Любовь под соснами

Кристина не могла поднять глаза на мать. Только сжала ей руку. Мама-мамочка бедная. Сколько же тебе всего пришлось перенести. Да еще эта болезнь проклятая. Она положила голову маме на плечо. Та ласково перебирала ее волосы. Глядя, как переплетаются ветки сосен в голубом небе, Кристина сама удивилась, когда услышала свой голос. Слова слетали с губ, не доходя до сознания, от боли и желания поделиться. Она так устала носить в себе это измучившее ее чувство. Эту липкую паутинку страсти.

— Я знаю, почему ты мне это рассказала. Ты видела меня с Витькой. Я не знаю, что со мной творится, когда его вижу. — она свела брови вместе, мотнула головой, словно отказываясь от своих слов.

— Ты вся в отца, доченька. Он такой был горячий мужчина. Вот ему меня одной и не хватало. — сейчас, спустя годы, Илария перестала осуждать мужа. Даже получилось и простить. Нехорошо он поступал, не по-христиански, желая чужую жену. Но ведь не судите и не судимы будете.

— Так, значит, у меня есть сестра.

Илария кивнула.

— Может, когда и встретитесь. Вам-то что до взрослых дел. Она ни в чем не виновата. Даже имени ее не знаю. Бандитка и бандитка во всех письмах. А то ведь, кроме меня у тебя и нет никого. А мне — Илария подняла глаза вверх — Не знаю, сколько Бог отпустит.

— Прекрати сейчас же. — Кристина прижала ее руку к губам. — Не накликай. Ты будешь жить до тех пор, пока врачи не придумают лекарство, чтобы победить болезнь.

Илария улыбнулась, тряхнула головой, отгоняя мысли о предательстве.

— А ты знаешь, Кристинка, уже придумали. Альтернативное лечение. Иголками.

Глаза у Кристины загорелись.

— Здорово. Так надо попробовать.

— Тяжело это, детка. Целый день на иголках. И ночью тоже. И на голове иголки. И еще много всяких упражнений. И диета. Но в интернете пишут, что многие выздоровели. Там есть какая-то девушка, которая теперь здорова. Но у нее был парень, который во все это верил. Они верили даже после того, как наступило ухудшение, после того, как от нее отказались врачи и родители.

— Я тоже буду верить в тебя.

— Я знаю. Но я пока не готова. Надо все взвесить. Болезнь ведь не дается просто так. Значит, я заслужила. И если Бог решил, что мне нужно через это пройти, я должна это выдержать.

Кристина нахмурилась. Лицо стало серьезным, на лбу залегли две складочки. Как она не любила все эти разговоры о религии. О Боге. Если Бог есть, зачем он допустил то, что произошло с ними? Те, кто это сделали, живут припеваюче, а им, двоим, до сих пор приходится бороться за жизнь. Она повернулась к матери, поцеловала в щеку.

— Забыла, что мне нужно срочно позвонить.

Илария задержала ее руку.

— Одно слово, Крис.

— Да?

— Ты обещаешь мне подумать о ваших отношениях с Витей? — Кристина вздохнула. Мама хочет, чтобы она дала слово не встречаться с ним. Принести еще одну жертву? Если бы кто-нибудь сделал так, чтобы она забыла его. Руки, губы, поцелуи. — Я тут подумала, может тебе лучше уехать на время? Ты сейчас доделаешь свою сделку, получишь деньги и поезжай.

— Как я тебя оставлю?

— Мне предлагают лечь в больницу. А ты можешь съездить отдохнуть на море. Или в Европу. В Париж, например.

Кристина вспомнила о врагине. Она никогда не оставит маму одну. Нет, мамочка, сначала я должна кое-кого убить. А потом уже поеду. И пусть твой Бог попробует меня наказать. Я не верю в Бога. Я уже почти склоняюсь к тому, чтобы поверить в себя.

— Не думаю, что это хорошая идея уезжать куда-нибудь, когда здесь такая хорошая погода. — она вдохнула остро пахнущий сосновый воздух и вдруг почувствовала, что у нее улучшилось настроение. — Давай мы вместе подумаем. Ты над тем, чтобы начать лечение иголками, а я над тем, чтобы оставить соседа жене. — Она широко улыбнулась, чувствуя, как загоняет себя в угол. Если мама согласится, ей будет тяжело без Витьки. Зато придется обуздать свои инстинкты и вспомнить о позабытой гордости. Пусть Витька возится с мелкой и крупной сколько угодно и даже заделает еще одну со своей женушкой-коровкой.

Илария прищурила глаза и внимательно посмотрела на дочь.

— Детка, тебе никто не говорил, что ты провокатор?

— Работа у меня такая, мам. Иначе денег не будет. В любом случае тебе решать. А ты пока мне кинь ссылку на почту, чтобы я ознакомилась с этим новым лечением. Да, совсем забыла. Какой там адрес у моей сводной сестрички?

— Зачем тебе?

— На всякий случай. Буду мимо проезжать, загляну.

Илария пожала плечами.

— Филевская, двадцать, квартира восемь.

Кристина удалилась с подносом. Глядя вслед, Илария любовалась ее прямой спиной и гордо посаженной головой. Дочка могла бы с успехом нести поднос на голове. Красивая девочка. Дай Бог ей счастья. Вот только бы оставил ее в покое этот сосед. Илария сложила руки и подняла глаза к небу. «Господи, не оставь мою девочку в беде. Подскажи ей правильный путь».

Глава 11

Помыв посуду, Кристина включила ноутбук. Перечитала последнюю главу. Книги всегда были ее единственными друзьями. Но «Мастера и Маргариту» она любила за первую главу, подсказавшую ей путь к освобождению. Подсолнечное масло стало ее союзником. Некоторое время она смотрела в окно, вспоминая, как же все это случилось. А потом пальцы быстро забегали по клавиатуре.

Звонок Петровича раздался в тот момент, когда я дочитывала последнюю главу Булгакова.

— Сладкая моя, я через полчасика буду. Удиви меня чем-нибудь. У нас с тобой давненько ничего не было.

Язык у него, как обычно, заплетался.

Сердце мое затрепетало в груди, подобно попавшей в сачок бабочке. Он действительно уже почти месяц не прикасался ко мне. Влюбленная в Артема, я всячески пыталась не думать о том, что настанет момент, когда мне придется приступить к своим обязанностям. Возможно, если бы не случилось перерыва, за время которого я привыкла к другим рукам и губам и поняла, что значит любить, а не служить игрушкой в руках потрепанного мужика, я бы как-нибудь приспособилась. Но судьба дала мне слишком много времени, чтобы осознать, что я больше не хочу жить, как раньше. После ласковых рук юноши я не могу позволить, чтобы меня лапал этот извращенец. Но, к сожалению, у меня не было выбора.

Я вскочила с дивана и надела отвратительный, купленный Петровичем костюм кошки, который я особенно ненавидела за то возбуждение, которое испытывал мой мучитель. Но сегодня, посмотрев на себя в зеркало, я себе понравилась. Именно эта маска подходила для моего плана. Гибкая и хищная, сегодня я казалась себе не кошкой, а пантерой. Я отправилась в гостиную и быстренько сервировала стол. Достала вина из бара. Бокалы. Зажгла свечи. Так я не делала никогда. Надеюсь, это его удивит. И он выпьет со мной вина, от которого его еще больше развезет.

Подошла к аквариуму. Заметив меня, моя любимая золотая рыбка подплыла к стеклу.

— Исполни мое желание. Я должна освободиться.

Если бы это было возможно, я взяла бы ее в руки, но я только провела пальцем по стеклу, словно хотела приласкать. Она прилепилась к стеклу с другой стороны и некоторое время висела так, открывая свой маленький ротик, словно уверяя меня в том, что все свершится так, как я задумала. Я поднялась и пошла на кухню. Вынула из холодильника пластиковую бутылку с подсолнечным маслом. Вернулась в комнату. Налила небольшую лужицу на том месте, где мы заключили договор с рыбкой.

Я так волновалась, что смутно помню, что было до того, как он пришел. Зато изумительно помню, что случилось после.

Когда я открыла дверь, Петрович еле держался на ногах. Увидев меня, он пьяно хихикнул и ущипнул меня за щеку. Впервые мне захотелось залепить ему пощечину, но я выдавила из себя улыбку и, покачивая бедрами, направилась в гостиную. Оглянувшись, увидела, как держась за стену, он пытается справиться со шнурками.

Я выпила с ним бокал вина. Для храбрости. Чтобы получше сыграть роль. Петрович, развалившись на стуле, что-то рассказывал. Смысл до меня не доходил, я лишь кивала и смотрела на подсвеченный аквариум. Каждый раз, когда я видела золотую рыбку, мне становилось спокойнее. Рыбка поможет, она обещала. Наконец, Петрович сказал, свое обычное: «ну-ка пройдись». Я встала и, походив по комнате, спряталась за аквариум, стоящий посередине гостиной. Петрович позвал меня. Я затаилась. Он тяжело поднялся. Я вышла к нему навстречу, но когда он уже хотел схватить меня, увернулась. Лужица маслица была с противоположной стороны, и я увлекла его туда. Он пьяно хихикнул. Пробормотал: «сейчас поймаю». Перепрыгнув лужицу, я остановилась. Он поскользнулся, потерял равновесие, и в этот момент я толкнула его на аквариум. Все произошло слишком быстро. На пол хлынула вода, а он повис на острых краях разбившегося под его весом стекла. Раздался дикий вопль, потом все стихло. Моя золотая рыбка валялась на полу среди себе подобных. Я взяла ее в руки и, прошептав «спасибо», побежала на кухню. Достала пустую банку и, налив воды, опустила туда рыбку. Возвращаться в комнату было страшно. Но я все же пересилила себя и вернулась. Меня всю трясло. Мой мучитель висел, словно мешок, на острых краях аквариума и не двигался. В луже на полу бились другие пестрые рыбки, которых я не хотела спасать. Это были его рыбы, и они должны были умереть вместе с ним.