несколько случаев заболеваний, похожих по некоторым симптомам на тиф, произошли и на других кораблях.
Постепенно семейных чинов эскадры (которых все же было немало) начали переводить в лагеря на берегу. Лагеря располагались в местечках Айн-Драгам (в горах северо-восточной части Тунисского протектората), Табарка (на берегу моря, недалеко от Айн-Дрангама), Монастир (приморский городок на юге), Сен-Жан, Эль-Эйш, Papa (последние три — в горах близ Бизерты). Морской корпус базировался в форте Джебель-Кебир. Часть семей офицеров эскадры разместили на старом линкоре «Георгий Победоносец», который играл роль своеобразной плавучей гостиницы.
Начиная с первых чисел февраля и до 10 марта все корабли и суда поочередно прошли через дезинфекцию сернистым газом в порту Сиди-Абдалла, затем крупные корабли вновь вернулись на рейд Бизерты, а малые были поставлены в бухтах Понти и Каруба, после чего командам разрешили съезд на берег. Предоставленной возможностью сразу воспользовались многие матросы, предпочитавшие найти работу на суше, нежели продолжать службу на кораблях. Это и неудивительно, поскольку для многих воинская служба тянулась уже не первый год, включая и нелегкое время Гражданской войны.
Вообще период, начиная с середины марта и до начала мая 1921 г., можно назвать наиболее тяжелым для эскадры, поскольку ее правовое положение в данный момент оказалось весьма неопределенным и целиком зависевшим от воли французского командования. Последнее, в свою очередь, не было полностью готово к приему и размещению столь значительного количества людей и кораблей.
В целом с самых первых моментов правительство Франции рассматривало русские корабли фактически как свою собственность, не собираясь ни возвращать их Советской России, ни участвовать в возможных боевых действиях против нее (хотя такие проекты теоретически предусматривались, о чем мы скажем ниже). Люди, находившиеся на кораблях, стали для французов настоящей обузой. Многие решения, связанные с судьбой Русской эскадры, принимавшиеся на высшем уровне (в Морском министерстве, министерстве финансов) просто не доводились до сведения ее командования, и о них можно узнать только по материалам, опубликованным много десятков лет спустя. Впрочем, надо отметить, что морское начальство, непосредственно контактировавшее с русскими моряками, с пониманием относилось к их тяжелому положению — невзирая на разного рода обстоятельства, русские и французские моряки были коллегами и союзниками по Великой войне.
В качестве примера отношения французских властей к «русской проблеме», достаточно процитировать строчки письма французского министра финансов от 22 декабря 1922 г., адресованного главе французского же морского министерства: «…русские военные корабли не могут рассчитывать на финансовую поддержку (точнее — поддержку из государственного бюджета), если только Ваше ведомство не согласится на некоторое сокращение расходов по программе строительства новых кораблей»[44]. Прекрасно зная о состоянии русских кораблей и судов, а также о невозможности усиления ими французского флота, морской министр ответил на вышеуказанное письмо уведомлением министра финансов о следующем: Морское министерство намерено только дать русским-эмигрантам минимальные средства к существованию, а в случае их желания окажет помощь в их переправке на родину (желания такого, правда, ни у кого не возникло). При этом становилось понятным, что оплата «минимальных средств к существованию» будет осуществляться за счет продажи наиболее ценных кораблей и судов.
Для решения вопросов, связанных с жизнью эскадры и получения денежных средств, ее командующий вице-адмирал Кедров 31 декабря 1920 г. отбыл в Париж. Временным командующим (как оказалось впоследствии — постоянным) он назначил старшего по чину контр-адмирала М.А. Беренса. В дальнейшем деятельность Кедрова и морского агента в Париже капитана 1-го ранга В.И. Дмитриева принесла немалую пользу эскадре и позволила максимально продлить ее срок существования. Начальником штаба адмирала Беренса стал контр-адмирал А.И. Тихменев, флагманским инженер-механиком — генерал-майор В.Г. Максименко.
В этот период на эскадре происходили и неприятные явления, в частности — продажа некоторыми членами команд судового имущества. Правда, уличенные в продаже лица во флоте оказались совершенно случайно набранными в последние дни пребывания флота в Крыму, а также в Константинополе. Некоторых из них арестовали, бóльшую часть списали на берег в лагеря. После этого кражи казенного имущества практически прекратились. Благодаря списанию ряда лиц в лагеря эскадра избавилась от многих «разлагающих элементов», хотя вместе с ними покинули ее и ценные специалисты.
Нехватка людей несколько затрудняла работы по приведению кораблей в состояние долговременного хранения. Так, на самом крупном корабле эскадры, линкоре «Генерал Алексеев», вместо положенных по штату 900 человек находилось 187 человек. Всем уходящим на берег выдавалось свидетельство, подтверждающее факт увольнения с эскадры по соглашению с французскими властями. Эти свидетельства очень помогли многим найти работу, т. к. имели вес в глазах работодателей даже во Франции.
Вопросами размещения русских людей на берегу и выдачей им различных документов первоначально занималось «Русское бюро» при местном учреждении «Гражданского контроля» (орган гражданской и консульской власти). Но при этом «Русское бюро» являлось также и органом контрразведки, постоянно составляя списки и анкеты на русских беженцев и даже занимаясь перлюстрацией корреспонденции. Все протесты русского командования ни к чему не приводили, и бюро просуществовало вплоть до марта 1923 г. (к этому периоду русских в Бизерте стало уже значительно меньше, и необходимость в его существовании отпала).
Жизнь людей, списанных на берег, также складывалась по-разному. В отчете о деятельности эскадры, относящемся к февралю 1921 г., написано следующее: «Письма, поступающие от живущих в лагерях, касающиеся описания жизни там, рисуют ее, одни в очень мрачных тонах, другие — наоборот, в очень радужных, как всегда, по-видимому, истина лежит где-то посередине между двумя крайними мнениями. Все сообщения сходятся на одном — исключительно любезном и внимательном отношении французских властей, начиная с высших и кончая самыми низшими». Вот пример одного из «оптимистических» донесений: «Все присланные в лагерь Табарка чины Эскадры и их семьи размещены в помещениях для чинов одной из рот 4 зуавского полка[45] (…). Форт Табарка построен на горе, на самом берегу и имеет большую историческую давность. Теперь самый форт реставрирован и в нем находятся различные кладовые хозяйства зуавского полка. Вокруг форта построены кирпичные бараки и отдельные домики, в которых и размещены русские. Больших удобств, чем те, которые предоставлены нам, думаю, ни в одном из лагерей нет. Питание превосходное, отношение отличное, климатические условия прекрасные, сама территория форта — это живописный уголок. Есть большой пляж в 5 минут ходьбы от форта. Все обслуживание лагерей ведется русскими и исключительно мужчинами. Зуавов всего 5. Уборка лагеря, тяжелые работы, кухонные работы — все ведется нами самими…»
44
Lepotier. La flotte Wrangel // La revue maritime. 1966. № 230. P. 349.
45
Зуавы — вид легкой пехоты во французских колониальных войсках XIX–XX вв.; формировались в Северной Африке из французов и местных жителей.