Из последних сил

Смерть Гранита в 2009-м в целом была Шраму на руку. Горбунов попытался взять власть в городе в свои руки, но не смог бы этого сделать, если бы не своевременная помощь из Москвы. Началась грызня между участниками бизнеса и пытающейся войти в этот бизнес братвой, Горбунова попросили подвинуться, но после того, как рядом с ним замаячила фигура Шрама, вопрос был снят сам собой. Маленькая контрабандная империя Гранита стала частью большой империи Шрама, и это было хорошо. Но в то же время Шраму не хватало давнего сильного партнера, с которым приходилось иметь дело осторожничая и не показывая зубы, потому что тот в любой момент мог ощериться и сам.

Горбунов был рыбой-прилипалой. Гранит был акулой. А с этой рыбой всегда нужно было держать ухо востро.

— Зачем он под тебя копал, если ты был под ним? — спросил Шрам. — Ты же на него работал уже тогда.

— Да, работал, но я… В общем, я тоже под него копал. Хотел занять его место. Чувствовал, что смогу. Многие денежные операции Гранита проходили через мою фирму, и если бы нагрянула проверка — я был сел. Я уверен, Гранит хотел меня списать со счетов, заодно и закрыв некоторые махинации. Тут вопрос был: он или я… Я решил пойти ва-банк и стал собирать информацию, тянуть ниточки к себе, готовиться подмять бизнес под себя. Судя по всему, Гранит догадался, что я под него копаю и решил меня закрыть. А тут пришел Дима с этой информацией и предложением избавиться и от улик, и от самого Гранита.

— Он сказал тебе, как планирует это сделать?

— Нет. Просто пообещал, что папка с моим делом, существовавшая в доме Гранита, исчезнет. И сам Гранит — тоже. Я еще тогда подумал: надо же, парень такой молодой, а так уверенно говорит, как будто знает свое дело. И я согласился. Если честно, я хотел его кинуть. Он на лоха был похож. Простоватый такой, одет по-уличному. Единственное, что в нем было профессионального — это речь. Он держался так, как… ну вот как ты, Шрам. Как будто был уверен в том, что у него все получится. Он даже согласился убрать Гранита без задатка. Взял срок — неделю и исчез. А через неделю… Ну, ты знаешь.

Шрам знал. Гранит сгорел заживо в своем коттедже, предположительно — закурил в постели и уснул. Источником пожара была именно кровать, на которой спал Гранит. Иных повреждений на теле, кроме страшных ожогов, не было, так что дело закрыли, списав все на неосторожное обращение с огнем. Никто не копал, не искал криминального следа… И правильно, никто бы и не нашел. Дима работал чисто и аккуратно уже тогда, если предположить, конечно, что это было его первое убийство.

Шрам припоминал, как его озадачило тогда, почему в доме преуспевающего бизнесмена нашли бутылки из-под медицинского спирта? Собственно, пожар вспыхнул так ярко и мощно именно из-за него — коньяк так не горит. Сработала пожарная сигнализация, на второй этаж стала ломиться дежурившая внизу охрана, но они не успели, слишком быстро распространился огонь. Ведь как назло рядом с кроватью стояла поллитровая бутыль, которая, видимо, опрокинулась, подлив спирта в огонь. Сама опрокинулась, ага! И Гранит, способный купить пару бизнес-центров в городе целиком, просто собрав в кучу свои не вложенные в бизнес деньги, предпочитал пить именно спирт, да поди еще чистый, неразбавленный. Ага, конечно! Милиция эту версию скушала, списав все на «У богатых — свои причуды». Собственно, другой версии у них быть не могло, потому что другая, правдивая версия, слишком фантастична.

Наверняка, если поискать, неподалеку от коттеджа Гранита найдется высокое дерево. И наверняка в ту ночь некий молодой человек забрался на него с биноклем, чтобы хорошо видеть человека, которого он собирался убить.

Шрам откинулся на спинку дивана, в деталях представляя себе эту сцену…

Лето. Пригород Новосибирска. Кажется, дом Гранита находился где-то у Обского водохранилища — Шрам бывал у него в гостях примерно за год до трагедии. Хотя до какой трагедии? Будем называть вещи своими именами. За год до убийства! Гранит дома, на втором этаже. Что он там делает? Смотрит телевизор с сигаретой в зубах? Просматривает последние новости в Интернете, опять-таки с сигаретой? Не таким человеком был Павел, чтобы курить в постели, да и вообще, чтобы курить в помещении. Не его стиль. В кабинете — да, на балконе — запросто, но не в собственной спальне. Скорее всего, он стоял на балконе. Да, почти наверняка так это и произошло. Балкон, поздний вечер, сигарета в руке…. И тут какая-то неведомая сила вырывает эту сигарету и заставляет ее повиснуть в воздухе, перед самым лицом. Гранит от удивления не может даже ойкнуть, а в следующую секунду, когда первая оторопь проходит, и он пытается сказать «Это что за херня такая?» — он понимает, что больше не может говорить. Не только говорить, дышать! Та же сила, что держит в воздухе сигарету, зажимает ему рот и нос. Скорее всего — это больно. Дима как-то разоткровенничался и говорил, что ему трудно работать с живой тканью, у его дара нет обратной связи.

Когда ты давишь пальцами на стол — стол давит на твои пальцы с той же силой. Третий закон Ньютона. Когда ты телекинетик — этот закон не работает. Ты не чувствуешь того, чего касаешься мысленно, остается полагаться только на зрение. С железом это не так важно — его погнуть не так просто, а вот заткнуть человеку рот — это другое, тут легко переборщить с давлением, особенно если ты убиваешь впервые. Губы Гранита сдавливает словно прессом, так, что они лопаются! Но это не важно, тело обгорит до неузнаваемости и предсмертных повреждений никто не обнаружит. Главное — не сломать кости, а они куда прочнее кожных покровов.

Ноги Гранита отрываются от пола. Он пытается зацепиться за перила, но его руки больше не принадлежат ему, они сдавлены будто тисками. Он влетает обратно в спальню, а сигарета так и следует за ним, вися перед его лицом. Гранит падает на кровать. Его вдавливает в матрац так, что он не может пошевелиться. Кровь из раздавленных губ стекает на подушку, но это тоже не важно. Сгорит! Никто ничего не найдет и не докажет.

Мистика продолжается. В балконную дверь влетают три бутылки с какой-то прозрачной жидкостью. Сами собой, не спеша и вальяжно. Две опускаются на пол поодаль, а одна — у самой кровати. Гранит не может повернуть голову, он видит только потолок, но он слышит характерное булькание — это спирт вытекает из упавшей на бок бутылки. Вытекает ему под кровать… Буль-буль… Это почти как тик-так. Последние секунды жизни.

Горящая сигарета падает на пол. Спирт вспыхивает мгновенно, ярким и жарким пламенем, не дающим никакой копоти. Спирт — это не бензин, температура его пламени всего 900 градусов, против 1200 у бензина. Но человеческое тело воспламеняется всего лишь при трехста…

Гранит кричит, но не может разжать губ. Он лишь мычит от боли, но недолго… Пламя моментально охватывает всю кровать, перекидывается на ковер, на деревянный стол. Лопаются две оставшиеся бутылки со спиртом — может быть от жара, а может им кто-то помог. Тот, кто сидит на дереве в 100 метрах от объятой пламенем комнаты и смотрит в бинокль на агонию сгорающего заживо человека.

Когда охранники распахивают дверь — влекомый сквозняком поток пламени просто сбрасывает их с лестницы. Они ничем не могут помочь своему боссу…

Идеальное убийство в исполнении лучшего в мире специалиста по несчастным случаям.

— Сколько ты заплатил за смерть Гранита?

— Шрам…

— Сколько, Коля? Я тебе уже говорил, что было, то было. Прошлое меня не интересует.

— Шрам, ты пойми, я бы никогда тебя так…

— Ты бы не смог, Коля! Где я, и где Гранит. Если бы я хоть на секунду подумал, что ты можешь подослать ко мне убийцу…

Шрам помолчал, оставив последнее слово звенеть в воздухе. Он видел, съежился Горбунов, словно стараясь стать как можно меньше и незаметнее, мечтая о том, чтобы спрятаться в неприметную щель возле ручки дивана.

— Так сколько ты заплатил? — продолжил он, сочтя, что пауза уже достаточная.

— Пять миллионов.

— Наличными?

— Разумеется.