Рука сатира

И Мастерс гордо прошествовал к машине.

11

По улице, дергая дверные ручки, шел человек. Если на улицу выходили задворки здания, он останавливался ровно настолько, чтобы убедиться, что задняя дверь цела, но если между дорогой и зданием была автомобильная стоянка, он исчезал на минуту или две. Мастерс знал, что он осматривает дверь, находящуюся вне пределов видимости. Человек, проверяющий двери, приволакивал ногу из-за давней травмы на железной дороге. В свое время ему выплатили солидную компенсацию, но деньги давно кончились, и сейчас он жил на маленькую пенсию, к которой добавлялся заработок ночного сторожа. Звали его Джейк Кимбл.

Мастерс, ожидающий на боковой улице в конце переулка, мог наблюдать за передвижениями Джейка по приближающемуся лучу ручного фонарика, также он мог слышать шаркающий звук покалеченной ноги, цепляющейся за камни мостовой. Детектив знал маршрут старого Кимбла. Мастерсу пришло на ум, что сторож, возможно, обладает жизненно важными сведениями.

Следуя привычным курсом. Джейк Кимбл возник из темноты и попал в свет уличного фонаря.

— Привет, Джейк, — поздоровался Мастерс.

— Привет? — испугался старик. При тусклом свете он пытался разглядеть говорившего. — Лейтенант Мастерс?

— Верно. Какие трудности, Джейк?

— Никаких. Никаких трудностей.

— Хотя было у тебя небольшое затруднение прошлой ночью, или не так?

— Не у меня, лейтенант, — быстро отреагировал Джейк.

Мастерс засмеялся:

— По-твоему, самоубийство — не что-то из ряда вон выходящее?

— А вы подразумеваете самоубийство Коннора в его конторе после того, как он укокошил свою жену? Нет, мне он не причинил никаких хлопот, никоим образом.

— В ночь на воскресенье, не так ли?

— В ночь на воскресенье у меня первый обход. На рассвете обхожу второй раз.

— Ты осматривал заднюю дверь оба раза?

— Да, сэр. И она была закрыта. Я, лейтенант, правила знаю.

— Знаю, Джейк, что знаешь. Я веду расследование, не заметил ли ты чего необычного?

— Не могу сказать, что заметил. В конторе его во время первого обхода не было, в этом я уверен. Но во время второго обхода он был там, ясное дело. Может, уже мертвый.

— Откуда ты знаешь?

— Что он был мертвый? Не знаю. Я сказал — может быть.

— Не то, что мертвый. То, что он был там.

— Потому что машина стояла за домом!

Мастерс уныло улыбнулся самому себе.

— А еще почему?

— Точно. У него поставлен кондиционер в окне, около задней двери, — в первый раз не работал. А во второй был включен.

Шел двенадцатый час. Потратив столь много вечернего времени на следствие. Мастерс решил, что может потратить еще немного. Он выехал из города по центральному шоссе и пятнадцатью минутами позже — на полпути от Канзас-сити — припарковал машину за развалинами здания, декорированного каменными урнами, стеклянными кирпичами и гигантским кишечником неоновых трубок.

Внутри был элегантно убранный коврами холл, а за ним находился огромный зал, заставленный ресторанными столиками которые видны от самого входа. Заняты были не все столики. Воскресный ночной бизнес шел ни шатко ни валко. К этому времени зал был темен, и только освещенная лучом зеленоватого прожектора девушка в тугом вечернем платье пела под аккомпанемент маленького оркестра.

Возле входа стоял метрдотель, вооруженный кипой меню, в смокинге, чуть более голубом, чем его щеки. Он холодно оглядел вошедшего. Да, заключил Мастерс, определенно, в помятом костюме, несвежей рубашке и надоевшем галстуке я выгляжу не блеск.

— Столик… сэр? — «Сэр» было произнесено недовольно.

— Нет, — сказал Мастерс. — Я ищу одного человека.

— Друга? Могу я чем-нибудь помочь?

— Другом я бы его не назвал. Льюис Шрилл. Он здесь?

— Мистер Шрилл в офисе, но не думаю, что его можно побеспокоить.

— Мы побеспокоим друг друга. — Мастерс щелкнул застежкой удостоверения. — Не волнуйся, приятель, дорогу я знаю.

Кабинет находился слева, за тяжелой дубовой дверью. Мастерс постучал, и голос, казалось, преодолевающий огромное препятствие, предложил войти. Мастерс вошел.

Препятствие состояло из омлета и куриной печенки. Льюис Шрилл ужинал. Мастерсу это напомнило, что времени с обеда прошло много, но до завтрака пройдет еще больше. Он пододвинул кресло, стоящее возле стола Шрилла.

— Садись, Гус, — сказал тот.

Мастерс положил шляпу на пол рядом с собой.

— Не надо прерывать из-за меня ужин, Лью.

— Хочешь пожрать? Я закажу еще тарелку и вилку.

— Лучше не надо. Кто-нибудь может увидеть и подумает, что меня подкупили.

— Все еще довольствуешься грошами, а, Гус? Единственное, что огорчает меня больше, чем нечестный полицейский, — честный полицейский.

— Я пришел за помощью, — сказал, улыбаясь, Мастерс.

— Ты не на службе сейчас, так ведь?

— Не на службе, в сомнительной компании, и чувствую себя не в своей тарелке.

Шрилл остановился, довольно долго обмозговывая услышанное и глядя на Мастерса. Затем произнес:

— Сначала объясни, в чем дело, а там поглядим.

Он возвратился к омлету и печенке. Мастерс наблюдал за ним, сглатывая слюну и попутно удивляясь. Конечно, это совпадение, но голос Шрилла, даже, когда рот его был набит едой, был почти женский. Высокий, мелодичный. Для такого тучного тела слишком смешон. У Шрилла было темное громадное лицо с маленькими остановившимися глазами, покоящимися в еще более темных складках кожи, волосы, разделенные посередине, черны и блестели, словно парик, впрочем, это он и был. Также он обладал женской страстью к сплетням, преимущественно постельной тематики. Шрилл знал самые позорные вещи о самых неожиданных людях на Среднем Западе. Целью визита Мастерса было раскопать эти залежи сведений.

— Я за информацией. Лью.

— С каких пор полицейские обращаются ко мне за информацией?

— Не перебивай, а то напрасно потеряем время.

— К делу, Гус. Чего надо? — Шрилл продолжал жевать с неизменной жадностью.

— Что-нибудь о двух людях. О Лиле Коннор и Джеке Ричмонде.

Вилка замерла на полпути. Спустя мгновение, она закончила свое путешествие и вернулась на тарелку. Челюсти Шрилла работали. Его голос проделывал путь через то, над чем трудились челюсти.

— Леди, Гус мертва. Я о мертвецах не болтаю. Это к несчастью.

— Ну, всего разок, Лью. Нужно.

— Летаешь по ночам или еще что? Занимаешься разводами побочно?

— То есть, для развода есть основания, — ухмыльнулся Мастерс.

— Не делай из меня дурака, Гус. Тут были основания и для убийства, насколько я знаю. Муж ее пришил, и неудивительно, за исключением того, что он сам по себе не был белым и чистым.

— Ты подразумеваешь некую секретаршу?

— А ты знаешь о ней и о Конноре? — Льюис Шрилл выглядел удивленным, но внезапно рассмеялся. — Черт! Не мое дело. Хочешь знать о докторе? Да, он любит разнообразие. Девка Коннора не первая и не последняя.

— Лью. — Мастерс вытянулся вперед, — между Ричмондом и женой Коннора что-то скандальное? Он потерял голову?

Толстяк нахмурился.

— Какой дьявол знает подобные вещи? Он с нею долго забавлялся, вот что я знаю точно. Он даже несколько раз приводил ее сюда — меня это заинтересовало. Я получаю наслаждение от таких парней, как док. И иногда, знаешь ли. Гус, могу заработать честные денежки на том, что разузнаю. У меня есть связи в адвокатуре — отели, мотели, частные агентства, понимаешь? Я устроился так, что получаю некоторые сведения… И… — Шрилл подмигнул. Это было поразительно, будто видение подмигивающего Будды. — Эти сообщения — пикантное чтиво. Я мог бы рассказать о нескольких ночках, о которых миссис док, должно быть, хотела знать.

— С Лилой Коннор?

Шрилл отодвинул тарелку и вытер губы салфеткой величиной со скатерть, тщательно свернул ее и положил рядом с вылизанной до блеска тарелкой.

— Ага, с Лилой Коннор. И скажу тебе. Гус, этот парень, Ричмонд, счастливчик, что выкрутился так легко. Она была шлюхой в полном смысле слова — из тех, что действуют, как нимфоманки и едва ли даже переводят дыхание.