Повелитель Мории

Балин почему-то понял: сейчас неважно, что говорит Бьерн. Важнее эльф, который стоит рядом — Орофэн, как он представился.

«Орофэн, Орофэн», — повторял про себя Балин, словно перекатывал леденец, смакуя эти звуки.

— Орофэн, — обратился он к эльфу. Бьерн нахмурил бровищи и замолк. И все вокруг принялись разглядывать Балина с любопытством и подозрением, как будто в первый раз видели его.

— Орофэн, — вновь повторил гном, и эльф наклонил голову набок, прислушиваясь к звукам своего имени. — Ты говоришь хоть немного на всеобщем языке?

— Я разведчик. Я должен уметь, — начал эльф, но неуверенно. — Я говорю… немного.

— Он говорит, что разведчик должен говорить на всеобщем хоть немного, — перевел Бьерн, и гнев был более чем заметен в его трубном басе. Великану пришло в голову, что Балин собирается задержать эльфа. Меж тем Бьерну пришлось приложить невероятные усилия, чтобы договориться с владычицей Лориена. Более чем тысячный отряд получил разрешение пройти через древний лес — неслыханная щедрость и невероятное доверие со стороны Перворожденных. Более того — некоторые из лесных лучников изъявили желание присоединиться, догнать и наказать орков, которые столько лет досаждали Золотому лесу. Орофэн должен был стать проводником, а теперь неприязнь гномов к эльфам могла разрушить все планы Шкуроменятеля. К Бьерну подошел Оин.

— Не надо, — тихо произнес гном.

А Балин даже не поглядел на великана-оборотня, лишь поморщился:

— Я понимаю, что он говорит. И вновь обратился к эльфу:

— Ты видел большого оркского вождя?

— Да.

— Ты заметил, какой он сильный?

— Да.

— Почему?

— На нем кольцо твоего народа. На шее, на цепочке. Самое первое и самое сильное из наугримских, что Черный властелин сковал в кузницах Эрегиона. И еще одно на пальце. Кольцо Царя под Горой, Трора. Поэтому мы дали ему уйти. Он слишком силен для нас. Слишком много крови.

Эльф замолчал, и Балин замер, пораженный. Все эти годы два великих гномьих кольца были во владении грязного орка! В какое-то мгновение гном был готов закричать, что идет с Бьерном — за орками. Что не остановится, пока собственными руками не снесет поганую голову с плеч и не возьмет две гномьи святыни, столь важные сейчас. Одно кольцо отправится к Одинокой горе, к Дайну, второе Балин возьмет себе. Это неслыханная удача — получить сразу два гномьих кольца.

А Мория… Ну что ж, темная бездна ждала много лет, подождет и теперь. Есть дела поважнее, чем восстанавливать старые пещеры… Древние пещеры, где жили их предки. Многоколонные залы Казад Дума, которые заждались хозяев. Духи отцов и дедов, не погребенных должным образом смотрят на потомков… Многовековая история, богатейшая сокровищница, опозоренная Родина каждого из нас, достойная требовать от своих сыновей последней капли крови…

А кольца…Сотворенные вражьей рукой, предательские, жадные… Сколько над ними билось великих мастеров! Им посвящали жизни — и все равно никто не сумел до конца вытравить черное зло, заключенное недобрыми руками в золотые ободочки. Позор и боль подгорного народа, губители целых семей и даже кланов, что вели свое генеалогическое древо от Праотцев…

Нет, Балин никуда теперь не уйдет. Пусть сам Моргот восстанет — сын Фундина готов встретиться и с ним, и с любым другим злом, если оно посмеет прийти сюда. А люди рано или поздно должны были уйти. Балин был в душе готов к этому. Но он не думал, что это произойдет столь поспешно. После ухода полутора тысяч бойцов останется лишь полсотни гномов.

Успокоившись, Балин подозвал Оина. Надо поговорить с Бьерном — нет ли среди людей добровольцев, желающих остаться в Мории. Не надо уговаривать. Надо предложить сделку. Выставить свои условия, выслушать возражения. Каждый получит столько золота, сколько сможет унести. О да, Балин может себе это позволить. Он — один из самых богатых гномов в Средиземье. Кроме того, еще есть Ори. Надеюсь, ты тоже поддержишь меня, Оин? Вместе мы имеем право на третью часть сокровищ под Горой. Пусть формально, но это — очень много.

— Такие вопросы решает Гримбьорн. Он начальник людей, — резонно возразил Оин.

— Вот поэтому я прошу именно тебя. Поговори сначала со Шкуроменятелем. Любого из нас, в том числе и меня, Гримбьорн просто не будет слушать, — терпеливо говорил Балин. Он вдруг заметил за собой новую особенность — взвешивать каждое слово, как будто все, что произносится, имеет вес.

— Хорошо, я поговорю, — согласился Оин и направился к Бьерну. Потолковав немного в уголке, они вдвоем направились к Гримбьорну.

В начале разговора тот был спокоен. Но когда понял, о чем идет речь, покраснел, схватился за меч. Глазами нашел Балина. Гном спокойно выдержал испепеляющий взгляд. А Оин рассердился и потянул топор. В свою очередь Бьерн рявкнул на всю пещеру:

— Охолонись! — и встал между спорящими. Балин подумал, что если бы Гримбьорна не окружали воины, отец как следует проучил бы сына. Но Бьерн не стал ронять достоинства командира перед подчиненными.

«Надо запомнить», — пронеслось в голове гнома.

— Не надо было говорить с Молодым. Хотя должен признать, я ожидал более бурного проявления чувств. — Балин с неприязнью посмотрел на человека в черных доспехах, что заговорил с ним. Потом вспомнил имя — Борп, один из присоединившихся к отряду гномов в Эсгароте. С начала похода он произвел на Балина неприятное впечатление. Борп был дерзок, упрям и груб. Но воин он хороший, бывалый и храбрый. Рядом с ним все время держалось несколько человек, и Борп, несомненно, верховодил среди них.

— Я могу помочь, — продолжал человек в черных доспехах. — Вы не знаете меня, а между тем я довольно известная личность. В Арноре, Эриадоре, Рохане и Гондоре я популярен настолько, что некоторые готовы отдать руку, лишь бы заполучить меня. У меня есть свои люди в этих странах. Мы сильны и хорошо вооружены. Пусть мы не гнушаемся грабежом или разбоем, но сейчас я готов помочь тебе, Государь Мории.

Балин повернулся к говорящему. Конечно, он с самого начала подозревал, что Борп — из разбойников, которые грабят на дорогах, причиняя немалый вред торговле. Но теперь стоило задуматься. Сотня-другая отчаянных и бывалых рубак никогда не помешает. Особенно если их поселить не на виду, а немного… севернее. В старой сторожевой цитадели у подножия Баразинбара, Красного Рога.

Неужели богатая добыча, которую они смогут взять в Мории, не соблазнит разбойников? Они пока не знают, что эту добычу придется доставать со дна золотоносных ручьев Черной бездны. Работа сделает разбойников хозяевами, они приобретут привычку мерить достаток вложенным в него трудом. Они успокоятся и остепенятся. Обзаведутся женами, детьми, хорошим хозяйством. Так не раз бывало на памяти подгорного народа, когда жестокие воины, получив добычу, осев на земле, становились мирными землепашцами, добрыми и надежными соседями.

— Твое предложение разумно, Борп. Но знай: перед тем, как я позволю тебе поселиться в землях гномов, ты и твои люди должны принести клятву верности и дружбы подгорному народу.

— Конечно, государь Балин. Нам надоело каждый миг рисковать головой и метаться по свету в поисках безопасного убежища. Я и двести моих людей готовы прийти в любой день. Мы принесем клятву и вместе с вами вывернем Черную Бездну — как шкуру кролика с распорки. Если орки притаились там, они пожалеют, что родились.

Борп расхохотался. Балин внимательно разглядывал человека, пытаясь проникнуть в его мысли. Кое-что он понимал.

«Ты хотел сказать другое. Это должно звучать так: „Когда же мы начнем грабить Морию? Мои люди уже заждались". Только, Борп, золото и серебро здесь хранится не в сундуках. Все придется добывать своими руками».

Если бы Балин знал о последствиях своего опрометчивого поступка, не только не согласился бы на предложение Борпа Темного, потомка Ульфанга Проклятого, но и собственноручно отрубил бы ему голову.