Страница 2 из 62
Потому то и обращаюсь к тебе за помощью. Пока зима да весна у нас спокойно. Разбойники по медвежьим углам сидят. А как только пойдут по Волге караваны Галаня опять за своё примется и чувствую пуще прежнего…».
Пока секретарь Девиера Афоний читал письмо, тот всё больше хмурился. Когда он закончил, генерал-полицмейстер произнёс:
— Что ты обо всём этом думаешь Афоня?
— Неплохо бы послать туда человечка, разузнать, что за Галаня такой. Чую, дело попахивает бунтом. Стенька Разин тоже поначалу купцов грабил, а потом народным заступником заделался и на Москву поход учинил. Коли прозеваем такое, Пётр Алексеевич с нас три шкуры сдерёт.
— Это он с меня сдерёт. Ты тут причём, — фыркнул Девиер.
В тот же день Антон Мануилович отправился в Летний дворец на доклад к государю. Тот только что вернулся из дома молдавского князя Дмитрия Кантемира и находился в дурном расположении духа, так как красавица княжна Мария, ссылаясь на недомогание, отказалась участвовать в развлечении царственного гостя и, несмотря на уговоры отца и молодой мачехи Настасьи Трубецкой, предпочла оставаться в своих покоях.
— Ну, докладывай, какие в моём Парадизе нынче случились происшествия, — велел государь, злобно зыркая исподлобья на генерал-полицмейстера.
Антон Мануилович принялся докладывать:
— В городе прошлым вечером произошло двойное смертоубийство на свадьбе у капитана Стата.
— Ай-ай-ай, — покачал головой государь. — Как же так? Рассказывай.
— На свадьбу были приглашены французские лекари Гарре и Гови, — начал Девиер. — Когда в самый разгар праздника они плясали со своими жёнами, в дом явились два офицера в изрядном подпитии. Увидев хорошеньких барышень, они вознамерились отнять их у мужей. Вышла ссора, во время которой офицер имя которого Бодон обнажил шпагу и проколол насквозь руку лекаря Гарре. В тоже время его товарищ Гови был ранен вторым офицером капитаном Саксом. Почувствовав рану, он зажал её пальцем и обратился было в бегство, но капитан погнался за ним и заставил вбежать опять в свадебную комнату, где он и упал без чувств подле своего товарища. Одержав победу, офицеры вновь принялись приставать к жёнам названных лекарей. Но гости, возмущённые бесчинством пропоиц, вооружились кто шпагой, кто стулом и выгнали тех из дома. Однако капитан Сакс и поручик Бодон, раздражённые данным им отпором, снова ворвались в дом и на глазах у всех гостей совершили убийство обоих лекарей. Пользуясь поднявшейся суматохой, оба убойца скрылись. Их сейчас ищут по всему Питербурху.
— Злодеев изловить, в колодки и на галеры! — грозно рявкнул государь, саданув по станку кулаком. И добавил уже тише. — Продолжай Антоша.
Девиер продолжил:
— Ночью, возле порта зарезали и ограбили англицкого капитана. Убиенного нашли в сточной канаве недалеко от аустерии Четырёх фрегатов. Капитан был раздет донага. На теле обнаружилось двенадцать колотых и резаных ран.
— Кто сиё злодейство совершил узнали?
— Пока нет гер Питер. Следствие ведёт капитан Плотников-Загорский. Малый он толковый, татя на чистую воду выведет.
— Да уж пусть постарается. Я лично прослежу. Ещё что?
— Это всё, не считая мелкого воровства и драк в кабаках.
Государь внимательно посмотрел на генерал-полицмейстера:
— Вижу по глазам, ты чего-то не договариваешь. Ну, давай, выкладывай, что собирался.
— К делам в Санкт-Питербурхе это не имеет никакого касательства. Мне пришло письмо от старинного приятеля стольника Дмитрия Бахметьева ныне воеводствующего в Саратове. Там завёлся некий казачий атаман, прозванием Галаня. Он сколотил большую ватагу и не даёт житья торговым людям, везущим товары по Волге.
Антон Мануилович подробно изложил суть дела, прибавив от себя, что деньги, вырученные от Макарьевской ярмарки, идут на строительство кораблей на Адмиралтейской верфи, и если Галаня распугает иноземных купцов, то это нанесёт немалый ущерб российскому флоту.
Знал хитрый царедворец, чем пронять государя, для которого флот был любимым детищем. Пётр Алексеевич немедленно принялся метать громы и молнии и строго настрого повелел атамана Галаньку и его казаков изловить, пытать на дыбе и казнить, подвесив на крюк за рёбра на плотах, которые затем пустить по Волге, дабы другим неповадно было за зипуном шастать.
— Пошлём в Астраханскую губернию толкового офицера с преображенцами?
Государь в раздумье почесал затылок и ответил:
— Нет, от этого толку не будет. Солдаты того атамана только спугнут и заставят затаиться. Лучше отправить тайного человека. Дадим ему бумагу, в которой будет велено чинам всякого звания, как статского, так и воинского, оказывать ему полное содействие в поимке воровских казаков.
— Некого мне послать гер Питер, — ответил Девиер. — Умных и расторопных людей в полицмейстерской канцелярии мало и все делами завалены по горло. Дураков же конечно хватает, да какой от них толк.
— Ну, уж подсуетись, поищи, — развёл руками государь.
Глава II
Моё детство. Я поступаю на службу в полицмейстерскую канцелярию. Дьяк Лука Мясоед и обиды причинённые им мне. Аникей Петрович Плотников-Загорский и как мы с ним ловили девиц-разбойниц. Антон Мануилович Девиер посылает меня на Волгу сыщиком. Аникей Петрович даёт рекомендацию.
В то время я уже четвёртый год состоял на службе в Полицмейстерской канцелярии в должности писаря и толмача.
Родитель мой Сергей Кондратьев происходил из сословия не дворянского, а подлого. Был он холопом боярина Безобразова. И чистить бы ему сапоги да подтирать гузы того боярина до старости лет, если бы он от природы не был наделён немалыми способностями к изучению иностранных языков. Боярин же, служивший в Посольском приказе, заметив, как быстро мой батюшка усваивает заковыристые иноземные слова, сделал его своим толмачом, потому как самому ему языки учить было недосуг.
Государь Пётр Алексеевич во время Великого посольства приметил толкового холопа и убедил Безобразова дать батюшке вольную. За пятнадцать лет службы в Посольском приказе родитель мой объездил чуть ли не всю Европу, бывал в Персии и Турции. К сорока годам он дослужился до дворянина, а когда вышел в отставку по болезни, выхлопотал себе поместье под Брянском с маленькой усадьбой и деревенькой в сорок душ крестьян.
До восемнадцати лет я воспитывался в отчем доме вместе с двумя братьями. Пока они забавлялись тем, что дубасили деревенских пацанов, а те их, я усиленно корпел над науками. Не то чтобы мне было особенно по душе учиться, хотя я страсть как любил читать всякие книжки о путешествиях и далёких странах. Но батюшка сказал мне:
— Твои братья послужат государю и отечеству шпагой. Ты же к воинским наукам склонности не имеешь, зато быстр разумом, хоть и ленив как вошь. А потому буду тебя готовить к службе на поприще науки, ничуть не менее почётной, чем военная.
Так, частенько бывая бит розгами за леность и нерадивость, я выучил англицкий, голландский и персидский языки, историю, географию, латынь, а так же арифметику, геометрию и физику.
Когда наступило время поступить на службу, я уезжал на смотр дворянских недорослей в Петербурх, в полной уверенности, что отправлюсь продолжать образование в Европу, а когда вернусь, стану учёным как сэр Исаак Ньютон или путешественником и открывателем новых земель как Колумб и Магеллан, или ещё кем-нибудь в этом роде.
Смотр проводил лично государь Пётр Алексеевич. Дьяк выкрикивал по тетрадке имя, а государь, задав недорослю несколько вопросов, ставил пометки напротив его имени. Тех, кто постарше сразу отправляли на службу в армию или на статские должности, а средних и младших за море в науку.
Когда подошла моя очередь, Пётр Алексеевич строго посмотрел на меня с верху вниз и по-интересовался:
— Грамоту, арифметику знаешь?
— Знаю государь, — ответил я.
— Каким ещё наукам обучен?
Я перечислил.
— И языки иноземные знаешь?
— Да, государь: англицский, голландский, персидский и латынь.