Страница 46 из 143
— Ты хорошо делаешь, что обращаешься к Небу: твой последний час пробил. Ребята, — прибавил он, обращаясь к своим подчиненным, — пятьсот золотых крон тому, кто схватит этого хвастуна.
Приближалась минута ужасной, беспощадной борьбы. Надод, пылая местью к людям, которые некогда исполнили над ним приговор Черного герцога, не мог больше сдерживаться. Ему хотелось скорее получить их в свою власть и насладиться их мучениями. Тогда исполнилась бы его клятва: все, кого он хотел убить, были бы убиты, и он мог бы уехать в Америку, которая только что завоевала себе независимость и где он надеялся найти себе забвение, счастье и покой.
В этот самый вечер ему предстояло получить от адмирала Коллингвуда значительную сумму, которая вместе с прежними накопленными деньгами должна была составить очень крупное состояние. На следующий день Надод собирался исчезнуть навсегда, не опасаясь больше мести со стороны Фредерика Бьёрна: ведь не мог же герцог Норландский отыскать в неизмеримых пустынях Нового Света убийцу своего отца и брата.
Хотя в окончательном исходе борьбы нечего было сомневаться, однако исполнить приказ Надода было вовсе не легко. Богатырь и его два товарища заняли очень удобную позицию: они стояли, прислонясь к стене и прикрываясь большим тяжелым столом. Нападать на них можно было только спереди. Сверх того, Гуттор нашел у себя под руками грозное оружие: вдоль залы была протянута в виде полки толстая железная полоса в четыре метра длиной, вделанная концами в стену. На эту полосу ставились бочки с пивом, когда в таверне устраивалось какое-нибудь особенное пиршество. Гуттор схватил эту полосу, поднатужился и вырвал ее из стены. Два обычных человека едва могли бы приподнять ее, но богатырь действовал ею свободно, как дубиной.
Увидав такую страшную силу, разбойники, бросившиеся было исполнять приказ Надода, отхлынули прочь. Ропот удивления пробежал по всей зале. Физическая сила всегда производит впечатление на толпу.
Надод закусил губы от злости. Он понял, что грозное оружие Гуттора, особенно в таких могучих руках, способно уложить наповал человек двадцать. «Грабители» были люди храбрые, способные пойти навстречу какой угодно опасности, но с условием, чтобы кто-нибудь повел их вперед, показывая пример. Как на грех, в этот вечер Надод имел важные причины не рисковать жизнью, хотя вообще он был далеко не трус.
Нужно было, однако, решиться на что-нибудь. В зале царила глубокая тишина. «Грабители» с тревогой поглядывали на своего вождя, ожидая, что вот-вот он поведет их на бой с силачом, который, спокойно улыбаясь, собирался крошить их одного за другим.
Гуттор имел теперь полную возможность поглумиться над трусостью «Грабителей» и с удовольствием готов был это сделать, но вовремя сообразил, что это значило бы играть на руку Надоду. Красноглазый дорого бы дал за то, чтобы Гуттор и Грундвиг раздразнили чем-нибудь «Грабителей» и дали бы им тот толчок, которого только недоставало. В сущности разбойникам стоило бы только броситься в атаку всей массой и пожертвовать десятком из своих: тогда все дело было бы окончено за несколько минут. На беду еще «Грабители» не были вооружены: им строго воспрещалось ходить в таверну с оружием, так как прежде ни одна сходка не обходилась, по крайней мере, без одного убийства вследствие пьяной ссоры.
Положение нескольких десятков разбойников, боящихся начать нападение на троих человек, становилось в конце концов просто смешно. Надод понял это и, не видя никакого средства помочь горю, в злобном отчаянии вскричал:
— «Грабители!» Отворяйте двери, снимайте шляпы и становитесь на колени! Дайте пройти этим людям, раз уж вы, будучи в числе пятидесяти против троих, все-таки не решаетесь с ними сразиться.
Слова эти были сказаны толпе тоном самого уничижительного презрения. Яростный крик, потрясший таверну, был ответом на них. Толпа разбойников хлынула к столу, но сейчас же на нее несколько раз опустилась смертоносная железная полоса… Несколько черепов были тут же размозжены. Поражаемые лишь глухо вскрикивали — и затем все смолкало. Раненых не оказывалось: грозное оружие Гуттора убивало наповал.
Бешенство «Грабителей» росло, и они продолжали наступать на Гуттора. Шестеро из них ухватились за железную полосу, выждав момент, когда она опустилась, совершив свое страшное дело. Гуттор, показывая опять невероятный пример физической силы, поднял свое оружие вместе с уцепившимися за него разбойниками и при этом встряхнул его так, что разбойники посыпались прочь и разбились — кто о стену, кто об пол. Но на этот раз железная полоса выпала из рук Гуттора, и он оказался обезоруженным.
Зала огласилась криком торжества, но вслед за тем произошло нечто уж совсем невероятное: богатырь встряхнулся и повлек на себе облепивших его со всех сторон «Грабителей», потом разбежался и ударился о стену. Затрещали кости, брызнули мозги из разбитых голов… Богатырь продолжал ударяться о стену, давя бандитов. Стоны, крики и вой стояли в зале.
— Неужели мы дадим ему перебить всех наших? — закричал Надод вне себя от ярости.
Собрав разбойников, еще не принимавших участия в битве, он приготовился ринуться с ними сам на Гуттора, как вдруг сцена переменилась: с шумом распахнулась дверь таверны, и в залу ворвались человек двадцать «Грабителей», вооруженных ружьями.
В честь прибывшего подкрепления грянуло бешеное «ура». Курки щелкнули. Дула ружей направились на троих героев.
Но Красноглазый, подняв руку, остановил своих подчиненных. Несколько человек еще боролись с Гуттором, и выстрелы могли их задеть.
— Все назад! — скомандовал Надод громким голосом.
«Грабители» спешили повиноваться. Еще несколько секунд — и залп должен был грянуть. Вдруг позади розольфцев бесшумно отворилась дверь, скрытая за печкой, и в отверстии появился Боб. Бледный и безмолвный, он молча указал им жестом на дверь. Они бросились туда, и дверь за ними захлопнулась.
— Бегите прямо, — торопливо шепнул им Боб. — В конце коридора — выход в переулок. Там вы будете спасены.
Три друга быстро побежали вперед в темноте, но едва они пробежали десяток шагов, как под их ногами пол опустился, и они упали в пустое пространство, не успев даже вскрикнуть.
— Трусы! — вскричал Надод, видя, что его враги скрылись за печкой. — Вы боитесь взглянуть смерти прямо в глаза и прячетесь… За мной, ребята! Пощады никому!
«Грабители» кинулись вслед за Надодом…
Пространство за печкой оказалось пустым.
— Измена! — заревел Надод в бешенстве. — Они от нас убежали!
Дверь за печкой снова отворилась, и в отверстии опять появилась фигура пьяницы Боба.
— Успокойся, Сборг, — сказал он, — твои враги навсегда похоронены в «Яме наследств».
В ту же минуту снаружи раздался громкий крик:
— Спасайтесь!.. Солдаты!..
В несколько секунд «Грабители» рассеялись по соседним переулкам, и, когда в таверну «Висельник» вступила рота кемпбеловского горно-шотландского полка, расквартированного в Сити, в зале не было никого. Только в луже крови на полу валялись тридцать трупов. Никому бы и в голову не пришло, что эта гекатомба устроена одним человеком. Дорого продал Гуттор свое поражение…
Совершая обыск, солдаты отыскали под столом бедного Олдхэма, который забился туда от страха. Так как он был весь в крови, то его арестовали впредь до прибытия коронера, приняв его «за опасного убийцу, принадлежащего к преступной шайке».
На другой день вышел королевский указ, повелевавший закрыть навсегда таверну «Висельник» из-за целого ряда преступлений, совершенных там в последнее время. Самый дом, где помещалась она, приказано было срыть до основания.
Несчастный Олдхэм, как уличенный на месте преступления, подвергался опасности быть приговоренным к смертной казни через повешение.
— Увы! — сетовал он, сидя под арестом. — Недаром мой покойный тесть, мистер Фортескью, всегда говорил, что в моем взгляде есть что-то роковое. Оказывается, мне на роду было написано сделаться жертвой судебной ошибки… и все только потому, что я вздумал посетить землю канаков!