Страница 100 из 103
205
М. А. Салтыков – тесть барона А. А. Дельвига.
206
Очень забавен шуточный рассказ Пушкина о хозяйственных делах своих. «У меня, слава богу, все тихо, жена здорова… Дома произошла у меня перемена управления. Бюджет Алекс[андра] Григорьевича оказался ошибочен – я потребовал отчетов; заседание было столь же бурное, как и то, в коем уничтожен был Иван Григорьевич; вследствие сего Алекс[андр] Григорьевич сдал управление Василью (за коим блохи другого рода). В тот же день повар мой явился с требованием отставки; сего управляющего хотят отдать в солдаты, и он едет хлопотать о том в Москву – вероятно, явится к тебе. Отсутствие его мне будет ощутительно, но может быть все к лучшему. Забыл я тебе сказать, что Алекс[андр] Григорьевич при отставке получил от меня в роде аттестата плюху, за что он было вздумал произвести возмущение и явился ко мне с военного силою, т. е. с квартальным, но это обратилось ему же во вред, ибо лавочники, проведав обо всем, засадили было его в тюрьму, от коей по своему великодушию избавил я его… Мои дела идут помаленьку, печатаю incognito мои повести («Повести Белкина»); первый экземпляр перешлю тебе. Прощай, душа. Да не позабудь о ломбарде порасспросить. 3 сентября».
207
Оба эти стихотворения вместе с патриотической пьесой Жуковского «Русская слава» напечатаны были тогда же отдельной книжкой под названием «На взятие Варшавы, три стихотворения В. Жуковского и А. Пушкина. С.-Петербург. 1831 года». Пушкин гораздо позднее, в 1836 году, выразил во французском письме (от 10 ноября) к князю Н. В. Голицыну (переводчику по-французски «Чернеца» Козлова и пьесы «Клеветникам России»), чувства, одушевлявшие его во время создания самого стихотворения: «Merci mills fois, – говорит он, – cher Prince, pour votre, incomparable traduction de ma pièce de vers, lancée centre les e
208
Вообще, пребывание поэта в Царском Селе было цепью дружеских веселых бесед, в которых царствовало постоянно одинаковое, ровное состояние духа. Случалось, что В. А. Жуковский спрашивал в этом кругу совета, не рассердиться ли ему на то или другое обстоятельство. Пушкин почти всегда отвечал одно: непременно рассердиться, но ни сам он, ни искавший его совета не следовали приговору. Пушкин был любезен, добродушен и радовался всякому счастливому слову от души. Так, он пришел в восторг от замечания одной весьма умной его собеседницы, что стих в пьесе «Подъезжая под Ижоры…» как будто в самом деле едет подбоченясь и проч.
209
Пушкин часто переменял квартиры. В Царском Селе он жил в доме Китаева. По приезде в Петербург он съехал с квартиры почти тотчас же, как нанял (она была очень высока), и поселился в Галерной в доме Брискорн. В 1832 году он жил на Фурштатской, у Таврического дворца, в доме Алымова, где его нашло послание графа Хвостова под заглавием «Соловей в Таврическом саду», из которого выписываем последний куплет:
Любитель муз, с зарею майской
Спеши к источникам ключей;
Ступай подслушать на Фурштатской,
Поет где Пушкин-соловей.
Песенка положена была и на музыку. Пушкин отвечал на нее учтивым письмом в прозе (см. «Стихотворения гр. Хвостова», том 7, прим. 151). Оттуда он переехал в октябре 1832 г. в Морскую, в дом Жадимировского. В 1833 и 1834 гг. он жил на Дворцовой набережной, в доме Балашевой, у Прачечного моста; в 1834 г. же – у Летнего сада, в доме Оливиера; в 1836 г. у Гагаринской пристани, в доме Баташева и в 1836 г. же у Певческого моста, в доме Волконской, где и умер.
210
Кстати заметить, что строфы IX, XXXIX, XL, XLI первой главы, пропущенные в печати, кажется, совсем не были написаны поэтом; по крайней мере, их нет в черновой рукописи.
211
Кстати упомянем, что в одном старом и забытом журнале «Северный Меркурий» (1830, № 54) мы нашли стихотворение, подписанное буквами А. П. и помеченное 1827 годом. Пьесы этой нет в рукописях нашего автора, но мы выписываем ее как имеющую сходство с основной мыслию, изложенной в неизданных отрывках «Онегина»:
Поэтам Блажен, кто принял от рожденья
Печать священную Харит,
В ком есть порывы вдохновенья,
В ком огнь поэзии горит!
Он стройной арфе поверяет
Богинь заветные мечты,
И жизни лучшие цветы
В венок свой гордо заплетает…
Блаженней тот, кто посвящал
Певцам великим дни досуга,
Кто дар к высокому питал;
Но снисходительного друга
Своим стихом не искушал.
212
Не нужно указывать читателю, что этот отрывок есть карикатура на макферсоновского «Оссиана» и, видимо, написан с целью осмеять все подобные философствования.
213
8 февраля, ночью (фр.).
214
Эти строфы третьей главы перешли в посмертное издание сочинений Пушкина из «Современника» (1838, т. 12), где также носили заглавие «Новые строфы из «Евгения Онегина». В том же журнале (1838, т. 11) помещен был и неизданный отрывок «Онегина»: «Сокровища родного слова…», но он сопровождался примечанием издат[еля], которое уже, несомненно, свидетельствует о существовании полной рукописи «Евг. Онегина», к сожалению, не бывшей под глазами составителя этих материалов. Вот примечание: «Веселые и грациозные шутки, составляющие отличительность этой поэмы покойного Пушкина, не всегда, как увидят читатели в новых строфах, приходили прямо под перо поэта. Он писал и в расположении строже сатирическом, но так умел владеть своим предметом, что обрабатывал его долго, прежде нежели оканчивал труд совершенно. Приводимые здесь строфы вписаны в его оригинал особо против XXVII и XXVIII строф главы 3».
215
В подлиннике «объятая невольным» зачеркнуто и заменено фразой, недоступной разбору.
216
Не можем пропустить забавной фразы, встреченной в эпизоде о странствиях Онегина после стиха «Я жил тогда в Одессе пыльной…». Вот она:
. . . .Я жил поэтом
Без дров зимой, без дрожек летом.
217
«Юность поет про любовь». Этот стих Проперция имел у Пушкина еще другой, так сказать, подставной стих. Сверху отрывка карандашом написано: «И первой нежностью томима».
218
Выписываем здесь еще две черновые строфы этого отрывка. Может быть, ими он даже хотел начать снова роман свой, но потом одумался и покинул намерение…
I
В мои осенние досуги,
В те дни, как любо мне писать,
Вы мне советуете, други,
Рассказ забытый продолжать.
Вы говорите справедливо,
Что странно, даже неучтиво
Роман, не конча, прерывать…
. . . .
Что должен своего героя,
Как бы то ни было женить,
По крайней мере – уморить,
И лица прочие пристроя,
Отдав им дружеский поклон,
Из лабиринта выслать вон.
II
Вы говорите: «Слава богу!
Покамест твой Онегин жив,
Роман не кончен. Понемногу
Пиши ж его – не будь ленив.