Любовь под соснами

Поговорив с мамой, Кристина немного воспрянула духом. Возвращаясь домой, уже смогла погрозить баннеру кулаком: я не позволю никому купить мой дом. Я буду делать все что угодно, и, если понадобится, даже убивать.

Она вошла в гостиную, включила свет и замерла. На стульях сидели двое. Марина и отец.

Отгоняя видение, Кристина потрясла головой, но все осталось по-прежнему. Марина в платье в полоску с распущенными волосами и папа в так хорошо знакомом ей сером костюме и рубашке с галстуком. Такой же, как он остался в памяти двенадцатилетней девочки. Рука его лежала на плече Марины, словно он ее защищал. И выглядел он, конечно, не как ее отец, а как молодой человек, что, в общем-то, было и неудивительно, потому как на вид ему можно было дать не больше тридцати с хвостиком.

Кристина замерла.

— Иди сюда, дочка, — послышался в голове родной папин хрипловатый голос. — Настала пора нам во всем разобраться. — Марина немного склонила голову на его плечо, и Кристина ощутила ревность. А она-то привыкла считать себя единственной дочерью. Папина любовь, папино внимание — все только для нее. Как же она тогда ошибалась.

— Как ты мог?! — прохрипела она, не узнавая свой голос. — Как ты мог предать нас?! Мама верила тебе, а ты завел другую семью.

— Так иногда случается, — Кристина чувствовала грусть и сожаление. — Ты должна знать, уже взрослая.

Кристина вдруг вспомнила Витьку, свое неуемное, совсем неженское желание. Наверно, так же было и у отца когда-то. Она-то кто такая, чтобы осуждать?! Кристина медленно направилась к столу, мелькнула мысль, что надо бы сделать чаю. Только вот пьют ли чай призраки?

— Иди сюда, Кристина, — отец снял руку с плеча сестры и поднялся навстречу. Когда они оказались рядом, Кристина ощутила, что выросла и теперь была лишь немного ниже отца. А раньше он казался ей высоким.

— Пап, это правда ты?

— Конечно, милая. Надо верить себе.

— Я схожу с ума. Сначала она, потом ты. Но я не знала, что она моя сестра. — Кристина взглянула на Марину и удивилась, что та смотрела на нее не так, как всегда, а с пониманием, словно жалела и прощала.

— Знаю, — отец подвел Кристину к столу и усадил так, чтобы она могла видеть их обоих. Хотя у нее что-то случилось со зрением, исчезла четкость, словно стояли слезы в глазах. Но плакать не хотелось. Наоборот, стало спокойно. — Ты сделала то, что в тот момент тебе казалось правильным. Это был твой выбор и, — он кивнул на Марину, — Ее. Ваши судьбы должны были пересечься, чтобы каждый сыграл свою роль. Но речь сейчас не об этом. Ты должна остановиться. То, о чем ты думаешь, неправильно. Это не выход.

Кристина вдруг осознала, что не может соврать, что никогда и не помышляла, чтобы убивать за деньги. Отец каким-то непостижимым образом знал об этом. Похоже, они обменивались мыслями.

— Но я должна спасти дом! — Кристина не удержалась от оправданий. — И мама у меня на руках. Я не могу позволить, чтобы она осталась на улице. Ты ведь не знаешь, что произошло. — она остановилась. — Так ты знаешь про рассеянный склероз?

Неожиданно общение пошло легче, они сидели, обмениваясь мыслями и показывая друг другу картинки.

Потом отец и Марина встали из стола и… исчезли, не доходя до двери.

Кристина почувствовала себя так, словно не спала неделю. Не было сил даже добраться до дивана. Голова сама собой опустилась на руки. А когда проснулась, было уже темно. Кристина встала, потянулась. Несмотря на неудобную позу, ей было удивительно хорошо. Отец появился, чтобы уберечь ее от новых убийств.

Она должна остановиться.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Катарсис

Глава 41

В ту ночь Кристина удивительно хорошо спала, а утром чувствовала себя так, словно стала ребенком, и в ее жизни снова появился тот, кто позаботится о ней лучше, чем она сама, и все неприятности скоро разрешатся. Даже выполнение обычных упражнений превратилось в некий приятный ритуал, она с удовольствием наблюдала, как хорошо работают мышцы и как глубоко дышится, и как в тело вливается сила. Не думалось о том, что сегодня, как и вчера, нужно садиться за обзвонку, снова получать бесконечные отказы, наталкиваясь на наглых риэлторов, раньше нее успевших отхватить лакомые куски. Сегодня, совсем как раньше, казалось, что в свое время ей позвонит тот, кто должен позвонить, и об этом вовсе не надо беспокоиться. И, вообще, все в ее жизни правильно и хорошо, даже если вчера то же самое казалось несправедливым.

«А была ли вообще вчерашняя встреча?» — задумалась Кристина, или это было сном наяву? Неважно, отмахнулась она. Ей хорошо, и ладно. Последнее время ей так редко бывало хорошо, всегда было то, что мешало радоваться жизни.

А может сегодня по случаю такого удивительного настроения стоит отключить телефон и отдохнуть? Сходить в лес погулять, а потом, налив чашку горячего зеленого чая, завалиться с ноутбуком на диван и писать, писать, пока не устанут бегать по клавиатуре пальцы и будут мысли в голове. И пусть ее роман никогда не выйдет в печать, у нее есть виртуальные читатели, которые спорят, переживают и очищаются, проходя вместе с ней через ее жизнь, полную грязи и ошибок. И может быть, правдивая история убережет их от подобного пути. Тем более, что был еще один приятный момент. Теперь, когда она решила переписать роман, она может позволить себе вновь пережить те волнующие моменты, которые были у них с Витькой и даже немножко пофантазировать.

Кристина уже допивала третью чашку чая, а вокруг валялась кучка оберток от конфет. Погружение в прошлое было настолько глубоким, что временами ей казалось, что она чувствует вкус Витькиных губ, наглый язык и нахально-нежные пальцы, которые успевали погладить каждый сантиметр ее горящей от возбуждения кожи.

Развернув еще одну конфету, Кристину осенило, что с отсутствием секса она превращается в Корзину. По статистике неудовлетворенные женщины пытаются компенсировать нехватку нежности сладким. Да уж, раньше ее и вовсе не тянуло на сладкое. Скорее на горькое и соленое. А теперь-то вот как получилось. Ну и пусть. Даже если все поправится, то ее это волнует гораздо меньше, чем раньше. С отъездом Витьки исчез вкус к жизни, пропала необходимость быть красивой и ухоженной. Она взглянула на облезший лак на ногтях. Когда последний раз она делала маникюр? Кажется, когда ходила с Олегом в кафе. Нужно срочно выходить на работу, подумала она, сделав последний глоток чая и вновь углубляясь в книгу, делая нужные поправки. Как же хочется секса с Витькой и уже даже наплевать на то, что он женат.

Кристина даже не сразу услышала раздавшийся звонок в домофон. Кто это мог быть? Она уже успела забыть этот мелодичный звук. Как давно у нее последний раз были гости? И сама же хихикнула. Вчера. Папа с сестренкой. Да вот только им двери и стены вовсе не преграда. Она накинула куртку и выбежала к калитке. На пороге мужчина лет сорока с несколько напряженным выражением лица.

— Продаете?

— Что продаю? — не сразу сориентировалась Кристина, почему-то пытаясь вспомнить, какие квартиры висели в рекламе.

— Ну как что?! Дом, конечно.

— А-а-а, дом, — она не смогла скрыть разочарования в голосе. — Откуда вы узнали?

— Но у вас же баннер висит на балконе. Вы что, не хозяйка? Я посмотреть хотел.

— Хозяйка, я просто не ожидала, что вы придете без звонка.

— Да я звонил. Ваш риэлтор сказал, надо заранее созваниваться, он сегодня занят, показать не может. А я свет увидел в окне и решил рискнуть. Мне риэлтор-то без надобности.

— Знакомое дело, — кивнула Кристина.

— Ну так что, посмотреть можно? Вы продаетесь или нет?

— Я — нет, а дом, к сожалению, выставлен на продажу. Проходите. — Кристина посторонилась.

Мужчина вошел на участок, посмотрел на сосны, на дом. Остановил взгляд на сосне-Иудушке.

— А почему вы ее не уберете? Я хороших ребят знаю. Аккуратно сделают.

— Если кто купит, сам уберет. А я считаю, что эта сосна имеет право на жизнь. — Кристина скрестила руки на груди, пытаясь унять забившееся сердце. А вот и первый покупатель. А вдруг ему понравится. Как же она будет жить без своих Двенадцати сосен?