Страница 8 из 14
– Очень даже серьёзно. Самая что ни на есть полномасштабная война на пороге, только все делают вид, что взаимно блефуют, ждут, кто первый карты на стол бросит. Но на самом деле обратного хода уже нет. Слишком тут много факторов и интересов завязано. Как в июле четырнадцатого. Мир созрел… Раздолбать-то мы их раздолбаем, да ещё с помощью «соседей», но мясорубка будет знатная…
– И зачем вам это надо? В моё время товарищ Сталин, пожелай он этого – и сотня Меркадёров[16] задачу выполнила бы точно и в срок. И все Судоплатовы, Эйтингоны и Заковские лично у меня по «Особой папке» проходили, только команды ждали…[17]
– Чего же тогда сорок первый год приключился? Нельзя было теми же методами предотвратить? – с определённым ехидством осведомился Ляхов.
– А это опять не ко мне вопрос. Я бы предотвратил, если б команда прошла. Команды не было, да и меня там давно уже… Другие люди решили партию по-другому разыграть, в итоге вместо полусотни человек пятьдесят миллионов угробили. Это не ко мне, – повторил Валентин. И говорил он совершенно искренне. – Оставайся я возле Сталина в прежней должности и получи нужный приказ, спокойно, к примеру, в Мюнхене[18] всем фигурантам с той и другой стороны ДТП организовал, взрывы бытового газа и оч-чень недоброкачественные салатики к столу подал… И кто бы тогда Судеты подарил и кому, кто бы будущую мировую войну начал?
Тут он не шутил, организация серии красивых терактов отняла бы у него не больше недели. После чего планету наверняка ждали лет десять сравнительно мирных лет. И даже без помощников обошёлся бы, всё – своими руками. Другое дело – те же Сильвия с Дайяной подобных инициатив у подконтрольных координаторов не поощряли. «Доктор сказал – в морг, значит, в морг». Возможно, и потому всего двумя месяцами раньше Мюнхена Лихарев из того судьбоносного года ушёл, предпочёл бестолковые и опасные тридцатые годы ХХ века тихому и уютному началу двадцать первого века. Да ещё несколькими реальностями дальше от исходной, предоставив мёртвым, как сказано в Библии, «самим хоронить своих мертвецов».
Судя по молчанию Ляхова по ту сторону провода, слова Валентина его не то чтобы удивили, но…
На самом ведь деле – по лихаревскому варианту уже сегодня можно решить проблему и завтра с утра приступить к очередным задачам по «Мальтийскому кресту».
– Ну, товарищ, ты тоже вопрос не ко мне адресуешь. И даже Императора теперь переубеждать бессмысленно. Он решил Англию на век вперёд по уши в землю вбить и от этой идеи не отступится…
Сам Вадим был бы стопроцентно за лихаревскую идею. Он хоть и военный человек, которому где и когда ещё, как не на хорошей войне, себя проявить. Но… Он ведь успел стать не только приличным генштабистом, но и царедворцем, то есть в определённой мере государственным деятелем. Догадывался, или нутром чуял, что веком спустя запущенная, успевшая подзаржаветь мясорубка может и не выключиться согласно программе, а так и пойдёт крутить, как другая, из параллели, заработавшая в четырнадцатом да толком больше вообще не остановившаяся. Пусть и не в его мире это было[19].
И сейчас Вадиму подумалось – а не взять ли на себя историческую, так сказать, роль? Попытаться лично тоже переиграть историю, но не постфактум, как его старшие товарищи это неоднократно совершали, а превентивно. Тем более у него вдруг появился совершенно неожиданный союзник. По крайней мере, ещё несколько минут назад он Лихарева в этой роли не видел.
– Слушай, Валентин, – сказал он, – а ведь ты, на мой взгляд, дело говоришь. Я бы с тобой в комплот вступил. Только кто я есть? Что по одной жизни, что по другой. Фёст, тот у себя покруче устроился: вместо Президента американцам свои условия диктует… А я? Знаешь, наверное, стоило бы, если ты всерьёз говоришь, с адмиралом все обсудить…
При этом Ляхов, по обретённой вращением в высших сферах привычке, умолчал, что у него самого уже имеется договоренность с Воронцовым о совместных действиях без санкций с ныне отсутствующей верхушки «Братства», и даже не ставя в известность Фёста.
«Если мы в сфере внимания Ловушки сознания, то внезапность и несогласованность действий поднадзорных способна лишить её позитивного целеполагания и в итоге просто вывести из строя…» Примерно в этом роде выразился в одном из разговоров с Секондом Дмитрий Сергеевич. Поначалу Вадиму казалось странным и недостойным конспирироваться от Фёста, от самого себя фактически, а потом, немного подумав, согласился с Воронцовым. На самом деле, хоть Ловушке, хоть мыслящему существу куда труднее будет планировать свои акции, если считающаяся единой коалиция начнёт вдруг вести себя непредсказуемым и не поддающимся логическому обоснованию образом. Как если бы каждый футболист команды противника начал играть в свою, причём неизвестно какую игру – кто в регби, кто в гандбол, а кто-то по-прежнему в футбол, но американский, с единственной целью – загнать мяч в ворота противника, не считаясь при этом с человеческими жертвами. И не было бы на поле арбитров, чтобы это безобразие прекратить.
А самому «Братству» такая вакханалия как бы и без разницы, поскольку никаких позитивных целей у него с самого начала не было, за исключением собственного выживания и, во вторую очередь, поддержания окружающих реальностей в приемлемом для жизни состоянии.
Что же касается теперешнего предложения Лихареву встретиться с Воронцовым, так прошлый конфликт у Валентина с Ляховым приключился как раз из-за того, что Вадим требовал устроить ему канал межвременной связи с пароходом, находившимся в двадцать пятом году югоросской реальности, а Лихарев отказывался, ссылаясь на прямое указание Левашова не лезть больше во внепространственные и любые другие дела «Братства». А теперь, значит, как бы и наоборот получается.
– Мне что. Могу. Прямо сейчас. Только я, как и тогда, буду на твоё указание ссылаться, – засмеялся Валентин. – Мне ведь прежнего табу никто, кроме тебя, не отменял…
– Давай, ссылайся.
– Значит, схожу. На море посмотрю, пива дарового выпью. Твою Майю как, в Кисловодск под охраной отправить или с собой прихватить?
– Это уж как она сама захочет.
– Лады. Тогда – до побачення…
По-прежнему страхуясь от «всеволновой» пеленгации с последующим немедленным ударом по вычисленному местоположению боевыми медузами (хватит, один раз уже взглянули «глаза в глаза»[20]) или чем-то похуже, Валентин решил действовать по примитивной, но действенной партизанской тактике. Выйти на связь внезапно, из неожиданного места, и тут же сменить дислокацию, быстрее, чем наблюдатели успеют вообще отреагировать на твоё появление в эфире.
Он оставил женщин болтать на интересные для них темы, а сам спустился на нижний двор (участок имел ступенчатую форму и состоял из двух уровней – внизу хоздвор с гаражом и «службами», как эти строения по-прежнему здесь назывались, а наверху – собственно дом и сад для отдохновений). Такая планировка позволила заодно устроить под верхним уровнем солидный железобетонный бункер в сотню квадратных метров площадью, хорошо заглублённый в гору. Как Лихарев шутил – нужно же где-то лопаты хранить.
Возле гаража велел, входя в роль барина, уже освоившемуся на новом месте Варягу приготовить машину к не слишком долгой поездке, то есть припасов и запас бензина не брать, но оружием озаботиться, и показал, где хранится его арсенал. Андроид, знакомый с оперативной обстановкой на КМВ, полномасштабных боевых действий в ближайшее время не предполагавшей, кроме двух револьверов «Смит-Вессон» выбрал короткие, издалека смахивающие на обрезы гладкоствольные «Снайдеры» десятого калибра с подствольными магазинами на пять патронов. Обычному человеку такое ружьё почти ни к чему, охотиться из него – только на гризли или пещерного медведя, причём из засады, да и не каждый стрелок его вообще в руках удержит при выстреле[21]. Как шутили знатоки и ценители, «стрелять из этого ружья может только тот, кто хорошо освоил заднее сальто».
16
Меркадёр Р. – испанский коммунист, по заданию НКВД убивший в Мексике в 1940 г. Л. Троцкого. Герой Советского Союза.
17
Судоплатов П., Эйтингон Н. – сотрудники НКВД-НКГБ, занимавшиеся вопросами разведывательно-диверсионной деятельности, организаторы ликвидации Троцкого и ряда других персонажей. Заковский Л. – Генеральный комиссар госбезопасности, в реальности Лихарева сменивший Ежова (вместо Берии). «Особая папка» – на самом деле довольно большая бронированная комната, хранилище личных дел и других документов высшей степени важности и секретности, контролируемое «Особым сектором» ЦК ВКП (б), в котором работал Лихарев до 1938 г, в широком смысле – номенклатура лиц, стоящих на особом учёте.
18
29.09.38 г. в Мюнхене состоялась встреча Гитлера и Муссолини с премьером Англии Чемберленом и Франции – Даладье. Был решён вопрос о расчленении Чехословакии между Германией, Венгрией и Польшей (и после этого поляки до сих пор обижаются на пакт Молотова – Риббентропа, а венгры «Будапешт-56» вспоминают. В тот момент на себя бы посмотрели.). Мюнхенское соглашение непосредственно предопределило развязывание 2-й мировой войны.
19
У автора есть мнение, что Первая и Вторая мировая войны, а также все последовавшие после 1945 г. вооружённые конфликты являются всего лишь разными, дискретными фазами одной и той же войны, начатой 28.07–04.08.1914 г. Австро-Венгрией и Германией против стран Антанты. Желающие могут проанализировать цепочку военных и политических событий, их связность от начала и до сегодняшнего дня.
20
См. «Мальтийский крест».
21
Вообще подобные ружья предназначены для совсем неспортивной охоты на водоплавающую дичь – накрыть максимально широким конусом дроби взлетающую стаю гусей или уток.