Страница 30 из 82
Нахт приказал слугам отнести мальчика в одну из своих комнат и тщательно его осмотрел. Мы с Хети нервно наблюдали за его действиями. Закончив, Нахт вымыл руки в тазу и хмурым кивком пригласил нас выйти вместе с ним за дверь.
— Должен признаться, друзья мои, что это самый странный подарок, какой вы когда-либо мне приносили. Чем я его заслужил, не знаю. Изувеченное тело мальчика, с раздробленными костями, с какими-то странными иголочными проколами по всему лицу, да еще и без глаз… Не понимаю, совершенно не понимаю, что натолкнуло вас на мысль принести его ко мне… Точно кошка, что тащит в дом останки убитой крысы…
Он был зол. Я вдруг понял, что зол не меньше.
— А к кому еще мне было его нести? Без квалифицированной помощи он умрет! А мне нужно, чтобы он был в безопасности, пока не поправится. Он — моя единственная зацепка! Только он может сказать мне, кто с ним это проделал. Возможно, он сумеет помочь нам, назовет того, кто на него напал. Он выживет?
— У мальчика смещена челюсть. Его руки и ноги сломаны в нескольких местах. Я опасаюсь воспаления ран на лице и в глазницах. И помимо всех этих великих загадок, всех этих увечий, нанесенных его телу с такой точностью, я не понимаю, откуда у него булавочные проколы по всему лицу?
Я вытащил из сумки лицо девушки и показал ему. Нахт с отвращением отвел взгляд.
— Это было пришито к лицу мальчика. Оно принадлежало девушке, тело которой мы тоже нашли. Ее звали Нефрет.
— Прошу тебя, убери эту штуку! Я просто не могу с тобой разговаривать, когда ты суешь мне под нос останки человеческого лица! — вскричал он.
Пожалуй, Нахт был прав. Я передал лицо Хети, который взял его с неохотой и брезгливо запихал обратно в сумку.
— Теперь мы можем говорить?
Нахт кивнул.
— Я не ты, я не привык к жестокостям, что творят нам подобные. Я не участвовал в битвах. Меня никогда не грабили, на меня не нападали. Я даже не дрался ни разу. Как тебе хорошо известно, я не терплю насилия, меня тошнит при одной мысли о нем. Так что ты уж меня прости, но то, что для тебя обыденное дело, для меня является глубочайшим потрясением.
— Я тебя прощаю. Но скажи наконец: ты можешь его спасти?
Он вздохнул.
— Это возможно, если не будет заражения. Кости мы можем поправить, но с кровью ничего поделать нельзя.
— И когда, как ты думаешь, я смогу с ним поговорить?
— Друг мой! Мальчик буквально измочален. Уйдут недели, месяцы, прежде чем раны заживут. У него раздроблена челюсть. Если он останется жив, ему потребуется время, чтобы справиться со слепотой. Пройдет какое-то время — по меньшей мере месяц, — прежде чем он сможет говорить. Все это при условии, что рассудок у него не повредится от всех этих переживаний и он будет способен излагать свои мысли и понимать наши.
Я опустил взгляд на мальчика. Он был моей единственной надеждой. Что он сможет мне рассказать? И не будет ли через месяц уже безнадежно поздно?
— Итак, что мы делаем теперь? — вполголоса спросил Хети, когда мы вышли за порог дома Нахта. Вид у него был потрясенный.
— Тебе удалось что-нибудь разузнать о том, где работала Нефрет?
— Я сократил список до нескольких мест. Надо туда сходить, — отозвался он.
Он показал мне свиток с перечнем заведений.
— Отлично. Когда пойдем?
— Лучше всего после захода солнца. Когда они будут заняты.
Я кивнул.
— Встретимся возле первого по списку. И захвати это с собой, — прибавил я, указывая на кожаную сумку, в которую Хети спрятал лицо.
— Что пока будешь делать ты? — поинтересовался Хети.
— Больше всего мне хочется отправиться домой и выпить кувшин доброго красного вина, а также покормить сынишку обедом. Но придется возвращаться во дворец. Сегодня после полудня мы должны были опрашивать всех, у кого есть постоянный доступ в царские покои. И мне следовало при этом присутствовать.
Я поднял взгляд на вечернее солнце, уже клонившееся к западу. Скорее всего, я уже многое пропустил.
— Хочешь, я тоже пойду с тобой?
Я покачал головой.
— Лучше возвращайся к семье мальчика и успокой их, скажи, что мы о нем заботимся. Что он жив и что надежда есть. И в первую очередь позаботься, чтобы мальчика охраняли. Выстави пост в доме Нахта, внутри. Пусть пара стражников караулит у входа круглые сутки. Нельзя, чтобы с мальчиком еще что-нибудь случилось. Нам нельзя его потерять.
— Что будет, если он умрет? — тихо спросил Хети.
— Не знаю, — ответил я. — Молись богам, чтобы он выжил.
— Ты же не веришь в богов?
— Это исключительный случай. Я вдруг понял, что мне надо пересмотреть свою точку зрения.
Глава 18
Стараясь не срываться на бег, я шел быстрым шагом, уже по памяти, к царским покоям. Сейчас, днем, я подмечал здесь больше людей: группы чиновников, иностранные посланники, представители и властители, которых принимали в различных комнатах. Я показал свой пропуск стражникам, которые тщательно изучили его и только потом позволили мне пройти. По крайней мере здесь охрана была усилена.
— Проведите меня к Симуту. Быстро! — приказал я.
Симут с Хаи ждали меня в кабинете главного писца.
Когда я вошел, оба кисло посмотрели на меня.
— Прошу прощения. У меня было другое неотложное дело.
— Какое неотложное дело может быть важнее этого? — осведомился Хаи.
Симут молча протянул мне свиток папируса. Я просмотрел список, состоявший не более чем из десятка имен: распорядители царского имения, министры Севера и Юга, главный министр Хуи, главный управляющий, главный казначей, носитель правого опахала…
— Всех тех, кто входил в царские покои за последние три дня, я собрал и опросил. Жаль, что вы не смогли присутствовать. Им не понравилось, что их заставляют ждать, и не понравилось, что им задают вопросы. Подобные расспросы вносят свою лепту в общую тревожную атмосферу во дворце. Боюсь, мне ничего не удалось обнаружить. Никаких показаний против кого-либо из них, — сказал Симут.
— Вы хотите сказать, они все заявили, что имеют алиби? — спросил я, раздраженный поведением Симута и собственным беспокойством из-за отсутствия какого-либо прогресса. Он был прав, я должен был быть вместе с ним. Симут кивнул.
— Разумеется, мы сейчас все проверяем, и утром я представлю вам другой отчет.
— Но где они сейчас?
— Я попросил их оставаться здесь, пока вы не поговорите с ними. А что еще я должен был сделать? Уже темно, и они в ярости, что не могут вернуться домой к своим семьям. Они уже заявляют, будто их держат под замком в царских покоях! — Он фыркнул.
— Ну, учитывая, что стоит на карте, это последняя из наших забот. Кто эти люди? Я имею в виду, на чьей они стороне?
Хаи моментально наскочил на меня.
— Они на стороне царя, а также Обеих Земель! Неужели вы смеете предполагать что-либо иное?
— Да, я понимаю, такова официальная версия. Но кто из них — люди Эйе?
Хаи с Симутом неуверенно переглянулись. Наконец Симут ответил:
— Все.
Когда я вошел, великие люди царства разом прервали свои разговоры и повернулись ко мне, глядя с откровенной враждебностью, но не поднимаясь с мест в знак презрения. Я увидел, что для них накрыли изобильный стол, принесли пищу и вино. Хаи, как обычно сбивчиво, представил меня, и я прервал его, как только счел это уместным:
— Уже ни для кого не секрет, что некто каким-то образом оставляет в царских покоях предметы с целью вселить беспокойство и страх в царя и царицу. Мы пришли к заключению, что эти предметы могли оказаться во дворце, невзирая на безупречность дворцовой охраны, только лишь в том случае, если их пронес внутрь кто-то, обладающий высоким допуском. И боюсь, господа, это означает, что это один из вас.
Мгновение ледяной тишины, после чего внезапно все с криками вскочили на ноги, обрушив свое негодование на меня, Хаи и Симута. Хаи, размахивая руками, пытался дипломатично утихомирить разошедшихся сановников, словно успокаивая детей: