Страница 2 из 9
На последнем курсе Сорбонны я читала много nouveaux romans[7], часто носила шарфы и платки и благодаря ежедневному общению с местными жителями приобрела собственное отношение к французам – смесь любви и ненависти. Прошел насыщенный событиями и вкусной едой год, но после возвращения в Калифорнию я решила, что мои французские деньки окончились навсегда.
Однако не тут-то было. Через много лет после описанных событий я встретила француза, который работал над кинокартиной в Лос-Анджелесе. Я мгновенно поняла, что он француз, потому что он ел гамбургер вилкой. У нас начался роман, я вернулась во Францию, где мы и поженились, у нас родились двое детей, и я счастливо продолжала изучать флору и фауну местных нравов и обычаев. Я жила в северо-восточной части города на правом берегу в XIX arrondissement – изначально рабочей окраине столицы, куда медленно, но неуклонно переселялась обеспеченная часть населения. Эту часть города я называла «рабочим Парижем» из-за высокой плотности жителей, многие из которых приехали сюда из самых разных уголков мира. (Один из моих парижских друзей шутил, что для того, чтобы попасть в мой район, ему надо брать с собой паспорт. В то время такой снобизм меня еще удивлял.) Франция – это не только Эйфелева, но и Вавилонская башня, и XIX arrondissement служит тому прекрасным подтверждением.
Как бы там ни было, во времена, когда я поселилась в XIX arrondissement, этого района не было на многих туристических картах и в путеводителях. Казалось, что авторы путеводителей клали большое круглое печенье в центр карты Парижа, обрезали вокруг него ножницами и ненужную часть карты выбрасывали. Из северных окраин на слуху были только Монмартр и кладбище Пер-Лашез. «Настоящий» Париж, который все должны знать, был расположен в центре карты и ограничивался Левым Берегом[8].
Почему я об этом так подробно рассказываю? Дело в том, что большая часть стереотипов о француженках связана именно с центром города, о котором так много писали и который в основном и осматривают туристы. Именно в районах вокруг Сены и зародились клише и мифы о парижанке – слегка высокомерной особе с длинными ногами, у которой полностью отсутствует жировая прослойка, которая гуляет по Сен-Жерме́н-де-Пре, выглядит très chic[9] и которая олицетворяет сексуальность, как никто другой.
Шикарная Parisie
Все это напоминает мне закадровый голос в классической картине Жан-Люка Годара «Мужское – женское» 1966 г. Зритель видит зернистые черно-белые кадры, показывающие обычных француженок за работой, которые вызывают в памяти лучшие дни французской новой волны, и слышит женский закадровый голос:
«Сегодня в Париже. О чем мечтают молодые женщины? Но какие молодые женщины? Те, которые работают на конвейере и которым не до секса, потому что они безмерно устают на работе? Сотрудницы маникюрных салонов, которые с восемнадцати лет начинают подрабатывать проституцией в больших отелях на правом берегу Сены? Или школьницы, которые читают только Анри Луи Бергсона[11] и Сартра, потому что их богатые буржуазные родители никуда не разрешают им ходить? Среднестатистической француженки не существует».
Совершенно верно. Нет среднестатистической француженки, точно так же, как нет среднестатистической американки, японки или итальянки. И тем не менее.
Она все же существует. На днях я случайно подслушала разговор американцев, один из них рассказывал коллеге о новой любовнице своего начальника. Он сказал только два слова: «Она француженка», и этими словами все было сказано. Его коллега понимающе улыбнулся, поднял бровь и ответил: «О-ла-ла».
Разговор двух американок по тому же поводу звучал бы немного по-другому: «Она француженка». «Ого!»
Все только потому, что многие француженки, независимо от их внешности, по нашему мнению, обладают сверхъестественной чувственностью. Для американок все француженки – опасные конкурентки.
Во Франции сложилась необыкновенно благодатное сочетание качеств – буржуазии и богемы, городского и пригородного. В результате возникли определенные французские архетипы. Они появились на культурной почве, богатой бесконечно сложным переплетением древних ритуалов и традиций, на которых взращено все население. И поэтому каждый день приблизительно в одно и то же время Франция останавливается и со звуком придвигаемых к столу стульев садится обедать. Французы любят бастовать, добиваясь общих целей, отводят на обед два часа, летом уходят на долгие каникулы, читают Пруста в метро, готовят не из продуктов, а… иногда из воздуха, обладают хорошо развитым эстетическим чувством, всегда стремятся к получению удовольствия, отвергают многие моральные догмы, на которых помешаны англосаксы, да и вообще предпочитают жить, а не зарабатывать на жизнь. Короче, французская культура производит выпечку из слоеного теста точно так же, как производила сто лет назад, и точно так же, да простят мне мою гастрономическую метафору, производит француженок. Так что в словах, которые однажды произнесла британская актриса Шарлотта Рэмплинг, есть большая доля правды:
«Это французы сделали француженок такими красивыми. Они прекрасно чувствуют свое тело, великолепно двигаются и говорят. Они уверены в своей сексуальности. Такими их сделала французская культура».
Именно французская культура создала француженок, которые, как известно, от нас очень отличаются. Собственно говоря, француженок мужчины любят за то, что они очень не похожи на нас. Однако не будем впадать в крайности и сравнивать две разные
культуры. Это неблагодарное занятие: мы рискуем начать превозносить француженок и унижать американок. Бесспорно, я буду писать о самых выдающихся и интересных качествах француженок, но я не ставлю себе целью вознести этих женщин на пьедестал. То, к чему я стремлюсь, выражено в эпиграфе к предисловию, т. е, согласно Декарту, хочу рассмотреть отличные от наших культурные ценности в искренней надежде на то, что нам удастся увидеть и оценить свои собственные ценности в новом свете.
Я понимаю, что передо мной стоит серьезная задача. Ведь я собираюсь сравнить нашу относительно молодую культуру, появившуюся из пуританского мировоззрения с его ортодоксальным взглядом на любовь и секс, и древнюю европейскую культуру с ее бесконечным переплетением сексуальных и политических интриг и усвоенным представлением людей о том, что главное в жизни – это наслаждение. Ингредиенты, из которых складываются наши культуры, разные, однако ничто не мешает нам сделать из них салат, достойный любого гурмана.
7
Франц. «новые романы». Здесь в смысле «дань моде, литературное направление». – Прим. ред.
8
Рив Гош – Прим. ред.
9
Шикарно, изыскано.
10
Франц. парижанка.
11
Bergson (1859–1941) – французский философ и психолог, представитель интуитивизма и философии жизни.