Боевое Знамя (ЛП)

"Томас - добрый малый, - написал банкир, - возможно, слишком добрый, так что, может, война научит его, что человечество по природе своей бесчестно".

В ответ на наивное предположение Прайора, что Свинерд пьет воду, последовала секундная пауза, а потом над ставкой бригады прокатился взрыв хохота.

- Вода Свинерда, - сообщил Прайору Фалконер, - это то, что придает дурацкую удаль, укладывает людей спать, а поутру вызывает похмелье, - генерал улыбнулся собственной остроте и негодующе повернулся в сторону скачущего к нему галопом по дороге всаднику.

- Вы должны выступить, сэр, - крикнул офицер. В правой руке он держал саблю.

Фалконер не сдвинулся с места. Вместо этого он подождал, пока офицер остановит лошадь. Животное мотало головой и нервно перебирало ногами. Лошадь была покрыта потом и закатывала глаза.

- У вас для меня приказы? - спросил Фалконер возбужденного офицера.

- От генерала Джексона, сэр. Вы должны выдвинуться вместе с другими бригадами, сэр, - адъютант махнул рукой в сторону леса, но Фалконер по-прежнему не двигался, разве что протянул руку. Адъютант в недоумении уставился на него. Сейчас никто больше не требовал письменных приказов, потому что уж точно никто не сомневался в том, что на это не было времени.

Если янки сейчас выиграют, ничто не остановит их от пересечения реки Рапидан, и тем самым они перережут железнодорожное сообщение Ричмонда с долиной Шенандоа, и также ничто не помешает им атаковать столицу мятежников. Для южан настало время не писать приказы, а драться как герои, чтобы защитить свою страну.

- Генерал Джексон шлет свои наилучшие пожелания, - произнес адъютант таким тоном, что явно можно было понять, что он едва удерживается от оскорблений, - и сожалеет, что не имел времени написать приказы, но он будет вам весьма обязан, если вы выдвинете свою бригаду в лес и поможете вытеснить оттуда врага.

Фалконер взглянул на лес. Из его тени по-прежнему появлялись беглецы, но теперь большинство было ранеными, а не просто испуганными людьми, ищущими укрытие. Ближайшие к бригаде Фалконера две маленькие пушки снимали с передков у дороги, но они выглядели довольно жалким средством, чтобы сдержать шумную атаку северян, бурлящую в лесной тени. Тени, отбрасываемые красневшим на западе солнцем, удлинились.

В глубине леса, откуда доносился злобный треск винтовок, мерцал пожар, начавшийся от разорвавшихся снарядов.

- Так я передам генералу Джексону, что вы выступили, сэр? - спросил всадник почти отчаянным тоном. Он не назвал ни своего имени, ни звания, но нетерпение в его голосе и обнаженная сабля в руке были достаточным признаком властных полномочий.

Фалконер вытащил саблю. Он не хотел выступать, но знал, что другого выбора теперь не осталось. Его честь и репутация зависели от того, войдет ли он в этот ужасный лес.

- Полковник Свинерд! - позвал он, и слова раздались словно карканье. - Полковник! - снова крикнул он, на сей раз громче.

- Сэр? - Свинерд опустил фляжку с виски обратно в подсумок.

- Ведите бригаду вперед! - приказал Фалконер.

Свинерд вытащил собственную саблю, клинок сверкнул в последних лучах солнца. Перед ним в черноте леса ярко горел пожар, а солдаты сражались и умирали.

- Вперед! - крикнул Свинерд.

Вперед, в водоворот, в горящий лес.

В сражение.

Глава третья

- Это божья воля, Бэнкс! Божья воля! - преподобный Старбак был вне себя от радости. Запах битвы щекотал ему ноздри и вдохнул в него пламя подобно дыханию Святого Духа. Священнику было пятьдесят два, но ему было незнакомо ощущение, сравнимое с этим ликованием от победы. Он лицезрел проявление перста Божьего и был свидетелем торжества справедливости над царствием рабовладельцев.


- Вперед, вперед! - кричал он, подгоняя свежую батарею артиллерии северян, спешившую к окутавшей поле битвы дымовой завесе. Преподобный Старбак приехал в Калпепер, чтобы проповедовать войскам, но вместо этого неожиданно для себя подгонял солдат вперед, к славе. 
Ликованию преподобного Старбака не уступало и возбуждение генерала Бэнкса. Ставший генералом политик понимал, что выиграл! Он разгромил гнусного и бесчестного Джексона, принесшего ему столько бед в начале года. Бостонские колокола своим звоном оповестят об успехе своего уроженца, и осуществление самых дерзких амбиций губернатора теперь казалось таким ослепительно близким. 
Натаниэль Прентис Бэнкс, семнадцатый президент Соединенных Штатов Америки. Он, смакуя, мысленно произнес эту фразу, но чувство торжества вызвало у него легкое головокружение, и чтобы унять волнение, он повернулся к преподобному Старбаку.


- Как ваш сын, Старбак? - спросил Бэнкс, надеясь произвести впечатление человека скромного и спокойного, способного вести светский разговор даже в момент триумфа.


- Джеймс в порядке, спасибо, губернатор, - ответил священник.

- Он с армией Макклелана под Ричмондом. Он перенес жестокий приступ лихорадки, но пишет, что уже совсем поправился.


- Я имел ввиду молодого человека, носящего мое имя, - уточнил Бэнкс.

- Как он?


- С Натаниэлем тоже все в порядке, насколько я знаю, - лаконично произнес преподобный Старбак, от дальнейших расспросов о сыне-предателе священника спасло прибытие адъютанта верхом на лошади с белой от пыли гривой и взмыленными боками. Адъютант споро козырнул Бэнксу и передал записку от бригадного генерала Кроуфорда. Записка была второпях нацарапана в седле, и Бэнкс не смог разобрать начертанные карандашом слова.


- Надеюсь, тут известие о победе? - спросил Бэнкс у новоприбывшего адъютанта. 


- Генерал просит подкреплений, сэр, - почтительно ответил адъютант. Его лошадь задрожала от пролетевшего над головой снаряда мятежников. 
- Подкреплений? - переспросил Бэнкс. Во время последовавшей за его вопросом паузы за спиной разорвался снаряд, не причинив никому вреда и взметнув вдоль дороги комки грязи.

- Подкреплений? - повторил Бэнкс, нахмурившись, словно находил это слово не поддающимся объяснению. Он оправил и без того безупречный мундир.

- Подкреплений? - сказал он в третий раз.

- Но я полагал, что он гонит врага с поля битвы.


- Нам необходимо разбить их, сэр. - речь адъютанта звучала обнадеживающе.

- Еще одна бригада обратит их в беспорядочное бегство. 


- Я надеялся, с мятежниками уже покончено, - бросил Бэнкс, комкая в руке донесение Кроуфорда. 


- Они засели в небольшом лесу, сэр. Наши ребята теснят их, но им необходима подмога.


- Нет никакой подмоги! - с негодованием выпалил Бэнкс, словно адъютант отнимал у него момент славы.

- Я послал им в помощь бригаду Гордона, разве этого недостаточно?
Адъютант бросил взгляд на живописно одетых Пенсильванских зуавов, составляющих личную охрану генерала Бэнкса.


- Может, нам следует послать всех имеющихся в наличии людей, чтобы уничтожить их, прежде чем их спасет наступление темноты? - он предложил это весьма почтительно, как и подобает капитану, дающему совет генерал-майору относительно боевой тактики.


- У нас нет резервов, капитан, - упрямо повторил Бэнкс.

- Все силы втянуты в сражение! Так что поднажмите. Поднажмите посильнее. Скажите Кроуфорду, теперь он за это в ответе. Я не потерплю людей, требующих подкрепления у самых ворот победы. Вернитесь и передайте, чтобы поднажал, ясно? Чтоб поднажал и не останавливался до наступления темноты. 
Этот длинный монолог вернул Бэнксу уверенность. Он побеждал, и такова Божья воля, что хвастун Джексон должен быть разгромлен. 


- Это волнение, обычное волнение, - так объяснил Бэнкс требование Кроуфорда своей свите.

- Парень неожиданно для себя обнаруживает, что побеждает, и не может поверить своей удаче, требуя подкреплений в самый последний момент.


- Надеюсь, вы будете добры к Кроуфорду в своих мемуарах, сэр, - заметил командир зуавов.