Страница 139 из 143
— Можно, ибо я богат!
— Доказательство, что вам их часто предлагали… и что же…
— Я удовольствуюсь назначением членом Государственного Совета!
— И ничем больше?!
— Бог мой, ну да! У меня честолюбие скромное!
Судья подошел. Внезапно у него явилась какая-то мысль и так овладела им, что он не мог уже ей противиться.
— Если бы я даже согласился на вашу сделку, то вы должны понять, что у меня нет с собой в кармане бумаги о назначении членом Государственного Совета и что мне нужно время для того, чтобы пустить в ход связи своих друзей… А это невозможно потому, что чек моего сына нужен мне сегодня вечером — завтра требования возрастут. Мои страдания доставляют вам удовольствие, но ведь мое терпение имеет границы… Я завтра отправляюсь в сопровождении де Жерси во дворец, расскажу все откровенно, буду просить на коленях, и вы увидите, удастся ли мне заткнуть вам рот и спасти моего сына… Итак, если я получу чек сегодня вечером, то сделаю все возможное, чтобы удовлетворить вас; или же позвольте мне уйти!
Фроле понимал, что найденный господином де Марсэ способ непременно удастся, раз деньги были уплачены. Кроме того, произвели бы расследование и узнали, что черный слуга португальца сопровождал молодого заместителя к банкирам и к Даминару Конти, о чем Поль еще не имел времени сообщить своему отцу, и тогда обвинение показалось бы сомнительным; затем увидели бы, что подпись была сделана почерком сына де Марсэ без всяких изменений, и показалось бы странным, что банк Миранда сразу уплатил такую сумму по какой-то подозрительной подписи. Благодаря всему этому дело могло принять совсем другой оборот, и потому предпочтительнее было бы пользоваться тем, что есть. Серьезное обещание де Марсэ являлось лишним к тому мотивом и было достаточно основательным, чтобы на нем можно было уже остановиться. Таким образом, решение Фроле было быстро принято.
— А кто вам сказал, что вам не возвратят чека сегодня вечером?
— Вы возвратите?
— Да, за простое обещание с вашей стороны.
— Господин Фроле, я забуду все, если вы способны таким образом поправить то зло, которое вы мне причинили, и дам вам слово…
— О, погодите одну минутку! Мне нужно письменное обещание. Я не так наивен… Теперь вы говорите: и мой дорогой Фроле, и то, и другое, а после — Фроле! Что это такое… Ничего не знаю!
— О! Негодяй! Негодяй! — пробормотал про себя старик. — Нет в нем ни капли сердца, ничего человеческого, кроме оболочки…
И своей судорожно сжимающейся рукой он схватился за грудь. Еще несколько минут — и он не в состоянии будет владеть собой… Зверь, в известные периоды просыпающийся в человеке, готов был совершенно овладеть им. Берегись, Фроле, бывают минуты, когда укротитель не может справиться со своими львами!
Но Фроле ничего не видел!
— Посмотрим это обещание, — с ужасающим спокойствием проговорил де Марсэ, подходя к нему мелкими шагами.
— Это очень просто! — отвечал Фроле. — Вы заявите, что, с целью приостановить ход дела по жалобе, пустить которую вполне в моей власти и которая была принесена на вашего сына по обвинению его в подлоге, вы берете на себя труд исхлопотать мне назначение членом Государственного Совета в срок до пятнадцати дней.
— И это все?
— Ах, Боже мой, ну да! — отвечал саркастически Фроле. — Я удовольствуюсь этим; если слово не будет сдержано, то мы пустим в ход документик.
— Ну, пишите! — отвечал старик таким спокойным тоном, что становилось страшно. — Я подпишу!
— В добрый час! Нет ничего лучше, как хорошенько сговориться! — И Фроле, взяв предусмотрительно приготовленный лист гербовой бумаги, принялся писать только что высказанное обязательство.
Де Марсэ так близко подошел к нему, что Фроле подумал, будто тот хочет посмотреть, что он пишет. Советник был мертвенно бледен, а его рука медленно приближалась к малайскому кинжалу, лежавшему все на том же месте, на конце стола… Вскоре он уже коснулся его, схватил правой рукой и быстро поднял его вверх.
— Вот, готово! — проговорил Фроле, громко читая написанное: «Я, нижеподписавшийся советник Кассационного суда, чтобы избежать судебного преследования, которое могло бы иметь место для моего сына, обвиняемого в подлоге…»
— Так умри же, негодяй! — вскричал в этот момент де Марсэ сдавленным голосом!
В то же время кинжал целиком погрузился в спину Фроле. Удар был нанесен пониже плеча, так что задето было легкое, и Фроле упал как подкошенный, не успев даже вскрикнуть. Убийца, не теряя времени, завладел чеком и обязательством, только что написанным Фроле, и бросился к двери, противоположной той, которая вела в переднюю, где находились люди полицейской бригады, открыл ее с быстротой молнии и пробежал в коридор, ведущий в канцелярию. Но быстрые шаги слышны в кабинете убитого; если бежать в этот громадный коридор, то его заметят и будут преследовать. Де Марсэ чувствовал себя погибшим и угрюмо остановился, не зная, что делать. Еще две секунды — и дверь будет открыта… Но, о счастье! Он заметил наружную задвижку, которую де Вержен приказал приделать, чтобы воспрепятствовать людям полицейской бригады проходить в коридор, ведущий в его квартиру, и которую де Марсэ отодвинул несколько минут назад, когда шел к Фроле. Он быстро протянул руку и задвинул засов — как раз вовремя, так как сейчас же ручка у двери повернулась, и чей-то громкий голос крикнул из кабинета:
— Он запер на задвижку! Скорей, идите кругом по главной лестнице.
Не торопясь, так как ему нужно было меньше времени для своего пути, чем преследующим, де Марсэ направился к квартире своего зятя. Да и кто посмел бы его подозревать, если бы даже и встретил? Но он все-таки пошел в сторону, противоположную той, куда должны были придти бросившиеся преследовать убийцу люди полицейской бригады.
Подойдя к квартире зятя, он позвонил с таким хладнокровием, которое удивило его самого. Открывшая ему дверь горничная радостно вскрикнула, ибо старика очень любили все в доме:
— Ах! Это вы, господин де Марсэ! Все сегодня в опере!
— Я знаю это, милая, но подожду дочь; представление должно сейчас кончиться! — И де Марсэ направился в гостиную, заперев за собой дверь. При помощи лампы он осмотрелся: ни одной капли крови на нем; кинжал остался в ране и помешал кровоизлиянию… Пока ему нечего бояться… Он спасен.
Но силы его истощились, и он, дрожа всем телом, упал на диван. Он задыхался.
— Убийца! Я — убийца, — бормотал он.
Но сейчас же ему снова пришлось собрать все свои силы: послышался шум голосов из передней; это вернулись госпожа де Вержен и ее дочь…
Почти в тот же час, когда Поль де Марсэ исчез так странно при проезде через Кожевенную набережную, что мы знаем по рассказам его кучера и старшего агента бригады, совершавшего свой обычный ночной обход, два каких-то человека подъехали в карете к вилле Палезо и выразили желание спешно поговорить с госпожой Шарлоттой Сеген по поручению ее мужа — Поль и молодая женщина в этом маленьком местечке считались мужем и женой.
Слуги сначала отказались будить свою госпожу, но Шарлотта, услышав шум, поспешно оделась и сошла вниз. Оба посетителя были великолепно одеты и выглядели чрезвычайно солидно, так что Шарлотта ни на минуту ни в чем не засомневалась, но она и не заметила, что один из незнакомцев смотрел на нее с особенным волнением, которое он с большим трудом сдерживал. Как только посетители прошли в гостиную, старший из них, не дав времени Шарлотте спросить у них о причине их визита в подобное время, сам поспешил объяснить ей цель их прихода.
— Мы действительно посланы вашим супругом, — сказал он, раскланиваясь, — с поручением проводить вас к нему. Сегодня утром он уехал в Лондон, посланный туда нашим патроном — мы работаем вместе с ним в одной и той же конторе — по одному весьма важному делу о наследстве одного из наших клиентов, и у него не было ни одной минуты, чтобы предупредить вас об этом. Придя сегодня утром в контору и едва получив необходимые инструкции, он должен был сразу сесть в фиакр и ехать на Северный вокзал, чтобы сесть на поезд в Кале. Мы назначены ему в помощники в трудном деле, возложенном на него, но нам нет необходимости быть всем сразу в Лондоне. Достаточно и одного для предъявления документов и установления их давности перед английским судом. Ваш супруг должен был вам написать из Лондона, куда он прибыл сегодня вечером. Несомненно, ему показалось скучным оставаться без вас на неопределенное долгое время, так как сегодня вечером в 10 часов мы получили от него следующую телеграмму: «Лондон, 7 часов 35 минут пополудни. Прошу моих друзей Серве и Робера, — это мы, сударыня, — взять на себя заботу привезти завтра с собой госпожу Сеген. Дело очень важное и запутанное; должен остаться дольше, чем предполагал. Поль Сеген».