Малахит

— Ты? Ты?! — Паша первый раз в жизни видел, как трясется, брызжет слюной и сипнет от непереносимого бешенства человек.

Крысеныш испугался, хотя еще секунду назад ему казалось, что испугаться сильнее он уже не сможет. Он не помнил этого человека, но ненависть его наполнила мальчика ужасом.

Алмазник направился к нему, с усилием отталкивая со своего пути бочки. Деваться Крысенышу было некуда, но за долю секунды он принял единственно правильное решение: бросился прямо на врага. Добежав до него, пригнулся, нырнул, проскочил под локтем, ринулся к двери. И, поскользнувшись в пивной луже, упал, больно ударившись об угол стола.

Алмазник развернулся, замахнулся дубовой дорожной тростью и с силой опустил ее вниз, метя мальчишке прямо в живот. Он бы попал, и мальчишка после такого удара не имел бы шанса выжить, но тут Крысеныш оправдал свое имя. За мгновение, оставшееся у него до смертельного удара, он успел изогнуться, вжаться в угол, образованный стеной и полом, и таким образом отделался лишь гигантским синяком — оттого что палка Алмазника прижала к полу бок мальчишки. Однако этим он только дал себе небольшую отсрочку. Алмазник не спеша замахнулся посохом, рассчитывая удар наверняка. Но кто-то с силой толкнул его в спину. Алмазник пошатнулся и уперся руками в стену — как раз над головой Крысеныша. Палка стукнула о деревянную обшивку. Алмазник в гневе развернулся, чтобы увидеть, кто посмел на него напасть.

Вадим, вот кто это был. Крысеныш выскользнул за дверь. Паша и Вадим отступили, инстинктивно защищая головы от грядущих ударов посоха. Но тут, с чудовищной силой рассекая воздух, просвистел бронзовый подсвечник, брошенный чьей-то мощной рукой. Это вступила в бой фру Бронза, и в броске чувствовалась вся сила ее ненависти. Услышав свист, Алмазник успел вовремя пригнуться, однако его противники получили шанс бежать — такой же шанс минутой раньше они дали Крысенышу. И они побежали. Метнувшись было к Бронзе, Алмазник решил догонять пришлых людей. И он уже почти догнал их на полпути к тому месту, где они оставили малышей, как вдруг снова изменил направление, увидев то, от чего у него едва не остановилось дыхание.

Золотко сидела в своей норке и грустила. Крысеныш отнесся к подарку совсем не так, как она мечтала. Печаль занимала ее долго, до тех пор, пока она не услышала возбужденные голоса, доносившиеся из трактира. Ей показалось, что один из голосов — бабушкин, и Золотко стала прислушиваться. Там ссорились. Говорила — почти кричала — Бронза. А вот второй голос… Она очень испугалась за бабушку.

Но голоса стихли. В ушах Золотка звенело от напряжения, с которым она вслушивалась в наступившую тишину, пытаясь понять, что же происходит в зале трактира. Вот опять голоса. А потом — непонятный шум, топот, крики. И вот, когда она уже собралась на свой страх и риск покинуть норку — просто ради того, чтобы найти бабушку или Крысеныша, из лаза показалось что-то белое. Оно наползало на Золотко, разрасталось. Девочке показалось, что существо злобно ворчит. Она закричала от страха и бросилась бежать. Кошкой пролезла между мебельными обломками и выскочила на залитый солнцем двор. Пометалась, ослепнув от яркого света и слез. Пришла в себя. Увидела забор, калитку, дорогу и темное пятно леса на горизонте.

И в этот момент девочку заметил Алмазник. Он бросил преследовать чужаков и кинулся за ней. Догонял и видел, как страх мешает ей бежать, как отчаянно отталкиваются от воздуха острые худенькие локотки, как мелькают они в широких рукавах, как заплетаются в длинной юбке слабенькие ножки. Радость победы окрыляла его. Он уже дотронулся до мешковины ее убогого платья, как сильный удар, нанесенный хлыстом сверху и чуть сбоку, свалил его с ног.

Бронза выбежала на крыльцо сразу вслед за Алмазником. Она предоставила бы незнакомцам, вступившимся за Крысеныша, спасаться самим, лишь бы быть уверенной, что Выродок хоть ненадолго окажется вдали от ее внучки. Но Золотко бежала через поле, и Алмазник видел ее.

Одним ударом Бронза вышибла дверь трактирной конюшни. Там вспрыгнула на коня, едва не сломав ему спину, ударила пятками по его бокам и, сдернув с гвоздя хлыст, вылетела в поле.

Черный пес был уже далеко, однако, чувствуя смутную тревогу, все еще оборачивался и принюхивался время от времени. Утром, когда солнце поднялось высоко и начало припекать, он забрался под куст сирени и улегся отдыхать. А через несколько минут ему стало ясно, что дети снова попали в беду.

Пес помчался обратно.

Алмазник пришел в себя от удара минуту спустя. Поднялся, отряхнулся, как собака. В поле было пусто. Он выругался и, прихрамывая, двинулся к трактиру.

Глава 8 История одного принца

Родился Алмазник давно — восемьдесят лет назад, но в четырнадцать возненавидел день своего рождения, потому что со всей очевидностью осознал, что он — выродок. Он не мог повелевать холодной плотью минералов, не мог, подчиняя одной только собственной мысли, притянуть камень к себе, не мог придать ему нужную форму, не мог даже придумать, какой должна быть эта форма. Для всех остальных, для последнего из подданных его дома, все это не было трудным делом. Большинство Камнелотцев были ремесленниками. Грубая чаша, скамья, ступка с пестиком да каменные шарики на бусы или серьги любимой девушке — вот все, на что была способна их скудная фантазия. Но были и художники, сделавшие Камнелот прекраснейшим из городов Мира. Первым Алмазник просто завидовал, вторых ненавидел лютой ненавистью. Те немногие выродки, которые имели несчастье родиться в этой стране, ходили по дорогам торговцами и продавали то, над чем работала чужая мысль. Но даже этим не мог заняться королевский брат. Семья сторонилась его — он был первым королевским выродком за всю историю Камнелота.

И вот поэтому Алмазник жил в самом удаленном от столицы охотничьем замке и стоял в последнем ряду, присутствуя на протокольных приемах.

Имя тоже было свидетельством унижения Алмазника.

Каждый из младенцев Камнелота получал имя камня, с которым был связан. При дворе жили только камни благородные, каждый из дворян был ювелиром — плохим или хорошим. Какой-нибудь Полевой шпат, родившийся в дворянской семье, в восемнадцать лет покидал дворец, лишался привилегий и был вынужден самостоятельно зарабатывать себе на жизнь или проматывал состояние, нажитое поколениями благородных предков. Точно так же маленькие Жемчужинки из бедной семьи становились придворными, как только дорастали до того, чтобы нести шлейф или бонбоньерку за прекрасной дамой.

Королевская семья Камнелота была одной из немногих, в которых испокон веков рождались только благородные камни. Ни одного простачка, не говоря уж о выродках. И в Алмазнике сначала пытались найти хоть что-то, связывающее его с камнем. Один из истерических припадков его матери закончился тем, что ему дали имя Алмаза, но потом даже она перестала себя обманывать, и имя его начали коверкать.

Огранка и резьба по камню считались в Камнелоте самыми благородными из занятий. Доходы знать получала не столько от должностей при дворе, сколько от продажи своих произведений. Алмазник же был приживалой. Первые шестнадцать лет он тенью слонялся по пустому, запущенному, бедно убранному замку. Выезжал редко — даже взгляды крестьян казались ему снисходительными. Зато любил дворцовые приемы. Из-за того, что его старались не замечать, он получил возможность безнаказанно воровать из дворцовых мастерских. Камеи и подвески, статуэтки и серьги — любые произведения искусства Алмазник медленно и жестоко уничтожал.

Именно страсть к воровству не дала Алмазнику опуститься. Он хорошо одевался, выглядел опрятно. Приобрел великолепную фигуру благодаря ежедневной гимнастике. Все это для того, чтобы его не перестали пускать во дворец.

И вот перед семнадцатым днем рождения судьба преподнесла ему нежданный подарок. Тысячи тонких нефритовых дощечек с вырезанным на них текстом. Некоторые из них были скреплены между собой золотыми кольцами.