Страница 94 из 112
И, немного помолчав, добавила:
Я отозвался:
— Не люблю я его, — сказала Катя. — Вот это лучше:
Я не заставил себя ждать:
— Совсем неплохо! — одобрила она. — А вот это не угадаете:
— Тютчев!
— Верно. Гм. С вами, оказывается, не так легко состязаться. А вот это ни за что не угадаете! Да и невозможно отгадать. И все же слушайте:
Было над чем призадуматься. Я долго шагал молча. Меня испытывали, хотели от меня невозможного. Можно было бы уступить. Но я продолжал ворошить память, и наконец ответ пришел.
— Переводные стихи. Вы начинаете лукавить. И все же я назову поэта:
Катя не отозвалась. А когда мы были уже почти у калитки ее дома, она призналась:
— Не знаю таких стихов, а потому не могу проверить, угадали вы или нет.
— Значит, сдаетесь?
— Если угадали, то выиграли вы. Но это невозможно…
— И в первом и во втором случае стихи Гюго!
Она медленно высвободила руку:
— Вы опасный человек. Я теперь даже не знаю, чего можно от вас ожидать. Во всяком случае, вы притворщик — вот что! Да, вы угадали — Гюго! Но победила все-таки я. Я наконец-то раскусила вас. А вообще-то не воображайте, что вы такой эрудит. Вот вам стихи. Думайте, гадайте себе на мученье:
Стихи мне были совершенно неизвестны, и я после долгого раздумья сдался.
— Кто же из нас выиграл? — спросил я.
— Оба выиграли и оба проиграли.
— В таком случае я хочу знать ваше желание.
Она рассмеялась:
— О, вам придется потрудиться…
— Да. Я готов.
— Сдайте экзамен на машиниста экскаватора.
— И это все?
— Не думайте, что это так просто: я вхожу в экзаменационную комиссию, а экскаватор знаю не хуже, чем стихи. Выходит, сегодня я старалась не зря: вы сами знаете, как нам нужны машинисты.
— Вы беспощадная женщина, железная. Но вы еще не знаете моего желания.
— А может быть, я не горю желанием узнать его!
— Это нечестно, и я протестую!
Она провела ладонью по моей щеке, прошептала с волнующим смешком:
— Не сердись, глупый… Иди! Тебе пора…
И я ушел счастливый, как никогда, полный неизъяснимой радости. Словно в сердце открылись на ржавых застоявшихся петлях большие ворота.
15
Пожелание Кати, хоть и высказанное в шутливой форме, заставило меня призадуматься: почему бы, в самом деле, не сдать экзамен на машиниста? Кое-какая практика у меня уже была, да и устройство экскаватора я успел изучить. Посоветовался с Бакаевым, он одобрил:
— Жалко отпускать, но не век же тебе ходить в помощниках.
В экзаменационную комиссию входили Катя и Дементьев. И хоть я не рвался на новую должность — было неплохо и в бригаде, — все же решил подготовиться основательно. Это будет экзамен не только на машиниста. Я должен показать глубокие знания, блеснуть умом, получить высшую оценку, так сказать, получить право безоговорочно. Я завоевывал место под солнцем, а потому сразу же засел за учебники.
Наш поход на Кондуй-озеро не остался незамеченным.
— А ты ловкий мужичок! — сказал как-то Бакаев и одобрительно гмыкнул. — И чего только в тебе, черте рыжем, девки находят!
Его отношение ко мне заметно изменилось, даже появилась некоторая предупредительность. Стал он откровенен и в суждениях, вечерами подолгу рассказывал о своей жизни. Я-то понимал, в чем дело: Бакаев пытался вызвать меня на такую же откровенность. Но я молчал. Пусть думают, что хотят! Во всяком случае, теперь даже незнакомые парни приветливо со мной здоровались, а в глазах девушек я улавливал любопытство. Однажды совершенно случайно повстречал Кочергина Ивана Матвеевича. Он пожал руку, спросил:
— Отчего не проведаешь стариков? Ульяна Никифоровна и то уж спрашивала. Заходи как-нибудь по-простецки, чайку попьем…
(То-то удивится Бакаев, когда узнает, что сам начальник рудника пригласил меня на чай!)
— Екатерина говорила, что опять машинистом стать хочешь. А я вначале думал, что ты, как та залетная птаха, покружишься и упорхнешь. Теперь вижу, что всерьез решил здесь обосноваться. Что ж, рад. Вместе ведь начинали дело… Смысл в конечном итоге не в должности, а в стремлении человека. Должность — дело наживное.