Боевое Знамя (ЛП)

Вот почему майор Гэллоуэй и капитан Адам Фалконер ждали пассажира, прибывавшего полуденным поездом, только что въехавшим в Манассас. Оба кавалерийских офицера локтями проторили себе путь среди толпы возбужденных солдат к последнему вагону поезда, предназначенному для пассажиров более высокого положения, чем обычное пушечное мясо. Проводник опустил лесенки вагона, и двум леди, едва протиснувшимся в узкие двери в своих пышных платьях, осторожно помогли спуститься на перрон.

За леди на перрон проследовала группа старших офицеров с подкрученными усами, в вычищенных мундирах и с раскрасневшимися от жары и виски лицами. Один из офицеров, самый молодой, отделился от группы и приказал ординарцам привести лошадей.

- Быстрей, пошевеливайтесь! Лошадей для генерала! - кричал адъютант. Кружевные зонтики-близнецы дам колыхались подобно белым поплавкам в океане табачного дыма по волнам темных шляп военных.

Последним пассажиром, вышедшим из вагона, оказался худой и высокий пожилой штатский с седыми волосами и бородой, свирепым взглядом и мрачным суровым лицом. У него были впалые щеки и римский нос, такой же величественный, как и весь его облик, одет он был в темный сюртук, цилиндр, и несмотря на жару облачился в застегнутый на все пуговицы жилет, поверх которого белел воротничок священника. В руке он держал темно-малиновый саквояж и тросточку из черного дерева, которой отпихнул в сторону темнокожего слугу дам, грузившего их поклажу на ручную тележку. Это движение было властным и непроизвольным поступком человека, привыкшего повелевать.

- Это он, - сказал Адам, узнав священника, проповедь которого слушал в Бостоне до начала войны.

Майор Гэллоуэй пробрался сквозь толпу к седовласому мужчине.

- Сэр? - окликнул он только что прибывшего священника. - Доктор Старбак, сэр?

Преподобный Элиял Джозеф Старбак, доктор теологии, король памфлетов и самый известный из всех священников-северян, сторонников аболиционизма, хмуро уставился на встречающих.

- Вы, должно быть, Гэллоуэй. А вы Фалконер? Прекрасно! Мой саквояж, - он всунул в протянутую для приветствия руку Адама свой саквояж.

- Надеюсь поездка была приятной, сэр? - поинтересовался майор Гэллоуэй, почтительно ведя своего гостя к дороге.

- Она стала намного менее приятной, Гэллоуэй, когда мы взяли курс на юг. Должен признать, что инженерная мысль достигла своего апогея в Новой Англии, и чем дальше отдаляешься от Бостона, тем менее приятной становится поездка, - преподобный выдал эти суждения привыкшим достигать самых укромных уголков больших церквей и аудиторий Америки голосом. - Вынужден отметить, меня довольно-таки растрясло на железной дороге юга. Без сомнения, отсталый продукт рабовладельчества. До места моего пребывания мне придется идти пешком ? - недовольно спросил преподобный, внезапно остановившись как вкопанный.

- Нет, сэр. В легком экипаже, - Гэллоуэй собирался попросить Адама сходить за экипажем, но затем увидел, что тот слишком обременен тяжелым саквояжем преподобного. - Я сейчас приведу экипаж, сэр. Тут недалеко.

Преподобный Старбак махнул рукой уходящему Гэллоуэю и с живым любопытством уставился на группу штатских, ожидавших выгрузки почты из служебного вагона.

- Вы читали работы Шпурцхайма по френологии [1]? - спросил он у Адама.

- Нет, сэр, - удивился Адам совершенно неуместному вопросу.

- Наука многому может нас научить, - заявил преподобный доктор Старбак, - пока мы помним, что все научные выводы подлежат одобрению всемогущего Господа, но мне интересно понаблюдать за доказательствами учения Шпурцхайма, - он взмахнул тростью в направлении стоявших в очереди штатских. - У жителя Новой Англии преобладают в основном благородные формы надбровных дуг. Контуры его черепа указывают на присутствие интеллекта, доброжелательности, мудрости, мышления, тогда как даже в этих ближайших к Северу округах южных штатов я наблюдаю, как черепные контуры людей выдают в них присутствие порочности, воинственности, деструктивности и отчетливую склонность к кретинизму.

Мучающая Адама совесть, как и прочно укоренившийся в нем патриотизм, могли заставить его сражаться против родной страны отца, но он ещё оставался верным сыном Виргинии, и критика со стороны священника-северянина вызвала его негодование.

- Разве Джордж Вашингтон не был южанином, сэр? - чеканя каждое слово, спросил Адам.

Но преподобный Старбак был слишком стар, чтобы отказаться от своих убеждений.

- Джордж Вашингтон, молодой человек, как и вы, был выходцем из аристократии. Мои наблюдения относятся только к безликой черни. Видите там генерала? - властная трость, едва разминувшись с сержантом артиллерии, указала на пухлого офицера, соседа преподобного по вагону.

- Вижу, сэр, - ответил Адам, гадая, какие же характерные черты таил в себе череп генерала.

Но преподобный Старбак уже отставил в сторону свои занятия френологией.

- Это Поуп, - провозгласил священник. - Он был достаточно вежлив, оказывая мне знаки внимания во время поездки. И в самом деле, приятный мужчина.

Адам с интересом наблюдал за новым главнокомандующим Северовиргинской армии. Генерал Джон Поуп оказался румяным и уверенным в себе человеком с проницательными глазами и кустистой бородой. Если френология и правда могла дать точную характеристику свойств его характера, то широкий лоб Поупа и солидное выражения квадратного лица наводили на мысль, что он может стать тем спасителем, которого ищет Север с самого начала войны.

Джон Поуп отличился в битве на Миссисипи, и теперь прибыл на восток, чтобы сотворить чудо в непокорной сельской Виргинии, где северных генералов, одного за другим, сперва водила за нос, а затем и разбивала армия мятежных оборванцев.

- У Поупа верные представления, - с энтузиазмом продолжил преподобный. - Неправильно это, жеманничать с мятежниками. Непослушание ведет к наказанию, открытое неповиновение требует расплаты. Царствие рабовладельцев должно получить по заслугам, а их земли следует предать огню. Поуп не будет бездействовать, он меня в этом заверил. Он настоящий исполнитель воли Господней.

И в самом деле, генерал Поуп почти что сразу же после своего назначения заявил, что старая политика доброго отношения к мирным жителям Юга завершилась.

С этого времени солдаты северян могли спокойно грабить мирное население, и любой возмутившийся подобным поведением южанин должен был быть подвергнут наказанию. Преподобного приводило в восторг подобное рвение.

- Южанин, - наставлял священник Адама, - понимает только один язык. Грубой силы. Этим языком он притеснял негров, и его же и следует использовать для подавления его самого. Вы согласны со мной?

- Я думаю, сэр, - тактично ответил Адам, - что победа северян не за горами.

- Несомненно, так и есть, - согласился преподобный, не уверенный, является ли этот ответ согласием. А согласиться с ним действительно стоило, так как именно от него зависело будущее кавалерийского полка Гэллоуэя и Адама. Адам остался без гроша, дезертировав с Юга, но знакомство с майором Джеймсом Старбаком сослужило ему неплохую службу, ведь как раз от старшего сына преподобного, Джеймса, он узнал о кавалерийском полке Гэллоуэя, он же предположил, что его знаменитый отец может предоставить Адаму необходимые средства для вступления в в него.

Преподобный доктор Старбак на деле выказал больше чем простое желание выделить деньги. Находившийся в слишком преклонном возрасте для сражений, но и будучи слишком неравнодушным, чтобы оставаться в стороне от войны, он бессильно наблюдал, как Север терпел в Виргинии одно поражение за другим. Эти поражения побудили его пожертвовать свои личные и церковные средства на набор и вооружение массачусетских полков, но лишь чтобы наблюдать, как их вели к катастрофе.

На месте преподобного люди менее стойкие давно бы бросили подобные усилия, но эти несчастья лишь усилили рвение священника. Вот почему, когда ему предоставился шанс внести пожертвования на создание кавалерийского полка Гэллоуэя, преподобный без колебаний согласился. Он не только помог Адаму, но и закупил для полка Гэллоуэя оружие и снаряжение на сумму в пятнадцать тысяч долларов.

1

Доктор Иоганн Шпурцхайм (1776–1832) - немецкий медик, наряду с австрийским ученым Францем Иозефом Галем один из основоположников френологии. Френология - (от греч. френо— ум, рассудок и греч. логос — слово, наука) — одна из первых псевдонаук в современном понимании, основным положением которой является связь психики человека и строения поверхности его черепа. Последние годы своей жизни провел в Бостоне, где и умер в 1832 году.