Влюбленная в демона

Кухулин наклонился, чтобы поцеловать ее. Бренна страстно прижалась к нему и оказалась в его объятиях. Попросив поцеловать ее, она хотела сказать этим о силе, страсти и близости, которые исходили от его тела, помогая ей перебороть страх. Как и прежде, губы возлюбленного заставили ее забыть о шрамах. Она могла думать лишь о его вкусе, прикосновениях и о том, как ее тело отзывалось на них.

Девушка, одурманенная поцелуями, чувствовала, как его горячие ладони беспокойно снуют по ее одежде, сжимают грудь, пробираются к влагалищу. Она застонала, прижавшись к его тверди. Бренна и не заметила, как ее собственные руки начали исследовать тело возлюбленного. Они нашли застежку, на которой держался килт, и расстегнули ее. Кухулин помог ей стащить с него килт, а потом сорвал с себя льняную рубашку. Бренна, ничего не сознавая, прижималась к обнаженному телу, гладила его, восхищалась силой твердых мускулов.

Внезапно Ку повернулся и сел на кровать, а она осталась стоять между его колен. Руки воина легли на шнур ее платья, завязанный под самым подбородком.

- Позволь мне увидеть тебя, любимая, прижаться к твоему обнаженному телу. - Его голос был хриплым от страсти.

Пытаясь унять дрожь, которую вызвали его слова, она закусила губу и кивнула. Кухулин расшнуровал строгий лиф, помог ей снять его, а потом опустил юбку. Она осталась перед ним в закрытой сорочке. Бренна медленно подняла мягкую ткань, сняла через голову рубаху и бросила ее на пол. Она стояла перед ним очень тихо, крепко зажмурившись. Когда знахарка почувствовала мягкую нежность его пальцев, проводящих по краю толстого шрама, который шел от лица к шее и полностью покрывал правую грудь до плеча, а потом спускался почти до талии, она не смогла сдержать дрожь, сотрясавшую ее тело.

- Ах, любимая, - хрипло сказал он. - Жаль, что меня там не было. Я нашел бы способ предотвратить это или утешал бы тебя, помогал бы тебе потом, попытался бы уменьшить эту боль.

Слезы потекли из ее закрытых глаз, когда он наклонился и стал целовать шрамы, которые только что гладил. Когда девушка наконец открыла глаза, чтобы посмотреть на любимого, то увидела, что его лицо тоже мокро от слез.

- Теперь ты здесь, - сказала она.

- И буду всегда, на всю жизнь.

Бренна опустилась вместе с ним на кровать, упиваясь прикосновением к его обнаженной коже. Он не отвернулся от нее, не захотел, чтобы она ушла.

Бренна не сомкнула глаз до самого утра.

Лохлан удивленно поднял голову. Еще не стемнело, но он уже чувствовал ее. Она звала его по имени, невзирая на ветер и дождь. Сила ее зова звенела в крови. Его крылья затрепетали и стали разворачиваться прежде, чем он выпрыгнул из своей тайной пещеры и стал скользить над землей, желая как можно скорее оказаться возле Эльфейм. Тело фоморианца радовалось холодному прикосновению дождевых капель. Он мечтал обнять ее, почувствовать, как она гладит его крылья и ласкает тело. На этот раз Лохлан хотел взять ее полностью. Он дал попробовать кровь Эль, но понимал, что делать этого было нельзя. Это ощущение оказалось демоническим, нутряным, неправильным. Ему стало трудно дышать. С усилием, которое вызвало знакомую пронизывающую боль в висках, Лохлан остановился. Надо взять себя в руки. Фоморианец не мог прийти к ней, затуманенный страстью и жаждой крови. Он закрыл глаза и наклонил голову, несмотря на боль, вызванную отрицанием того, чего требовала его кровь.

Он любил ее, поэтому заставил себя думать не о гладком горячем теле, а об улыбке, о доверии, сиявшем в глазах Эльфейм. Она была его женой, обручившейся с ним перед Эпоной. Он задышал ровнее.

«Мы поговорим. Может быть, сегодня ночью я найду способ сказать ей о Пророчестве. Вместе мы, конечно же, придумаем, как спасти моих сородичей без жертвы, которую я не принесу, как уже поклялся в этом».

Лохлан подавил свои темные инстинкты и снова помчался вперед. Эль звала его. Он должен был ответить ей, но как человек, а не как чудовище.

Избранная стояла возле выхода из потайного коридора. Дождь бежал по ее лицу и телу. Лохлан подумал, что любимая словно покрыта слезами с головы до ног. При виде его она улыбнулась, но в душе была очень печальна. Эта грусть образовала вокруг нее почти ощутимую ауру. Не говоря ни слова, он подошел к ней и обнял. Его крылья распростерлись над Эльфейм, ограждая ее от холодных капель дождя, но она все равно дрожала.

- Давай вместе вернемся в мое убежище. Это простая пещера, но в ней сухо и тепло.

Он поцеловал ее в макушку и крепко прижал к себе.

Предводительница подняла голову, и Лохлан увидел, что она плачет. Ее слезы смешивались с дождем, покрывая лицо печалью.

- Может, пойдем лучше в мою комнату? - взволнованно спросила Эль. - Сегодня ночью мне нужны и стены замка, и твои руки.

- Хочешь побыстрее рассказать обо всем Кухулину, сердце мое?

Она отрицательно качнула головой.

- Нет, я послала за родителями. Мы ждем, когда они прибудут. Ку сегодня не помешает нам. Он сейчас вместе со своей новой возлюбленной.

- Поэтому ты так опечалена? Кухулин сделал плохой выбор?

- Он выбрал Бренну.

- Крошку знахарку? Я думал, она твоя подруга.

- Так и есть, - торопливо сказала Эльфейм. - Я была невероятно счастлива, когда они сегодня объяснились друг другу в любви. Но у меня было чувство, своего рода предупреждение о том, что близится огромная печаль.

Она снова неудержимо затряслась.

- Возвращайся в замок. Тебе нужна сила его стен.

- Ты тоже мне очень нужен, Лохлан, прямо сейчас, сегодня ночью.

Он крепко прижал ее к себе.

- Я здесь для тебя, сердце мое.

31

Лохлан вслед за Эльфейм вошел в спальню. Он очень волновался, поэтому крепко сжал ее руку.

- Моя мать приходила сюда. - Его голос был похож на скрипучий шепот. - До того как пережить боль и изгнание, она познала здесь любовь и счастье.

- Не терзай себя. Ты думаешь, что мать хотя бы на миг пожалела о твоем рождении?

Лохлан моргнул и перевел взгляд на лицо Эльфейм. Он кое-как перестал бичевать себя и честно ответил:

- Нет. С момента моего рождения до самой ее смерти она любила меня отчаянно и самозабвенно.

Через их соединенные руки Эльфейм почувствовала, что его напряжение ослабло.

Он оглядывал просторную комнату, продолжая говорить глубоким звучным голосом, который был ей так хорошо знаком:

- Я знаю, это покажется странным. Твой брат и другие члены клана никогда не смогут этого понять, но я чувствую, что поступил правильно, появившись здесь. Вроде как все вернулось на круги своя. - Лохлан улыбнулся ей, и печаль ушла из его глаз. - Моя мать была бы очень счастлива узнать, что я вернулся.

Эль придвинулась к нему поближе и прислонилась к плечу. Лохлан обнял ее, прикрыл темным крылом. Он наклонился и поцеловал любимую со сладкой нежностью, от которой у нее перехватило дыхание. Она поняла, что именно чувствовала его мать. Морриган тоже любила сына отчаянно и самозабвенно.

- Теперь расскажи мне о чувстве, которое так встревожило тебя, - попросил он, подводя ее к золоченой кушетке, стоявшей около кровати.

С легким шорохом крылья Лохлана аккуратно сложились за спиной, чтобы он мог удобно откинуться на кушетку. Фоморианец согнул ноги в коленях, чтобы Эльфейм могла опереться на них. Она уютно свернулась рядышком, повернувшись к нему лицом.

- Это случилось, когда Кухулин пришел ко мне, предводительнице клана, чтобы попросить позволения стать возлюбленным Бренны. Конечно, я с радостью согласилась исполнить его просьбу. - Глаза Эльфейм смотрели на плечи Лохлана, как будто она пыталась восстановить прошлое. - Потом, почти машинально, я попросила благословения у Эпоны. В тот миг, когда я произносила имя Богини, меня переполнила ужасная печаль. Я услышала плач.

- Может, это предупреждение не имело никакого отношения к Кухулину и Бренне? Вдруг Эпона послала тебе видение о том, что произойдет, когда ты объявишь о своем браке? Не пыталась ли она подготовить тебя к борьбе, которая нам предстоит?