Страница 86 из 133
Роса, несомненно, связана с плодовитостью. Об этом можно судить по следующим строкам «Старшей Эдды»:
Роса / вода — повсеместно распространенное магическое средство, используемое для увеличения плодородия и всякого изобилия. Например, утром в праздник летнего солнцестояния литовские женщины таскали по росе полотенце или скатерть, затем ткань выжимали и отжатую росу давали пить коровам, чтобы те давали больше молока.[749] Позже этот обычай переосмыслился: стали считать, что женщины-ведьмы отнимают таким способом молоко у соседских коров. Обливание водой в календарные праздники также известно разным народам. Например, литовцы обливали на Заговенье водой девушек или подростков, которых в бочке возили по деревне.[750] Повсеместно обливали жнецов на дожинках. На таджикской свадьбе молодые отпивали воды из одного сосуда, а остаток выливали на иву.[751] Образ «золотой росы», которую девушка собирает в платочек, известен в литовских песнях. В литовских сказках (АТ 480) золотом / золотым дождем обливают девушку, которая успешно выдержала испытание, а ту девушку, которая испытания не выдержала, обливают смолой / дегтем. Мы полагаем, так выражается то, что одна девушка может вступить в брачные отношения, а другая — нет (ср. смолой / дегтем мажут ворота той усадьбы, где живет девушка, потерявшая честь). Мы привели примеры символов росы / воды, которые скорее всего связаны с мужским признаком. Выяснение символики влаги продолжим ниже. Думаем, что приведенных фактов достаточно для того, чтобы показать общность символов древа, росы, влаги в фольклоре разных народов и их связь с символикой фаллоса — выражения плодовитости и плодородия.
Обратимся далее к нескольким литовским календарным песням, имеющим очень близкие параллели в фольклоре славян, и попытаемся на основе семантического анализа и сопоставления текстов объяснить значение их символики. Будем намеренно выбирать те песни, которые другими исследователями интерпретируются в качестве космогонических текстов.
Для начала обратимся к литовским песням, содержащим образы розы, которая расцвела в сочельник / на Рождество / в середине зимы, и озера / реки, замерзшей в Семик /на Троицу / в середине лета. Перечисленные образы занимают центральное место в вариантах, которые в Каталоге литовских народных песен отнесены к трем типам колядных песен и к одному типу трудовых (песня приурочена к отбеливанию холстов; имеются свидетельства, что она пелась и на свадьбе). Тексты календарных песен немногочисленны (всего 29 вариантов), а трудовая весьма популярна до наших дней (в Каталоге учтено 417 записей).
Приведем из Каталога описание группы вариантов календарной песни:
«Утром в Рождество розы расцвели, в Семик / на Троицу озера замерзли. Молодец вдоль озера ехал, коня поил. Бросай, молодец, проруби рубить, коня поить: твой полк уже давно поехал /твоя девица за другого идет, под венец становится. Пускай они едут: я позже выеду, а раньше приеду. / Пускай становится — я первым стану».[752]
Известны варианты песни, в которых вместо слов «Бросай, молодец, проруби рубить…» имеются слова «Вставай, молодец, ты не лежи». На первый взгляд эти варианты кажутся нелогичными: если образы природы понимать буквально, как отражение неких чрезвычайных явлений природы, мы сталкиваемся со слишком резким переходом от описания ситуации к диалогу. Явное нарушение реальной картины мира (невозможность природных явлений в указанное время) сигнализирует, что образы песни метафоричны и требуют расшифровки.
Аналогичные украинские и белорусские варианты имеют форму загадки: молодец спрашивает девицу, что это такое: в середине лета Дунай замерз, он коня перевел — лед растаял, он коня и напоил. Девушка отвечает другой загадкой: что это такое: у нее в дому в середине зимы роза расцвела. Обращаем внимание на детали этой песни: молодец говорит: «Если отгадаешь, станешь моею» — а девушка отвечает: «Хиба я не батькова, хиба я не мамкина» (т. е. знает об этом от родителей).[753]
Песни-загадки характерны для календарного фольклора. Обычно на загадку отвечают ясной отгадкой (напр., «Кто бежит без ног? — Река бежит без ног»). В пересказанной песне отвечают загадкой, и песня кончается. Значит, спрашивающий удовлетворен ответом. А из этого следует, что отгадки, по крайней мере, близки.
Разговоры загадками в фольклоре, как и в реальной жизни, применяются в разных ситуациях, в том числе в беседах о вещах и явлениях, прямого наименования которых избегают по этическим соображениям. Существует множество эвфемизмов для обозначения некоторых физиологических и сексуальных понятий.
В литовском фольклоре образ цветущей розы весьма редок. В военно-исторических песнях он используется при описании гибели воина: «Куда кровь брызнула, розы расцвели». Глагол цвести используется в качестве эвфемизма для обозначения менструального состояния женщины. В это время женщина не должна сажать лук или огурцы — они также будут цвести и не давать плодов. Аналогичные верования имеются и в русском фольклоре.[754] Д. Фрэзер приводит описание обряда в Эльзасе: майское дерево несла девушка в белом, которую называли Майской Розочкой. Девушки при этом пели такую песню:
В словацкой колядной песне имеются такие строки:
Приведенные факты позволяют исполковать метафорический образ розы, цветущей в середине зимы. В поисках второй метафоры обратимся к тем текстам, где изображается интимная связь юноши и девушки. В сказке о добывании молодильных яблок или целебной воды (АТ 551) юноша берет волшебное средство, но не сдерживается и «грешит» с девушкой, которая спит в саду / возле колодца. От этой связи позднее у девушки рождается сын. В русских вариантах сказки девушка просыпается и говорит: «Ах, невежа приезжал, да в моем колодце своего коня напоил»,[757] или «Вставайте! Кто-то в доме был, воды испил, колодезь не закрыл» (на это определение обратил внимание А. Потебня).[758]
Сходная метафора имеется в русской свадебной песне Сибири, время исполнения которой выражено в названии «В подклеть идти»:
748
Там же. С. 208.
749
Рукописные фонды литовского фольклора. LTR 1342(87), 2771(202), 5092(137, 149).
750
Pasakos. Sakmés. Oracijos. C. 333.
751
Амонов P. Повесть о высокой иве, цветущей чинаре и самаркандском яблоке. М., 1986. С. 111.
752
Misemčiene V. Lietuviy liaudies dainy katalogas. Darbo dainos. Kalendoriniy apeigy dainos. Vilnius, 1972. Nr. D 1452. К 338, 341, 342.
753
Потебня А. А. Указ. соч. C. 595–596; Колядки та щедрівки: Зимова обрядова поезія трудового року / Упор. О. І. Дей. Киів, 1965.
754
Агапкина Т. А. Славянские заговорные формулы по поводу mensis // Этнолингвистика текста. Семиотика малых форм фольклора. Тезисы и предварительные материалы к симпозиуму. М., 1988. С. 81–82.
755
Фрэзер Д. Золотая ветвь. Исследование магии и религии. М., 1980. C. 147.
756
Slovenské koledy. Od Štědrého večera do Troch krâl'ov. Bratislava, 1992. C. 95.
757
Северные сказки. Сборник H. E. Ончукова // Записки РГО. T. XXXIII. СПб., 1908. № 8.
758
Потебня А. А. Указ. соч. C. 498.
759
Русская свадебная поэзия Сибири / Вступ, ст., сост. и примеч. Р. Л. Потаниной. Новосибирск, 1984. № 40.